Если диспозиция перед сражением говорит, что победить поможет только чудо, а не ввязываться в бой нельзя — что делать? Можно сидеть ровно и уповать на то, что вскоре прилетит волшебник в голубом вертолете. А можно кропотливым трудом подготавливать свое собственное чудо, чтобы в один прекрасный момент оно свершилось, и все удивленно разводили руками. Мол, никогда такого не было, и вот опять...
После выборной кампании 2018 года стало очевидно с особой четкостью, что чудо само по себе не произойдет. Население, раздраженное пенсионной реформой, чувствовало себя обманутым властью. Любые объяснения целесообразности действий правительства на человеческом уровне принимались, но подсознательно отвергались. Копилось недовольство, выразившееся в потере ряда регионов, таких как Хабаровск, Хакасия и Владимирская область, где избиратель проголосовал назло. Жители Приморья не менее придирчиво отказались голосовать за врио губернатора Тарасенко, и только активность Олега Кожемяко вкупе с приоритетным вниманием федерального центра к выборам позволили немного успокоить недовольство дальневосточников.
Но ведь пенсионная реформа вступала в силу только в 2019 году. Тогда же, когда и мусорная реформа, и налоговые изменения. Плюс ко всему, общий бюджетный пирог не растет, а значит, в региональных элитах особенно сильно возникает стремление побороться за доступ к бюджету. Санкционный гнет, наложившись на многолетнюю стагнацию в доходах населения, тоже не вселял особого оптимизма. В общем, диспозиция по всем параметрам — швах. А в 2019 году предстояли выборы в таких регионах, рядом с которыми Хабаровск и Владимирская область выглядели бы райскими кущами.
Челябинская область уже долгое время копила неприязнь к власти и недовольство не решаемыми экологическими проблемами, которые, между прочим, только усугублялись (вспомним движение СТОП-ГОК). Санкт-Петербург заслуженно носит звание столицы протестов. Плюс, ожидание наслоения на губернаторскую гонку муниципальной кампании в худших традициях «бандитского Петербурга» обещали сделать выборы в Северной Пальмире поистине незабываемыми. На Алтае вот уже десятилетие как готовились разыграть национальную карту. На Сахалине, наоборот, вовсю использовали квасной патриотизм, били себя пяткой в грудь и уверяли, что вот, скоро из Москвы пришлют варяга, который тут же отдаст Курилы Японии, а на самом острове построит атомную электростанцию. В Вологодской области жители столицы были в бешенстве от действий мэра Евгения Шулепова, который закатал в бетон набережную в рамках так называемого благоустройства и наплевал на их мнение. В Волгограде жители просто напросто устали от склок элит, от коррупции во власти, от медленного заболачивания общественной атмосферы в регионе.
В общем и целом, везде было не сладко. Но для того, чтобы прочувствовать вкус безнадежности и отчаяния — депрессии и бесперспективности, граничащей с обреченностью, следовало отправиться в Курганскую область, Забайкальский Край или в Республику Калмыкия. Чтобы не быть голословным, приведу данные из прошлогодней социологии.
Октябрьский опрос ФОМ по Курганской области, проведенный в 2018 году, повергает в шок. 76% опрошенных недовольны ситуацией в области считают, что все будет и дальше катиться в пропасть. 67% ответили, что их близкие смотрят в будущее с тревогой. А когда задали вопрос о том, лучше или хуже, по их мнению, будет справляться новый врио с работой в сравнении с предыдущим губернатором, лишь один процент опрошенных допустил вероятность того, что у нового может что-либо получиться хуже... В Калмыкии 66% населения в ходе ответов на вопросы анкетеров ВЦИОМ в августе 2018 года сказали, что недовольны ситуацией в их регионе. Четверть опрошенных выразили уверенность, что ситуация будет только деградировать. Противоположного мнения придерживались вдвое меньше.
Наконец, ситуация в Забайкальском крае. Убежден, что в будущем это будет хрестоматийный пример. ФОМ проводил опрос жителей бывшей Читинской области и УОБАО в конце августа 2018 года, когда вроде бы общественные настроения пребывают чуть ли не на пике. Тем более потрясающими были результаты. На вопрос о том, как их близкие и знакомые смотрят на будущее, 87% ответили «с тревогой». С июня по август с 41 до 55% выросла доля тех, кто убежден, что ситуация в регионе будет ухудшаться. Число оптимистов за тот же период сократилось более чем вдвое — с 19 до 8%. Число недовольных положением дел в крае достигло 83%. Тут даже Хакасия с ее протестными настроениями отдыхает...
Так что, когда некоторые аналитики пророчили аж восемь вторых туров, они не то чтобы не совсем профессионально оценивали ситуацию. Просто они базировали свой анализ на тех же изначальных данных, которые имели на руках и в Кремле. Но, в отличие от аналитиков, Кремль не может позволить себе заламывать руки и причитать, заранее соглашаясь с тем, что ничего сделать нельзя, и следует смириться с поражением, даже не ввязываясь в битву.
К этому времени у новой команды президента по управлению внутренней политикой был уже немалый опыт — губернаторские выборы 2016 и 2017 годов, прошедшие в условиях «посткрымского консенсуса», и выборы 2018 года, которые, напротив, проходили на фоне если и не форс-мажорных обстоятельств (пенсионная реформа все же не есть стихийное событие), то уж точно в кризисной и доминирующей антивластной повестке. Из четырех поражений на выборах губернаторов были сделаны все возможные выводы. Главным из которых был тот, что кадры решают все.
Новая кадровая политика начала реализовываться с прихода в Кремль первого заместителя руководителя администрации президента Сергея Кириенко. Она включала в себя тренинги, жесткий отбор, анализ биографий, срабатывание в команде и даже прыжки в воду с горы. Но главное — она позволяла давать ответ на запрос населения на обновление. Там, где губернаторы стали гирями на теле региона, где они тянули вниз — экономику ли или состояние общественной жизни, — необходимы были перемены.
Поэтому из 16 регионов выборов 2019 года 13 получили своего врио, и лишь в Волгограде, Ставпрополе и Вологде были сохранены на своих позициях действующие губернаторы. В Калмыкии Алексея Орлова, сидящего в регионе с 2010 года, сменил молодой и энергичный калмык Бату Хасиков. В Кургане на место Алексея Кокорина пришел жесткий управленец из Тюмени Вадим Шумков. На место губернатора Забайкалья, которое занимала Надежда Жданова, был назначен эффективный и амбициозный первый заместитель министра по развитию Дальнего Востока Александр Осипов.
Из поражений в Хакасии и в Хабаровске вынесли еще один важный вывод — губернатор должен быть одновременно и антикризисным управленцем. Ситуацию, когда все вокруг погружено в депрессивное состояние, можно изменить, только если ты готов работать день и ночь ради того, чтобы в твоем регионе хотя бы чуть-чуть, но все же стало посветлее и полегче дышать.
Антикризисный управляющий берет на себя ответственность за все, что делается его подчиненными. Но и прав при этом он получает намного больше, чем обычный управленец. Так и тут — антикризисный губернатор пользуется приоритетным вниманием у Москвы и может рассчитывать на то, что в его работе ему будут помогать и в министерствах, и в Кремле, и лично президент. Как это было, к примеру, в ситуации с пожарами в Забайкальском крае, когда уже через несколько дней в Чите президент России Владимир Путин проводил совещание с врио губернатора края Александром Осиповым и читинскими чиновниками. Для жителей Забайкалья такое внимание центра и такая оперативность стали грандиозным сюрпризом. Ранее они все чуть ли не поголовно были уверены, что в Москве об их существовании забыли напрочь. Это вызывало на местах раздражение. А визит Путина и неоднократные прилеты в регион федеральных министров убедили забайкальцев, что не Москва забыла о них, а некоторые прошлые руководители края были недостаточно убедительны в общении со столицей.
Но быть антикризисным менеджером — это еще не все. В Кремле среди причин поражения в Хабаровске, Владимире, Хакасии и в какой-то мере в Приморье нашли одну общую — неготовность губернаторов коммуницировать с людьми напрямую. То есть и Вячеслав Шпорт, и Светлана Орлова, и Виктор Зимин либо не хотели, либо боялись, либо не считали нужным для себя общение с людьми. Что приводило к оторванности от народа, к непониманию того, чем живет твой собственный подчиненный, а впоследствии к поражению на выборах, так как избиратель не прощал ни трусости, ни высокомерия, ни неумения общаться с ним на одном языке. Поэтому в Кремле также при назначении и подготовке врио рассматривали, насколько они владеют мастерством политической коммуникации.
В результате все врио либо завели странички в соцсетях, либо общались с жителями, как тот же Александр Осипов, посредством видеообращений, выкладываемых в инстаграмме. А некоторые — как ставропольский губернатор Владимир Владимиров — и вовсе совмещали оба этих инструмента. Такие прямые коммуникации привели к резкому сокращению дистанции между властью и избирателем. И тут выяснилось, что губернаторы — такие же люди и могут, как Осипов, уронить слезу, услышав о бедственном положении многодетной семьи. Что губернаторы, так же как и все, волнуются перед лицом начальства: так, глава Ставрополья в ролике, который он записывал, сидя в приемной Путина, признал, что «перетрухал малость». Губернаторы — такие же, как и избиратели, с такими же желаниями и бедами, страстями и огорчениями. Это, вроде бы очевидное, открытие существенным образом изменило политический ландшафт в выборных регионах.
Наконец, антиистеблишментская повестка большей части кандидатов Кремля. Борьба с неугодными элитами, увольнения несостоятельных и непрофессиональных чиновников — все это также встречало всеобщее одобрение. Когда Осипов убрал от руководства городом Читой группировку Михалева во главе с самим мэром, мне думалось, что обрадованные читинцы выйдут на улицы и будут распивать шампанское, а потом вырежут статую врио губернатора из нефрита, который добывают в регионе... Так же с ликованием в Калмыкии встречали действия Бату Хасикова против старой элиты в Элисте и районах. Человек, который ставит элиты на место, сразу завоевывает уважение у населения. Особенно если ему не прилетает «обраточка» от обозленных отстраненных от власти «бывших». Но «ответочка» не прилетала — за врио горой стоял Кремль. За них был президент, а вскоре — за них стал и народ.
Врио 2019 года — это уже не просто технократы. Это уникальные специалисты по антикризисному управлению и политическим коммуникациям. И их победа уже в первом туре 8 сентября 2019 года вполне закономерна. Кремль выучил ошибки прошлого года. Кремль понял, что мы все живем в новой ситуации, в новых политических условиях. И Кремль первым к этим условиям приспособился, приноровился и использовал их для победы президентский команды, путинских кадров.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
