Куда исчез нацпроект «Здоровье»?

Конфликт доктора Л. Рошаля и Минздравсоцразвития заставил вспомнить о судьбе нацпроекта «Здоровье».

С лекарствами

У окошка льготной аптеки вздыхает старушка: «До чего нас довели — всего 20 таблеток в месяц дают». Жалобы и обиды на существующую систему приходилось выслушивать и Павлу Воробьёву, профессору, члену исполкома Пироговского движения врачей России, осуществившего автопробег «За справедливое здравоохранение». Пообщавшись с врачами и жителями посёлков и маленьких городков, он сделал неожиданный вывод: никакого нацпроекта в области здравоохранения не было и нет.

- Главный критерий эффективности программы ДЛО — число неотоваренных рецептов, — рассказывает Воробьёв. - Как их уменьшить? Правильно, не выписывать. Перебои в закупках постоянные, многомесячные. А врачи в глухой обороне. Ведь им надо как-то объяснить больным, почему бесплатно выписать лекарство нельзя, почему лечиться в стране можно только за свои деньги и ещё много всяких „почему“. Почему, например, покупая лекарство, больной платит государству налог, сопоставимый с исходной ценой самого лекарства у производителя? Уже на таможне появляются НДС и таможенная пошлина в сумме 21%. А затем каждый промежуточный хозяин лекарства накручивает 10% НДС на суммарную стоимость. В небольших больницах медикаменты в основном устаревшие. Фельдшеры и врачи не хотят торговать лекарствами, как это им предписывает новый закон. В посёлках жизненно важные медикаменты, с моей точки зрения, вообще должны бесплатно выдаваться через автоматы (продавать их кощунственно), управляемые врачом или провизором.

В больницах

- Не дай бог в нашу гинекологию попасть, — говорит пожилая пациентка больницы. — Мы после операции ещё шатаемся, по стенке ходим, а нас через 3 дня уже домой выкидывают.

«Выкидывать» велят так называемые МЭСы — медико-экономические стандарты. Они определяют, сколько дней при данном заболевании пациента надо лечить в стационаре.

- Такие стандарты нередко связывают руки врачам, — поясняет Максим Лакомкин, хирург, бывший советник руководителя Росздравнадзора. — Если больной требует длительного лечения, а срок госпитализации по МЭС уже закончился, врачу приходится ставить новый диагноз. И наоборот: вылечили человека быстро — всё равно пусть лежит, пока МЭС не истечёт. А то денег больница не получит. В США действуют универсальные схемы лечения больных. В России же многое зависит от оснащённости медучреждения и знаний врача. Да, у нас тоже разработаны стандарты для некоторых заболеваний. Но сказать, что они реально работают, пока нельзя.

Подлоги по числу пациентов вообще стали повсеместной рутиной на периферии, потому что врачам надо вырабатывать зарплату. Плюс сохранять дополнительные ставки, на которые они подрабатывают.

В новых центрах

Идея создать 500 центров здоровья для профилактики заболеваний превратилась в бутафорскую.

- Вставили эти кабинеты в старые поликлиники, где-то холл для этого закрыли, где-то медицинские кабинеты. В них поставили диковинное «диагностическое» оборудование, — продолжает П. Воробьёв, — которое неведомо что прогнозирует (никакой научной проверки эти комплексы не проходили). Например, компьютер говорит курящему, что он курит. Понятно, деньги на этом заработали, и немалые. Встала новая проблема: нагнать туда пациентов. Желающих немного. Приглашают пришедших в поликлинику на приём, чтобы те в очереди не сидели. Но вместо реального лечения и лекарств общие рекомендации дают. По здоровому образу жизни. А новые центры высоких технологий — это вообще прорва. В них закачиваются безумные деньги при крайне низкой отдаче. Часть модулей по пути… «протухла». Точнее, их съел грибок, развившийся от сырости в пути и при хранении, и их использование более невозможно. Так что эти центры с убитыми медицинскими модулями уже никогда не будут введены в строй. Другие дублируют уже существующие: например, в Хабаровске теперь есть и отделение сердечно-сосудистой хирургии, и аналогичный федеральный центр.

Но самое важное — скоро уже некому будет посылать в эти центры больных. В сёлах работают практически одни пенсионеры — кто поедет туда трудиться без квартиры, за нищенскую зарплату, без всяких перспектив?

На дорогах

Другая популярная программа — посты скорой помощи на федеральных трассах.

- Один действенный вызов „скорой“ с такого поста стоит около 1 млн (!) руб., — объясняет П. Воробьёв. — Число вызовов — 1–2 раза в месяц, остальное время бригада простаивает. Было бы лучше везти пострадавших не в райбольницу (её как ни оснащай, в ней никогда не будет нейрохирурга), а в областную. Для этого можно использовать вертолёты, ведь цена одной винтокрылой машины — около 1 млн долл. Столько же стоит плохонький компьютерный томограф. Нужно разрабатывать универсальные перевозимые модули, оснащённые всем необходимым. Их можно устанавливать на любой транспорт, чтобы выезжать с бригадой врачей в отдалённые посёлки, к пострадавшим в ДТП, а также дооборудовать районные больницы, активнее применять диагностику по Интернету.

Есть и ещё масса вещей, за которые Минздравсоцразвития справедливо критикуют. Но за эффективность использования средств всё-таки отвечают чиновники на местах. Если для руководства региона здоровье жителей в приоритете и они готовы давать на это деньги, то и дела там постепенно налаживаются.

А воз и ныне там

Иван Хренов, кардиолог из Иванова:

— С момента моего выступления во время телемоста с Путиным прошло полгода. Что изменилось? В местном телеэфире перестали появляться репортажи об успехах медицины. Депутаты облдумы сообщили, что на её реанимацию будет выделено 3,5 млрд руб. вместо 450 млн! Слишком глубоки оказались проблемы. Меня перестали объявлять сумасшедшим. Руководство области призывает критиковать недостатки, чтобы быстрее их устранять. Но мой пример — другим наука. Проблему с повышением квалификации я так и не решил. Обещал посодействовать с учёбой губернатор, но конкретной помощи пока нет. Оклады в 4 тыс. руб. у многих до сих пор. Чтобы сдать элементарные анализы, больным надо записываться за месяц. Так что радоваться переменам пока рано.

Лекарства с опозданием

Новые зарубежные лекарства, которые уже могли бы продаваться в России, будут поступать к нам с опозданием на 2–3 года.

- Наши чиновники отказываются признавать сложившиеся в мире правила испытаний и регистрации новых лекарств, — рассказывает Светлана Завидова, исполнительный директор Ассоциации организаций по клиническим исследованиям. — Сейчас, чтобы оценить их безопасность и эффективность, нужны исследования большого числа пациентов. Поэтому их проводят одновременно в нескольких странах, но по единому протоколу. Кстати, Россия несколько лет в них уже участвует, и наша работа признаётся во всём мире. Но министерство пролоббировало в законе „Об обращении лекарственных средств“ статью о проведении местных клинических исследований, даже если лекарство успешно прошло большие международные испытания. Видеть в этом защиту национальных интересов абсурдно: повторные исследования на людях без острой необходимости считаются в мире недопустимыми с этической точки зрения. Кроме того, в таких местных исследованиях невозможно достичь статистической достоверности результатов. Для этого и нужны большие международные испытания. Минздравсоцразвития утверждает, что заключит с Евросоюзом договор о взаимном признании клинических исследований. Но нам в Еврокомиссии ответили, что таких договоров не бывает, ведь ЕС и США и так признают международные исследования, которые проводились с нашим участием.

Смотрите также:

• Спасти и сохранить. Итоги «оптимизации» в здравоохранении →
• Девальвация жизни.Как «прописка» может лишить лекарств →
• Сергей Колесников: Отчего врачи бастуют? →