Но Гаркалин нашел в себе силы справиться и жить дальше.
Время не лечит
«АиФ»: – Раньше вы говорили, что мы живем под рукою Бога, который нас ведет и не даст в обиду, а сейчас, в связи с последними трагическими событиями в вашей жизни, у вас не изменился взгляд на вещи?
В.Г.: – Да нет. Суть вещей прежняя. Все равно существует некий Промысел. Законы мироздания те же. Меняется лишь отношение к этому. Сейчас у меня не самый счастливый период – я потерял свою жену и сам чуть не ушел из жизни. И я невольно теперь на многое смотрю совсем иначе. Но эти изменения временные, поскольку я знаю: на смену чему-то одному всегда приходит что-то другое. Какая-то история только для того и заканчивается, чтобы могла начаться новая. Я надеюсь, что моя жизненная история еще не закончена.
«АиФ»: – Как преодолеть страшные моменты жизни, не сломаться? Есть какие-то рецепты?
В.Г.: – Это состояние – не только горе. Это опыт, который необходим и неизбежен для каждого человека. Страдания питают и обогащают нас Человек становится мудрее. Человек становится добрее. Как бы кощунственно это ни звучало, но горе помогает не быть самовлюбленными подонками. И, по сути, горюем-то мы не только из-за ухода близких, мы плачем по себе. И надо вовремя остановиться, прекратить жалеть себя. Но ничего не проходит, я знаю. С годами горе становится лишь острее. С тех пор как Катино сердце остановилось, я ни на минуту не забыл о своей утрате. Это чувство не убывает, оно остается и делает меня по-настоящему несчастным. Но сколько было счастья, когда Катя была жива! И сейчас думаю, что этого ведь могло и не быть – если бы Кати не было в моей жизни, и я был бы куда более несчастлив, чем сейчас.
Трудно быть богом
«АиФ»: – Как получилось, что вы стали педагогом ГИТИСа? Насколько я знаю, вы раньше даже не думали о преподавании.
В.Г.: – Это действительно произошло совершенно неожиданно, но я счастлив, что так случилось, потому что преподавание вдруг стало смыслом моего теперешнего существования. Как выяснилось, актерская профессия – это только часть жизни, а не сама жизнь. Лучшие годы мы отдаем работе. Она мне стоила столько энергии и сил! Но, когда пришли студенты, я вдруг понял, что это действительно может быть самой жизнью. Дочь подросла, вот-вот выйдет замуж, у нее своя семья складывается. Хотя мы по-прежнему любим друг друга, мы не можем все время быть вместе. Зато теперь у меня есть студенты. Из года в год видишь, как они видоизменяются внешне и внутренне. Здесь мистический момент: ты становишься активным участником этих изменений! «Трудно быть богом», понимаете?
«АиФ»: – Считается, что лучшие комики в жизни люди мрачные, злобные, неприятные. Вы же производите впечатление легкого, веселого человека.
В.Г.: – Я никогда не делил людей на веселых и мрачных, потому что, мне кажется, это все прекрасно совмещается в одном человеке. Просто может быть период мрачного отношения к миру, а бывают периоды радостные и веселые. Когда-то мы были в санатории «Актер», где любил отдыхать Евгений Павлович Леонов. И я помню, как он ходил все время мрачный вдоль берега и так грустно землю мерил шагами. Мне кажется, что это просто был период, когда он не хотел быть веселым и жизнерадостным. Все очень условно. А где-то полгода назад я был в ЦДЛ, куда как раз привезли в ресторан пообедать Пьера Ришара. И мой продюсер меня с ним познакомил. «А вот это наш русский Пьер Ришар!» – представил он меня. Ришар посмотрел на меня испуганно и, наверное, подумал что-то нехорошее. А я посмотрел на него. Он не произвел на меня впечатления комического человека, наоборот. Он такой серьезный, похож на клерка, замотанного жизнью. Но все это поверхностное ощущение. Потому что, только когда Ришар или Леонов попадают в кадр, включается какое-то их особое обаяние, и все становится на свои места.
«АиФ»: – А какие у вас взаимоотношения с нынешним кинематографом?
В.Г.: – Некоторое время назад были очень плохие, я почти не снимался. Но сейчас ситуация исправилась, Виктор Иванович Мережко написал замечательный сценарий «Дед Иван и Санька», где я снимаюсь в главной роли.. Сейчас идут съемки в Петербурге. Я очень рад! Вообще – работать у Мережко одно наслаждение! Он, я считаю, один из самых лучших кинематографистов нашего времени. И сын у него прекрасный, идеальный просто. Он режиссер этой картины – Иван Мережко. И хотя это его дебют в кино, он умница, толковый, и знающий, что делать, режиссер, что крайне редко теперь бывает. В последнее время такая беспомощность царит на съемочных площадках!
Новая история
«АиФ»: - Вы играете деда, а как относитесь к идее стать дедушкой в жизни? Дочка-то взрослая!
В.Г.: – Да, моей дочери Нике уже 28 лет. Она выпускница ГИТИСа, искусствовед. После окончания института сразу стала работать с Володей Панковым в его музыкальной студии «Саунд-Драма». У них очень много совместных с американцами, с французами постановок. Ника – продюсер этого коллектива. Что же касается перспективы стать дедом, я считаю, что это очень хорошая идея! Я очень хотел бы быть дедом! Я знаю, у Тани Васильевой куча внуков, и она категорически против всяких «бабушек» – она для них «Таня»! Ну, Таня – актриса и женщина, которая вдруг становится бабушкой, но никак не хочет ею быть. А я бы хотел быть дедушкой не только фактически, но и ощущать себя дедом в полной мере. Потому что это же совершенно другая стадия жизни! Какая-то особая. И мне хотелось бы подняться на эту завершающую, но самую счастливую ступень в моей жизни! Вот об этом я и хотел в самом начале сказать: что если кончается какая-то история, то, наверное, для того, чтобы начиналась новая. Вот пускай побыстрее начнется эта история – история меня-деда!
«АиФ»: – Я знаю, что вы бросили курить. Это на волне нынешней борьбы с курением?
В.Г.: – Нет! Я не курю, потому что уже умирал из-за этого! Когда мы узнаем причину, из-за которой человек умер, то кусаем локти и говорим: «Вот если бы знать вовремя и устранить ее!» Так вот: у меня случился инфаркт и была клиническая смерть. Я две минуты не дышал. Умер. Сердце мое остановилось. И причиной моей смерти был атеросклероз. В коронарных путях была закупорка почти до 100%. Это значит, что кровь не поступала к сердцу вообще! Лишь по одному из сосудов она текла маленькой струйкой. Представляете?! И причиной этого, как оказалось, были никотиновые бляшки, которые закрыли проход. В главных сосудах моего организма был никотин! И, когда меня, к счастью, откачали, вернули к жизни, я сделал выводы. Я просто понял, что, если буду курить и дальше, меня вскоре не станет. И я советую всем: если вы хотите жить, бросайте курить, пока не случилось непоправимое!
