Космос под водой
В просторной гидролаборатории Центра подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина пахнет, как в детском спортивно-оздоровительном центре. В центре зала с большими окнами и серой каменной плиткой на полу – круглый бассейн диаметром 23 метра и глубиной 12 метров, на котором смонтирована металлическая платформа с тренажерами модулей российского сегмента МКС в натуральную величину. Здесь тренируются перед выходом в открытый космос: платформа с модулями уйдет под воду, космонавты погрузятся вслед за ними, чтобы на дне резервуара отработать запланированную программу операций, например, транспортировку грузов, техобслуживание или ремонт на поверхности орбитальной станции.
Тренировка в гидролаборатории считается одной из самых тяжелых и сложных: скафандр весит больше 100 кг (учитывая вес балансировочных грузов – прим. автора), работы длятся около четырех часов, и, по словам инженеров, за это время космонавт может потерять в весе около трех килограмм.
«Ну, нет, сегодня я им столько не отдам. Два килограмма – максимум!» – смеется летчик-космонавт Федор Юрчихин, ловко фиксируя ушной датчик температуры, который позволит специалистам контролировать его температуру тела.
На космонавтах Федоре Юрчихине и Михаиле Тюрине надето нательное белье, поверх которого – костюмы водяного охлаждения, предохраняющие космонавтов от перегрева. Голубую ткань гидрокостюмов пронизывают тонкие трубочки, по которым подается вода различной температуры. В зависимости от нагрузки, космонавтов «охлаждают» или «согревают».
«Кому-то приятно работать в тепле, кому-то в легкой прохладе, но лично я сперва «захолаживаюсь», а уж потом начинаю работать. Мне нравится холод», – говорит Юрчихин.
«Если предстоит какая-то интенсивная работа, лучше заранее охладиться, – добавляет Тюрин. – Система обладает определенной инертностью и сразу не справится с отъемом тепла. Кстати, российские скафандры не имеют системы обогрева, только систему отвода тепла. То есть, они могут только охлаждать. Считается, что космонавтам достаточно своего тепла. Единственное, что сейчас продумывают – систему подогрева перчаток, для пальцев».
У Тюрина спрашивают, не было ли ему страшно в космосе. Космонавт ухмыляется: «Только дураку не страшно. В горы залез – видишь высоту, осознаешь ее. А там высота бесконечна».
Команда инженеров готовит их к погружению: Тюрину и Юрчихину помогают войти скафандры «Орлан». Полужесткие, со встроенным металлическим «ранцем», в котором находится вся система жизнеобеспечения – сегодня подобные модели скафандров обеспечивают работу космонавтов на МКС для выхода в открытый космос. Скафандры, используемые в гидролаборатории, отличаются от скафандров для выхода в открытый космос отсутствием автономной системы жизнеобеспечения, таким образом, воздух (для обеспечения дыхания, – прим. автора), вода (для костюма водяного охлаждения, – прим. автора), связь и телеметрия передаются на борт бассейна по фалу. На левой перчатке скафандра зафиксировано металлическое зеркало, предназначенное для контроля над положением органов управления системами скафандра, которые расположены на груди.
«Здесь достаточно тяжелая нагрузка, тем более что это не просто «физика» – ямы копать или вагоны разгружать. Тут еще и соображать надо, оптимизировать свои действия. Комбинировать интеллектуальную, физическую и эмоциональную нагрузку, – комментирует Тюрин, наполовину скрывшись в «Орлане». Инженер терпеливо ждет, пока космонавт наденет тонкие белые перчатки. – Считается, что все движения должны быть медленными, потому что можно махнуть рукой – и прибор улетит куда-нибудь».
«Комбинировать физическую и умственную, и гасить эмоциональную», – поправляет Тюрина Юрчихин.
Лица Михаила и Федора уже можно разглядеть через стекла шлемов. Скафандр надет, и техники, в буквальном смысле, «закрывают» космонавтов.
«По страховочному концу!» – командуют инженеры.Слышен только плеск воды и скрип кран-балки, на котором космонавтов опускают в резервуар. Водолазы помогают им погрузиться: они должны обеспечить Тюрину и Юрчихину «нулевую плавучесть», гидроневесомость, следя за тем, чтобы те не начали всплывать на поверхность или тонуть. Для этого используются специальные свинцовые грузы, которые подбираются для каждого космонавта и закрепляются на скафандре.
Спустя несколько минут на поверхности воды уже никого не будет видно. Дальше следить за космонавтами можно будет через бронированные стекла иллюминаторов гидролаборатории.
Вода в иллюминаторе
Через плотное стекло иллюминаторов гидролаборатории можно увидеть, как космонавты, словно морские черепахи, медленно двигаются в темной воде вдоль модулей. Между ними быстро снуют водолазы – регулируют грузы на скафандрах, дают нужное количества света для работы. Инженеры и врачи следят за тренировкой через мониторы: на экраны выведена подводная видеосъемка и показатели жизнедеятельности организма каждого космонавта.
К иллюминатору подходит инженер Валерий Несмеянов. «Космонавтам нужно снять штангу и завести обратно в космический аппарат, в стыковочный отсек, из которого они вышли, – рассказывает он. – Но все, что мы берем на внешней поверхности и заводим в космическую станцию, должно быть закрыто чехлами. Поэтому космонавты подойдут, закутают оборудование в чехлы, и снимут его. А на его место поставят другое.
Видите, вон, там, штанга с датчиками? Очень похоже внешне на швейную машинку Зингер. Это так называемая «лазерная связь» – прибор для измерения возмущений, которые создает станция в открытом космосе. Как катер под водой. Очень сложный эксперимент – все очень хрупкое. Мы будем проводить его на МКС 19 апреля».
Чувство уверенности
Пока космонавты Михаил Тюрин и Федор Юрчихин тренировались под водой, бортинженер Анатолий Иванишин в соседнем с гидролабораторией здании отрабатывал навыки пилотирования на тренажере российского транспортного пилотируемого корабля «Союз ТМА-М».
У входа в тренажер стоят кроссовки космонавта. Иванишин выглядывает из люка: «Сегодня тренировка по режиму спуска. Как будто мы возвращаемся домой».
В центре кабины – кресло командира корабля, слева и справа – кресла бортинженеров. Над ними – рычаги, кнопки, и тумблеры. Космонавт, лежа в кресле, отрабатывает навыки пилотирования под контролем инженеров.
«Моя первая попытка податься в космонавты была в 1996 году. Но, в силу того, что требования к метрическим характеристикам тогда были жестче, я добровольно выбыл из этой борьбы. Мой рост – около 182 сантиметров, для космонавта это «много». Позже требования изменились – видимо, в силу пожеланий наших иностранных партнеров. Теперь корабль «Союз» позволяет летать таким «длинным» ребятам, как я. В 2010 году я совершил свой первый и пока единственный за десять лет карьеры полет в космос. Он длился 165 суток».
Со стороны «Союз ТМА-М» кажется очень маленьким – у тренажера отсутствует приборно-агрегатный отсек. Такие тренировки позволяют космонавту проработать все этапы полета корабля: от выведения на орбиту до спуска. Впоследствии это позволяет космонавтам более уверенно чувствовать себя в космосе.
«В российском сегменте МКС очень неудобное разделение пространства: на ограниченной территории у нас размещены две каюты, туалет, беговая дорожка, обеденный стол и велосипед, – рассказывает Иванишин. – Поэтому когда двое занимаются спортом или делают эксперименты, один обедает, кто-то спит – это создает проблемы».
Тренировки на «Союзах» обязательны для всех членов экипажа. «У нас нет возможности тренировки в космосе, как у летчиков – сначала потренировался на тренажере, потом в учебном самолете, и только потом сел за штурвал настоящего, – поясняет Иванишин. – Поэтому мы уделяем такое серьезное внимание подготовке на тренажерах».
Сгущенка для бортинженера
На первом этаже Центра подготовки космонавтов – сувенирная лавка. Здесь можно купить магниты, значки, фляжку с фирменной гравировкой Звездного городка и, конечно, «космическую еду» в консервных банках и тюбиках: плов из судака, говядину с овощным гарниром, вишневый сок, коврижку «Медовую» или даже комплексный обед.
«Есть распространенное заблуждение, что космонавты едят из тюбиков. Когда я был зачислен в отряд, мой товарищ, с которым мы служили в Петрозаводске, прислал мне тюбик сгущенки со словами: «Тренируйся»! На самом деле, в тюбиках бывает очень ограниченное количество продуктов. Я могу вспомнить только мед и какие-то соусы. Большая часть – в сублимированном виде, либо в консервных банках. Едим самые обычные консервы, пьем чай, кофе. Я отдаю предпочтение российскому кофе, хотя упаковка американского удобнее.
Сам процесс принятия пищи требует специальных приготовлений. Вы не можете поставить консервную банку на стол – она просто улетит. Любой стол на станции оборудован двусторонней липкой лентой. Вилки, чай, кофе, хлеб – все это таким образом крепится. Иногда, конечно, все это улетает, но в целом можно организовать свое рабочее пространство», – смеется Иванишин.
Сегодня в отряде Роскосмоса всего 42 человека, включая восьмерых новеньких – кандидатов в космонавты. В течение полутора-двух лет они будут проходить общекосмическую подготовку, потом сдадут госэкзамен и будут допущены к следующему этапу с возможностью присвоения должности космонавт-испытатель.
«Я всегда считал, что быть космонавтом – это здорово, – говорит напоследок Иванишин, возвращаясь к тренировке. – До сих пор это уникальная профессия, и до сих пор полеты в космос считаются чем-то эксклюзивным. Мы стали летать чаще».
