С тех пор как певец отправился в свободное плавание, он выпустил три альбома. Последний из них – «Город больших огней» – для Колдуна особенная работа. Больше половины текстов и музыки к своему новому альбому Дмитрий написал сам. Мы встретились с артистом и поговорили о творчестве без наставников, семейной жизни и любви на расстоянии.
Кто я?
В твоем новом альбоме больше половины текстов ты написал самостоятельно. Ты делаешь это, потому что сейчас не так много хорошего музыкального материала или это все-таки творческий порыв?
Дмитрий Колдун: С творческим порывом, наверное, будет вернее, хотя подходящего музыкального материала действительно не так много. Большинство песен, которые мне предлагают авторы, написаны в универсальном ключе, они такого широкого спектра действия, как аспирин. А хочется сделать что-нибудь такое, что будет немного отличаться. Если ты пишешь сам песни и исполняешь их, то появляется некий стиль и почерк.
– С 2008 года ты находишься в свободном плавании, без продюсеров. Доволен тем Дмитрием Колдуном, которого ты буквально сам создал?
– Во‑первых, я его пока еще не создал. Когда работал с продюсерами, я просто выполнял несложные задания, и времени на то, чтобы подумать, кто же я есть на самом деле, у меня не было. Когда я остался один, то времени стало очень много, хоть не стало никакой работы, потому что все двери были закрыты. Мне пришлось заново стучаться и открывать их, учиться каким-то вещам. И только, может быть, сейчас я начинаю приблизительно понимать, что же я хочу делать дальше. Думаю, что найти себя окончательно мне удастся годам к сорока.
– Ты только что сказал, про «закрытые двери», которые тебе пришлось заново открывать. Это продюсеры вставляли тебе палки в колеса?
– Нет, ни в коем случае. Просто, когда ты являешься исключительно исполнителем, у тебя не возникают вопросы, с кем нужно договориться о том, где выступить, как продвинуть свою песню, чтобы ее взяли на радио. Всей этой административной работой занимается продюсер и его команда. Поэтому, когда ты остаешься один, ты просто не знаешь, как себя вести и что делать. Но за это время я кое-чему научился.
В кайф
– Получается, что самостоятельным артистом быть не так просто?
– (Задумывается.) Когда ты работаешь с продюсером, а получается так, что взгляды на творчество у вас ну совершенно расходятся, это как надеть неудобную обувь. Ты один раз ее наденешь, второй. И пусть она очень красивая, на третий раз ты совершенно точно поймешь, что тебе в ней некомфортно, и ты ее снимешь и скажешь: мне неудобно, я надену свои любимые, растоптанные кеды, хорошие и мягкие. Сейчас у меня такого ощущения нет. Мне нравится то, что я делаю. Я получаю удовольствие от того, что делаю, а сложно это или несложно… Я бы сказал, что непросто, но главное, что мне хорошо и я чувствую себя комфортно.
– У тебя недавно вышел третий альбом. Насколько сильно нервничаешь по этому поводу, вдруг он не понравится публике?
– Сложно ответить на этот вопрос однозначно, так как, с одной стороны, это ответственный момент, потому что ты записал все это и ждешь реакции, а с другой стороны, ты настолько этим всем переболел в момент создания, что происходящее расценивается уже как должное. Я никому не показываю то, что делаю, до момента издания. Разве что маме и людям, с которыми мы вместе это все создаем. Я давно пришел к выводу: делай, как делаешь. Получится – значит, хорошо, нет – в следующий раз будешь знать, что так делать не стоит.
Любовь на расстоянии
– Ты до сих пор продолжаешь жить на два города. Расстояние помогает семейной жизни или, наоборот, мешает?
– Есть в такой жизни и положительные моменты, например, отсутствие «бытовухи» – это хорошо. Но, с другой стороны, такое состояние ненормально для меня. Я здесь занимаюсь какими-то делами, а вечером мне что делать? От музыки под конец дня хочется отдохнуть. Да, можно встретиться, посидеть с друзьями, но ты же не будешь делать так постоянно. Поэтому в итоге все равно остаешься дома один. Это печально.
– А что мешает перевезти сюда семью?
– Разные моменты, в том числе тот факт, что меня постоянно не бывает: я то в студии, то на гастролях, а сын еще очень маленький, ему нужно внимание. Есть масса бытовых нюансов, которые нужно решать параллельно. Сейчас Вике (жене. – Ред.) помогают родители. Но я думаю, что в ближайшее время все случится. Кроме того, я стараюсь бывать в Минске как можно чаще.
– Когда твой сын только родился, ты говорил в интервью, что не можешь до конца осознать себя папой. Сейчас это осознание пришло?
– Пришло, но оно такое странное. Мой сын – такой человек, который постоянно мешает мне работать, но в хорошем ключе. Когда мы рядом, даже если я возьму гитару в руки, я не смогу ничего сделать, он как будто забирает всю творческую энергию, и я остаюсь пустым сосудом. Но это и хорошо, может, и не нужно, когда я с ним, заниматься чем-то другим.
– Как твоя супруга изменилась с появлением малыша?
– Говорят, когда появляется ребенок, мужчина отходит на второй план, потому что женщина полностью посвящает себя материнству. Но это не про Вику, хотя она, безусловно, очень много времени уделяет сыну. Я точно знаю, что не ошибся в своем выборе, потому что она – прекрасная мама и жена.
– Дима, я знаю, что ты долгое время очень скептически относился к официальному браку. Что подтолкнуло тебя все-таки поставить штамп в паспорте?
– А как по-другому? У ребенка же должны быть официальные родители. На мой взгляд, семья создается только для того, чтобы завести детей. Ведь если люди хотят все время быть вместе, им необязательно для этого жениться и юридически оформлять свои отношения.
– Однажды, комментируя свою свадьбу, ты сказал: «Наша 12‑летняя дружба переросла в женитьбу». Я думала, что в женитьбу перерастает любовь, а не дружба.
– Мне кажется, любовь – это не то, что человек испытывает с первого взгляда. Настоящая любовь возникает уже потом. Нельзя полюбить человека за месяц, за два. К этому чувству надо прийти, оно совершенно другое, нежели когда ты первый раз встречаешь человека. После первого свидания может быть страсть, увлечение, заинтересованность, все что угодно, только не любовь. Мне сложно объяснить само понятие любовь, но я точно знаю, что она может возникнуть и через семь лет, и через восемь, а до этого ты можешь думать, что это все не так серьезно для тебя. Зато потом вдруг понимаешь, что ты любишь человека, который рядом с тобой. И это чувство очень приятное!
Томас Андерс: «Финансовый кризис еще не конец света». АУДИО 
Игорь Растеряев: русские песни не должны быть весёлыми. Не на Ямайке живем 
Игорь Растеряев: «Моя физиономия не внушает доверия» 
