Она создала дизайн интерьеров всех советских космических кораблей и орбитальных станций - «Союзов», «Салютов» и «Мира». Нынешнее обустройство российского сегмента МКС фактически воспроизводит те проекты, которые начертила Галина Балашова. 27 лет она была единственным человеком, который проектировал жилые и рабочие отсеки в аппаратах, стартовавших за пределы Земли. Обычная девушка, с корнями из Мурома, стала основоположником целого направления в космической архитектуре. А кроме того, создала легендарные полётные вымпелы, эмблемы (например, известную эмблему программы «Союз» - «Аполлон») и нашивки на рукавах космонавтов.
«Разве нельзя поуютнее?!»
До недавних пор о ней почти никто не знал - десятилетиями она работала в «почтовом ящике» инженером по компоновке аппаратуры и приборов в космических кораблях, а их интерьерами занималась «на общественных началах» - по необходимости. На многих её эскизах и макетах нет подписи автора. «Я могла подписывать свои работы как автор только для использования внутри предприятия, - говорит Галина Андреевна. - За его пределами делать это мне не разрешали». Только в 1975-м ей удалось вступить в Союз архитекторов. А первая её выставка состоялась лишь в 2000 г.
Галина родилась в Коломне. В 1955-м окончила Московский архитектурный институт, по распределению оказалась в Куйбышеве - в Гипроавиапроме. «Жить было негде, - рассказывает она, - поэтому ночевала прямо на работе - в коридоре, где стоял диван, шкафы с бумагами и бегали крысы». Почти год она занималась «снятием архитектурных излишеств» в рамках известной кампании тех лет. А потом вернулась в Москву. Муж, инженер Юрий Балашов, работал в ОКБ-1 Сергея Королёва и договорился там, чтобы Галину взяли в отдел главного архитектора. А потом она перешла в подразделение, где проектировали космические корабли.
Читайте также: Жизнь за «Союз». Невыполнимая миссия космонавта Комарова
Её час пробил в 1963-м, когда в ОКБ был спроектирован корабль «Союз» и в нём появился новый отсек - бытовой. «В прежних кораблях - «Востоках» и «Восходах» - человек помещался в небольшом объёме (спускаемом аппарате), лежал в ложементе - при подъёме и спуске с орбиты это было необходимо из-за больших перегрузок, - объясняет Галина Андреевна. - Долго летать в таких условиях было нельзя». Правда, и первые космические полёты длились не больше нескольких суток. Но вскоре они стали длиннее, и в космосе надо было обустраивать место для обычной человеческой жизни.
Конструкторы спроектировали отсек в виде сферы, а аппаратуру и оборудование разместили в двух ящиках, на которых располагались рукоятки управления. Всё это выполнили в деревянном макете и показали Королёву. А тот отругал проектантов и приказал: «Чтобы через неделю здесь можно было жить людям! Разве нельзя сделать поуютнее?!»
Работу поручили Балашовой - как единственному дипломированному архитектору на предприятии. За выходные у себя дома на кухне она нарисовала свой первый космический интерьер: один из ящиков превратила в «сервант» (то есть в шкаф с оборудованием, пультом и ящичками для бытовых вещей и книг), а другой - в «диван», куда можно было складывать скафандры. Рядом с «сервантом» размещалось АСУ - ассенизационно-санитарное устройство (то есть туалет) в виде небольшого кресла. Вся обстановка - в популярной тогда домашней эстетике 60-х.
Королёва проект устроил. А Галина стала предлагать конструкторам свои решения вентиляционных решёток, пульта, рукояток, обрамления иллюминаторов и поручней. По сути, тогда это было абсолютным новаторством - практически в одиночку, с нуля строить «орбитальный быт» по принципам космического проектирования. Ведь то, что на Земле считается в порядке вещей - например, пища, вода, воздух или утилизация отходов, - требует тщательной проработки для условий внепланетного пространства. Приходилось не только создавать интерьеры, но и продумывать, как всё это будет выглядеть и работать в невесомости. «Я не представляла, что у людей, которые проектируют космические корабли, мышление совсем не такое, как у архитекторов, - вспоминает Галина Андреевна. - Пришлось всему учиться на ходу. В тех объёмах, которые я рисовала в отсеке, мне же приходилось и размещать аппаратуру, приборы, определять форму и габариты этих приборов для смежников-разработчиков. А конструкторы потом создавали крепёж приборов и воплощали всё это в металле... Вообще же люди техники представляли работу художника по интерьерам так: главное - в какой цвет покрасить».
Читайте также: Советский «Мир». История станции, пережившей распад СССР и таран в космосе
Ей пришлось делать всё это одной, потому что «никто из проектных начальников не хотел брать на себя незнакомую ему работу». А она взяла - и осилила. И в итоге нашла и воплотила свои, авторские, и, как показало будущее, верные решения. Например, верх и низ в условиях невесомости придумала обозначать тонами - чем выше, тем светлее. Покрытие пола сделала зелёным - под цвет травы. А в интерьере бытового отсека корабля «Союз-19», который в 1975-м участвовал в полёте «Союз» - «Аполлон», придумала откидной столик в «серванте», за которым Алексей Леонов и Валерий Кубасов потом принимали американских астронавтов, - он был оклеен голубой ворсовой тканью и снабжён резинками для фиксации разных вещей. А по бокам - откидные сиденья. «В этом отсеке, - вспоминает она, - цвета декоративной отделки «подстраивались» для телесъёмки: красный цвет на экране выглядел чёрным, а зелёный так и оставался зелёным, поэтому пол и «диван» были сделаны зелёного цвета».
У неё нет ни орденов, ни медалей
Казалось бы, зачем всё это понадобилось? Вспомним фантастические фильмы, где внутренности звездолётов обычно лишены всякого подобия домашнего, земного уюта. Не было его и в первых советских ракетах. Например, в ракете у Гагарина из бытовых удобств имелся, можно сказать, лишь крохотный иллюминатор. А если ты находишься на орбите неделю, месяц, полгода, год? Жить-то как-то надо! И лучше уж жить не в окружении бездушного железа, сотен датчиков и приборов, а в условиях, приближенных к домашним.
Считается, что космическая архитектура в приложении к жилым интерьерам началась в 1968 г., когда группа американских архитекторов и промышленных дизайнеров, несмотря на возражения инженеров, убедила НАСА добавить в конструкцию орбитальной лаборатории «Скайлэб» обзорное окно. Тогда, мол, особенности человеческой психологии стали влиять на проектирование космических кораблей. Но ещё раньше - на целых 5 лет! - это сделала неизвестный инженер королёвского КБ Галина Балашова.
Сейчас Галине Андреевне 85. Живёт на небольшую пенсию в хрущёвке в подмосковном Королёве. «Бабуля из Королёва» - назвал её один немецкий журналист. Думается, что эта женщина, столько лет работавшая на космическую славу отечества, достойна хотя бы одной правительственной награды за свой труд. Но никаких орденов и медалей у неё нет. Есть лишь запись в трудовой книжке - о вручении 10 руб. к 8 Марта в 1969 г. И всё.
Читайте также: Космическая перезагрузка. Как «Союз» и «Аполлон» встретились над Эльбой
На сегодня о ней написана единственная монография - под авторством архитектора Филиппа Мойзера. Книга издана в ФРГ на немецком языке. Автор замечает: «В высокотехнологичный мир ракет, лабораторий и приборов Галина Балашова с её стремлением к гармонии и красоте внесла эмоциональную ноту. Благодаря её таланту история архитектуры обогатилась новым направлением - архитектурой космонавтики».
Для немцев это оказалось важно.
