Михаил Салтыков-Щедрин, «Круглый год. Первое февраля», 1879 г.
Карьеристам не чужда идея «отечества», но какого отечества? Того, которое всё стерпит, да вдобавок ещё и денег даст. Сильные этим соображением и зная, что практика не особенно-таки противоречит ему, эти люди видят в отечестве нечто фаталистически им подчинённое, обязанное повиноваться и быть твёрдым в бедствиях. Слово «отечество» не смущает их, потому что они не имеют ни малейшего представления о той бесконечно разнообразной массе интересов и отношений, которые оно собою захватывает. Они думают, что это слово потому только небесполезное, что оно похвально звучит в парадных случаях в ушах начальства. Поэтому они относятся к нему без церемоний, а иногда и с тем капризным нетерпением, с которым при крепостном праве некоторые не совсем умные помещики относились к мужику.
Не могу не рассказать по этому случаю одного происшествия, которому я сам был когда-то свидетелем. Был у меня, во времена крепостного права, знакомый помещик, человек не жадный, не жестокий, но, на своё горе, идейный. И вот он принялся утверждать свой авторитет между мужиками. Заметит мужика, который делом занят, и начнёт около похаживать. Пройдёт раз мимо, почует мужик боярский дух, отвесит поясной поклон - хорошо. Не спохватится - сейчас нравоучение. Авторитет был насаждён, но мужицкие хозяйства запустели, а вслед за тем, естественно, последовала задержка и в барских оброках. Разумеется, село его было в непродолжительном времени продано с аукционного торга.
Господа карьеристы! Сравнение с сейчас названным помещиком не только не унизительно, но даже чересчур лестно для вас. Знакомец мой был человек хотя и не умный, но идейный, и в пользу раз облюбованной идеи жертвовал даже пирогом. Вы же, оставаясь неумными, хотите в одно и то же время и дразниться, и пирог за собой сохранить! Разве это естественно?
