Разумеется, я имею в виду весь этот кордебалет, начавшийся шестого мая на Болотной и продолжающийся во все более кордебалетных формах. Посиделки на Чистых Прудах у казахского памятника, побродилки по бульварам с писателями и художниками и повалялки на Кудринской площади с участием полиции. Короче, то, что принято называть красивым словом «Оккупай».
В общем, вспоминать будут, это к гадалке не ходи. Цель этих воспоминалок очевидна – попытка извлечь уроки на будущее. Очевидно и то, что ни к чему хорошему это не приведет и никаких уроков извлечено не будет. По той простой причине, что как протестуны, так и их оппоненты, судя по всему, начисто лишены способности к анализу вообще и к самоанализу в частности.
Ну, то есть, какие-то попытки проанализировать этот самый движ протестунов принимались, конечно. Однако вышло так, что все попытки скатывались в катастрофически унылую и серьезную политинформацию. А обсуждение вопроса «как нам протестовать дальше» воспринималось как безнадежная эзотерика.
Самое интересное, оно же и самое главное, оставалось и по-прежнему остается за скобками. Ближе всех к этому «интересному» подошли, пожалуй, те, кто все-таки заметил: «Участники акций отличаются от многомиллионной массы сограждан не столько настроениями, сколько стилем поведения».
Вот это – точно. Вот это, как говорил один чеховский герой: «Ты в самую центру попал!» Но криков типа «Браво!» они, во всяком случае, от меня, не дождались. Потому что дальше опять пошла серьезная и вырвиглазно унылая политическая жвачка.
А между тем стиль – и впрямь главное. Именно стиль, то есть эстетика, которую можно представить как набор определенных культурных кодов, формирует собственно этику, в том числе и этику поведения. Об этом было неплохо сказано Луи Бюффоном, французским ученым-энкиклопедистом еще в XVIII столетии: «Стиль – это сам человек и есть».
Чувствую, что сам скатываюсь в безнадежную эзотерику. Потому поясню.
Если ты знаешь, что предпочитает смотреть, слушать и читать твой контрагент, если ты представляешь себе, кто и что для него является главным в искусстве, если ты знаешь, что он поет и что декламирует на своих сборищах, то можешь считать, что уверенно держишь его за горло. Ты уже победил, потому что знаешь, как и на что он будет реагировать. Ты можешь предугадать модели его поведения. Для этого нужно сделать совсем немного – потолкаться среди протестунов-оккупайщиков и понаблюдать. А потом сделать выводы.
Сразу скажу – когда начался этот самый движ, я очень обрадовался. Обрадовался именно так, как может обрадоваться только тот человек, который, будучи студентом, взялся за роман о веселой и кровавой молодежной революции, впоследствии уничтоженный ко всем собачьим чертям в приступе законного самобичевания.
Чего я ожидал там увидеть и услышать? И чего можно ожидать, от тех, кто в числе прочего недоволен «полицейским произволом»? По логике вещей, на топе лагеря «ОккупайАбай» должны были прочно прописаться следующие вещи. Для тех, кто с ними слабо знаком, специально приведу самые хуковые цитаты. Итак:
Александр Непомнящий, «По своей земле»:
Мы мирные люди, в городе весна,
Но наш бронепоезд там, где наша земля!
Так что если мент избивает тебя,
ты можешь убить мента!
Егор Летов, «Новый 37-й»:
И когда послезавтра заколотят дверь,
Уходя в андеграунд, я встречу винтовкой
Новый тридцать седьмой!
Егор Летов, «Мы – лед»:
Майор их передушит всех подряд, он идет,
Он гремит сапогами, но упал – гололед!
Ведь мы – лед под ногами майора!
В общем, годились бы, наверное, и другие песни, но эти как-то больше подходят людям, которые рискнули быть не совсем пацифистами и настроились вроде бы весьма решительно.
И тут жизнь в очередной раз показала всю безнадегу предварительных прикидок. Я заподозрил что-то неладное, когда услышал кривое исполнение хита Ольги Арефьевой образца 1994 г. – какое-то непромытое хипье, вытянув тонкую кадыкастую шею, жалостно выло: «А на хрена нам война, да пошла она на…» Это непотребство лукаво оттенялось «Синей птицей» и «Костром» Макаревича, обязательным набором западных хитов в широком диапазоне от «Лестницы в небо» до «Шизгары» и венчалось гимном питерского гей-комьюнити восьмидесятых годов – «Перемен!»
Но леденящий душу ужас я испытал, когда увидел следующее. Вот сидит грязноватый джентльмен средних лет и средней внешности в сильных очках наперекосяк. По его бороде уверенно можно сказать, чем он питался последнюю неделю. Очевидно, макарошками из бомж-пакета. Вот у него в руках дешевая фанерная гитарка. И вот. Он. Поет. Окуджаву. «Возьмемся за руки, друзья-а-а-а…»
А вокруг него сидят ухоженные барышни, упакованные «яблочными» гаджетами по самое это самое. И одетые явно не с черкизовского рынка. И вот. Они. Тоже. Поют. Окуджаву. «Возьмемся за руки, друзья-а-а-а…»
Нет, ребята. Это не протест. Это вас какие-то лохи запутали. Это, натурально, безблагодатный акустический сходняк типа Грушинского фестиваля или «Пустых Холмов». Хипье, растаманье, замшелые барды. Эскалация позитива. Неотмирность и расслабленность. Фига в кармане. Обязательное нытье на тему «как же нам плохо, но если возьмемся за руки, то будет хорошо». Ах да, совсем забыл – еще и ненормальное количество людей-дятлов. Это такие волосатые дрищи, желательно с дредами, которые таскают с собой барабан типа джамбей. Потому что модно и политкорректно – Африка, Карибы, все дела. Играть на нем не умеют, но любят, поэтому садятся в кружок и долбят простой ритм на четыре четверти. Но долго. Люди-дятлы, короче. И вот так они все вместе, Взявшись За Руки, очень яростно Ждут Перемен.
И над всем этим – надтреснутый тенорок Главбарда наших широт: «Пока-а-а безумный наш султа-а-ан сули-и-ит нам дальнюю доро-о-огу-у-у…»
Вот этот, как принято выражаться в этих ваших интернетах, гребаный стыд, похоже, и есть тот самый стиль. Стиль, который на самом деле определяет все. И даже все остальное тоже.
Окуджава, со дня смерти которого исполняется 15 лет как раз 12 июня - стержень этого стиля. Все остальное – наносное. И Макаревич и хипье и барышни с «яблочными» гаджетами – они встроены в его систему. Как кольца детской пирамидки. А он – базис. Он заколдовал и отформатировал сразу несколько поколений – от питающегося бомж-пакетами барда до гламурной кисы, зависающей в «Жан-Жаке». Вот как пишет одна из таких, вполне себе современная барышня:
Калейдоскоп картинок: шествие, украденный у нас пацифистский флаг, газ и кашель, избивающий людей дубинками ОМОН, голосовавший за Прохорова милиционер с красивыми глазами, мы сидим в уютном кафе и вдруг видим, как в него врываются озверевшие ОМОНовцы, ливень на Никольской, праздник жизни на Красном Октябре, белые ленточки и толпы отчаянных граждан на бульварах, автозаки, берут за ленточки, чувство гордости и желание плакать, первый приход к Абаю, дождь, уходим переулками с детским велосипедом, на Баррикадной вдруг снова толпа прекрасных людей, хмурое утро 9 мая, белые тюльпаны, в Александровском Саду меня накрывает истерика…
Братцы, это все – Окуджава. Здесь собраны все штампы его лирики, включая, разумеется, и напряженно ожидание того, что в конце-то концов «комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной». Без этого нельзя. Без этого все бессмысленно.
Квинтэссенция кухонной диссиды, которую называют забавным словом «интеллигузия». Которая не просто находится в постоянной истеричной готовности огрести по морде, но и даже прямо напрашивается на это. Потому что без хорошей плюхи со стороны «плохой» власти их жизнь на хрен никому не нужна, да и не интересна. Потому что таков стиль, который диктует поведение и форматирует реальность. Это без дураков, это уже не понарошку, это так все произойдет по-настоящему. Потому что крайне глупо и наивно исполнять роль Жюстины из романа маркиза де Сада и думать, что тебя никто не трахнет в извращенной форме.
А будет это примерно так, как написал и спел тот самый Саша Непомнящий, которого, кстати, на дух не переносили «классические» барды, воспитанные на Окуджаве:
Фтор укрепляет зубы, Джизус любит тебя
каталог товаров, рок-андеграунд.
Джа даст нам все, мир спасет красота
Иегова не съест, интернет не обманет.
Ах, гуманно на кухне с мыслями о вине,
ой, давай говорить другу друг комплименты
пока не прервет командой - к стене!
Этой любви прекрасной моменты -
Победная поэзия кованых сапог
добродетельный мир, новая Жюстина.
Кто здесь Жюстина, и у кого монополия на «кованые сапоги», думаю, объяснять не надо.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
 |
|
| Константин Кудряшов журналист отдела Культура еженедельника «Аргументы и Факты» |
