Юрий Вяземский: «У нас не было социализма. Это был колоссальный обман»

5 июня отмечает день рождения философ, телеведущем, кандидат исторических наук, профессор, заведующий кафедрой мировой литературы и культуры факультета международной журналистики МГИМО Юрий Вяземский. «АиФ» пообщался с юбиляром.

Владимир Полупанов, «АиФ»: Юрий Павлович, вы закончили 24-й и начинаете 25-й юбилейный сезон программы «Умники и умницы». Редкие программы доживают до такого возраста. За счет чего «Умники...» столько лет держатся на ТВ?

Юрий Вяземский: Думаю, за счет того, что программа умная и рассчитана на умных телезрителей. А в России во все времена было много очень умных людей. Она собственного сочинения. Оригинальная. На Первом канале таких три — КВН, «Что? Где? Когда» и наша. Наша из них самая молодая. 

ЕГЭ — это особый предмет

— Часто слышу, что нынешнее поколение не читает книг, мало чем интересуется, инфантильное и т. д. Спрошу вас как профессора МГИМО, за последние годы студенты правда сильно поглупели?

— Когда я был в их возрасте, про меня говорили то же самое: инфантильный, книг мало читаю. Они читают, просто читают другие книжки. Умные люди, которые стремятся к знаниям, любят работать, они почти всегда были одинаковыми. В Древней Греции, Древнем Египте или Риме они меньше отличались между собой, чем дураки. Хотя совсем дураки тоже мало чем отличаются между собой. Подавляющее большинство, которое следует моде или поветрию этого времени, не то, что поглупело, они просто стали менее образованными. Но это результат того, что реформа образования идёт (надеюсь, в правильном направлении), но медленно. У нас в России реформы всегда идут очень долго. И пока результат не очень хороший. Последние 2 года в школе ребята вынуждены бросать все силы на ЕГЭ. И это, конечно, очень сильно тормозит образование. ЕГЭ — это особый предмет. Есть история, и есть ЕГЭ по истории. Есть химия и ЕГЭ по химии. Это особый предмет. А поскольку люди очень хотят поступить в вузы (непонятно, зачем высшее образование в таком количество нужно, тем более плохое высшее образование), поэтому последние 2 класса школы все готовятся к ЕГЭ. И это сказывается. Последние два года в школе очень важны для развития основы, чтобы потом дальше учиться. 

— То есть ЕГЭ — по вашему, это зло? 

— Если кроме ЕГЭ ничего не видеть, то это единое государственное зло. В России люди всё постепенно понимают. Например, что, помимо ЕГЭ, есть другие виды проверок знаний и подготовки к поступлению в вуз. И ЕГЭ меняется. 

— Вы считаете, что высшее образование необязательно?

— Если у вас есть высшее образование, это очень хорошо. На мой взгляд, 70% людей, которые получают диплом о высшем образовании, получают не знания, а просто диплом о высшем образовании. Потому что у нас развелось дикое количество вузов, которые никакие не вузы. Дмитрий Ливанов говорит о том, что собирается их закрывать. И он их закрывает. Но закрывает мало. 

— Вы бы более жёстко действовали? 

— Да. К тому же у нас совершенно исчезло (но это уже стали понимать и начинают исправлять) среднее специальное образование и полувысшее образование, которое в других странах неплохо работает. Совсем необязательно 5-6 лет учиться, чтобы получить хорошую профессию. Иногда достаточно трёх хороших лет. У нас же эта Болонская система — бакалавры, в принципе, никому не нужны. То есть ты учишься 4 года в солидном вузе, получаешь диплом бакалавра. И тебя на работу не очень-то и берут. 

— Наши вузы не очень котируются в мире. Заслуженно? Или нам специально занижают рейтинги? 

— Я думаю, что это идущая уже несколько веков ксенофобия, которая особенно направлена на Россию. Я знаю ситуацию в зарубежных вузах. Там ничуть не лучше преподают. Когда стал разваливаться Советский Союз и многие специалисты выезжали за границу на ПМЖ, то наших физиков, историков, математиков с большим удовольствием брали на работу там. Здесь они были младшими научными сотрудниками, а там почти сразу получали лаборатории. Поэтому говорить, что у нас слабое образование, когда наши специалисты так востребованы, это мягко, говоря, неправильно. Рейтинги занижают для того, чтобы подчеркнуть, что Россия — второсортная страна. Что в России всё плохое, что мы — агрессоры и т.д. Я говорю не только по поводу современной ситуации. Я же ещё и историк. Это было почти всегда. 

— С чем это связано? Нас есть, за что не любить? 

— Понимаете, русский человек очень открытый. Это Европе не нравится. Они в значительной степени лицемерны. Они всегда улыбаются, даже когда улыбаться совсем не надо и хочется ударить встречного. А русский человек не умеет лицемерить. Ему если что-то не нравится, он своим лицом это выражает. Правду вообще люди мало любят. Особенно когда привыкли к лицемерному..., впрочем, сейчас это называется политкорректностью. К тому же у нас огромная территория. Это у многих вызывает зависть, а у некоторых злость и раздражение. Почему них такая огромная территория? Ведь не секрет, что мы не используем колоссальные наши просторы. Даже здесь, на европейской части. Я пытаюсь найти объяснение, но вообще когда тебя не любят, наверное, есть за что. 

— Исторический период, который мы сейчас проживаем в России, как можно назвать? Это смутное время? 

— Нет. Для меня смутными были 90-е годы. Но всё-таки смутный период, это когда льётся кровь направо и налево. Если по Марксу, то сегодня — попытка продолжить капиталистическое развитие. Этот период в России был довольно коротким. И потом наступила Великая Октябрьская социалистическая революция. Я её называю чуть иначе — Великая феодальная контрреволюция, потому что она двинула нас вспять. Закрепощение рабочих и особенно закрепощение крестьян, которые были большинством в России. Поэтому сейчас движение к демократии и социализму. 

— К социализму?!! 

— Но не к тому, который был у нас в советские годы. У нас, по сути, не было социализма. Это был колоссальный обман. Это был феодализм, советское рабство. Какой это социализм? Социализм в Швеции, Германии. Думаю, рано или поздно к нему вынуждена будет прийти и Америка. По-моему, это общая тенденция развития. Но я не уверен, что для нас это хорошо. 

— Вы назвали события 1917 года Великой контрреволюцией. Почему Великая?

— Потому что угрохали миллионы людей и загнали страну в задницу. Великая не обязательно с позитивным оттенком. Великая резня, великая драма, великий идиотизм. 

Николай II заслужил пулю

— Это был государственный переворот? 

— И да, и нет. Переворота как такового не было. Если вспомнить, как Ленин с Троцким лежали на матрацах в Смольном, уйдя со съезда советов и понимая, что вот-вот власть достанется им... они с ужасом понимали, что сейчас надо послать несколько человек взять Зимний, который никто не охранял. Это в фильмах снято, как штурмуют Зимний, как гибнут люди. На самом деле никакого штурма и переворота не было. Жертвы были, но в основном от того, что перепились, найдя в подвалах дикое количество вкусного алкоголя. Я даже не уверен, что там были большевики. Кого послали, те и пошли. Все было очень стихийно. Есть воспоминания Троцкого о том, что они были в шоке, что власть падает им в руки и в ужасе, понимая как это ответственно. Россия к этому шла, ее к этому привели дворяне и царь, который был человек исторически страшный. Я бы тоже приговорил Николая Второго к расстрелу и расстрелял, конечно, оставив в живых его семью, боже упаси. А он пули вполне заслуживал. 

— За что?

— За то, что он сделал с моим Отечеством. С его стороны было полное невнимание к тому, что происходило в стране. А его поведение во время Первой мировой войны... Он позволил стране вступить в эту войну. Почитайте его дневники. Люди гибли миллионами, а он пишет о том, как он любит свою жену. По-моему, его за эти письма уже можно расстрелять. 

Великая война: мир, который мы потеряли

Подробнее

— А то, что сегодня происходит в Украине, как можно назвать?

— Болезнь. 

— Болезнь роста? 

— Я не врач. Но Украина явно в болезненном состоянии. Полный неадекват. И явное непонимание того, как мы относимся к Украине, как Запад к ней относится. Это всегда очень опасно. 

— Наши отношения нескоро восстановятся? 

— Там разожгли такой сильный огонь ненависти, боюсь, что скоро это не остановится. Мы же родные братья. А если ненависть вспыхивает между родными, то это серьезно, очень больно и очень люто. Самые страшные войны — войны гражданские. 

— Воссоединение Крыма с Россией — это историческая справедливость, на ваш взгляд?

— Если смотреть с точки зрения истории, то стопроцентно. Сколько было потрачено на то, чтобы Крым был наш. В том числе, и мой. Потому что у меня там корни. А с точки зрения политической, то есть вопросы, конечно. Но главное, что там кровь не пролилась. Потому что когда там все происходило, мы могли получить такую же резню, как в Южной Осетии, за которую мы заступились. Но её никто не присоединял. Похожая ситуация была в Абхазии. Поэтому когда все это началось с Крымом, я был уверен, что Крым тоже получит автономию от безумной Украины. Поскольку территория особая, стратегическая, тем более, для нас. Я думал, что это будет самостоятельное государство, с которым будет заключен договор о военной поддержке. Но я, наверно, был неправ. Правильно — неправильно — уже неважно. Главное — там не было ни капли крови пролито. Потому что в ДНР и ЛНР до сих пор льется кров. И там страшно. И они не присоединились.

— Санкции это за Крым?

— Не уверен, что это из-за Крыма. Сейчас про Крым мало кто говорит. Думаю, все будет зависеть то того, как мы сами будем развиваться. Потому что если мы будем развиваться успешно, очень скоро все поймут, что санкции во вред тем, кто их объявил. Если мы в этом движении затормозимся, то они могут продолжить играть в эти игры. 

— По-вашему, распад Советского Союза — это трагедия? 

— Конечно, трагедия. Но закономерная и неизбежная. Мы к этому шли. Мы это даже отчасти прогнозировали. Я работал в лаборатории при МГИМО, и мы делали доклад, в котором обозначали различные точки, где возможны очаги напряжения. Когда этот доклад ушел наверх, то нам тут же сказали, чтобы мы такими анализами больше не занимались. И это направление было закрыто наглухо. И через 10 лет, как мы и указывали, произошёл распад СССР. Почему и говорю, что закономерно. Мы это видели за 10 лет. 

Ленина я бы убрал

— Стоит ли нам заниматься декоммунизацией, как в Украине? 

— А шо це таке?

— Украинцы переименовывают улицы и города, сносят памятники советским воинам и Ленину. 

— Мое мнение здесь очень субъективно. Вы беседуете с внуком «врага народа». Мой дед в 1937 году был допрошен и тут же расстрелян ни за что. Поэтому вы беседуете с убежденным антикоммунистом. Когда на моей Красной площади в моем государстве лежит забальзамированная по египетским рецептам третьей династии мумия, то меня это ужасает. У нас всё-таки страна православная, мусульманская и буддийская, но не древнеегипетская. Поэтому я хотел бы все-таки дожить до того, когда египетскую мумию уберут с Красной площади. Я сейчас езжу очень много по России, потому что мы с 7 субъектами федерации открыли движение «Умники и умницы» (теперь и в 22 регионах проводят четвертьфиналы, полуфиналы и финалы). 

И поскольку я часто езжу, я вижу, что перед каждым Белым домом стоит Ленин. Что он там делает? Я бы убрал. Хотя мне хорошо рассуждать, поскольку я за это не отвечаю. А если начнутся волнения? С другой стороны думаешь, если Ленин стоит, несколько памятников Сталину, который «выиграл войну», наверно, тоже надо поставить. Ведь это как-то нечестно исторически. Два кровавых тирана — Ленин и Сталин. Один довольно быстро заболел и выжил из ума, а другой был верховным главнокомандующим, который победил в великой войне. И Бессмертный полк, и Парады Победы есть, а где памятник верховному главнокомандующему? Я как историк спрашиваю. 

— С иронией? 

— Без всякой иронии. Я подчеркиваю, что это говорит человек, у которого был расстрелян дед. Ленин и Сталин — два страшных кровавых тирана. Почему памятники одному есть чуть ли не в каждом городе, а про второго ни слова в монументальной скульптуре? А в Англии, например, стоит памятник Кромвелю. 

— Ленин и Сталин — это великие люди? 

— Они демонически великие. Чингисхан, Тамерлан тоже были такими. Я почему вспомнил про Чингисхана? Потому что это единственный соперник великого Сталина в плане строительства империи. У Чингисхана она была чуть-чуть больше, выходила на Персидский залив. 

— Почему вы не упомянули в этом ряду Гитлера? 

— Просто я думаю, что Гитлер не человек. Это зверь из Апокалипсиса. Чудовище. Хотя и ему я бы тоже поставил памятник. 

— Зачем?! 

— А чтобы люди смотрели и видели, что такое бывает. Чтобы могли подойти и плюнуть. Выразить свое отношение к этому чудовищу. 

— Часто слышу мнение (чаще других от Леонида Парфенова), что многие наши беды сегодня связаны с тем, что нами правят люди с советским типом мышления. Есть ли истина в этих словах? 

— Я к Леониду отношусь с большим уважением. Но он не сказал, кого он имеет в виду? 

— Прежде всего, Путина, наверно. 

— У Путина по всем параметрам совершенно несоветское мышление. В чем проявляется советское мышление? Отношением к Ленину, Сталину? Правдой в отношении войны? Он очень жестко обозначил свою позицию по отношению к тем безобразиям, которые творились при советской власти. Другое дело, что Россия страна очень большая и очень традиционная. Она давно бы уже развалилась на более мелкие кусочки, если бы не сохраняла традиции. 

В 90-х годах я ожидал возникновения на территории России отдельных государств. Ладно Чечня, она хотя бы на границе. А Татарстан, отдельные сибирские области могли заявить о своей самостоятельности. Там есть чем кормиться, в отличие от несчастной Средней Азии. 

Слава Богу, что традиция осталась. А преждевременная демократия затухла. У нас очень мощные монархические традиции. Монархию иногда неправильно понимают. Начинают ее ругать. Речь идет не о царе, а о единовластии. У нас очень мощная президентская структура. Если вы внимательно прочитаете Конституцию, насколько я это понимаю, у нас деление на три ветви власти — законодательную, исполнительную и судебную. А над ними стоит президент. То есть монарх. И это тоже многих вокруг бесит. Потому что так не должно быть. Должна быть демократия. Желательно слабая. Тогда нас начнут любить во всем мире. Нас любят, когда мы слабые. А сильные не нравятся главному всемирному монарху — США. Внутри у них якобы демократия. Но как они ведут себя, простите, на остальной части земного шар? Это жесточайшая монархия. Если ты не выполняешь то, что тебе поручено, то тебе мало не покажется. Они не приказывают, но рекомендуют. Как в «Крестном отце»: «Я сделал ему предложение, от которого он не мог отказаться». «Крестный отец» — это в каком-то смысле учебник поведения не только мафиози, но и всей американской политики на международной арене. 

У них все уже было рассчитано. Горбачёв свое дело сделал. Потом пришел Ельцин и продолжил развальное дело. Все было хорошо с американской точки зрения. И вдруг, откуда ни возьмись, совершенно незапланированно появился невысокого роста человек, который в положительном смысле стал заставлять себя уважать. Он не вписывался в американскую стратегию русского развития. Поэтому и был задан этот вопрос, с ужасом: «Кто такой Путин?». Мы его не заказывали. Когда, не дай бог, мы станем слабыми и у нас не будет такого президента, санкции закончатся тут же. 

— Свою комедию в стихах Грибоедов назвал «Горем от ума». Все-таки, когда человек большого ума, это горе или счастье? 

— Сложный вопрос, над которым я давно думаю. И не могу дать однозначный ответ. Есть точка зрения Экклезиаста, который считает, что чем больше ума, тем больше ты понимаешь, а чем больше ты понимаешь, тем грустнее тебе становится. И горе, конечно, ум приносит. Ты начинаешь видеть и понимать слишком много плохого. И это плохое терзает тебе душу. Но с другой стороны это дает тебе возможность видеть и хорошее. Ты просто начинаешь понимать разницу между добром и злом. И начинаешь ценить и любить добро. Радуешься ему, скорбишь. А если ты дурак, по-моему, ты тотально счастлив. Чем глупее, тем ты счастливее.