После удара молнии школьник Вова Залесский находится дома с родителями, на поддерживающей терапии. До сих пор ни один врач так и не определил, какая операция всё же сможет поставить Володю на ноги.
То, что мальчик выжил — иначе как чудом не назовёшь. Когда в Вову ударила молния, его сердце остановилось. Вновь застучало только в машине скорой помощи, но потом опять остановилось. Ребёнок впал в кому. Врачи поставили неутешительный диагноз — энцефалопатия (комплекс психических и нервных нарушений головного мозга) в тяжёлой степени, вегетативное состояние. С момента происшествия прошло уже четыре месяца, но Вова даже не до конца пришёл в себя. Страшные дистонические судороги разрывают его тело от боли, поэтому каждый день мальчик вынужден принимать по 21-ой таблетке обезболивающего, чтобы продолжать жить. Врачи выписали ребёнка домой — никаких сценариев лечения пока предложить не могут. Семью не оставили волонтёры — люди со всего Краснодарского края приезжают, чтобы поддержать, привезти продукты, помочь договориться с федеральными медицинскими центрами.
«Говорили, Вова останется таким навсегда»
На столе на кухне семьи Залесских — блендер, бананы, йогурт и шприцы. Юлия — сестра Вовы — готовит больному брату завтрак. Вова питается через пищевой зонд. Он до сих пор не может самостоятельно есть.
«Он пока только слюну глотает, сейчас уже научился маленькие кусочки банана глотать.
За 4 месяца — небольшой прогресс, согласитесь», — разводит руками мама мальчика Светлана Дульская.
Она провожает меня в комнату. На кровати на противопролежневом матрасе спит её сын. На мальчике — памперс. Всё, что сейчас ребёнок может делать без чьей-либо помощи — это только моргать. Недавно ребёнок стал понемногу узнавать окружающих, реагировать на мамины слова. А это значит, что возможно, в скором времени он сможет выйти из вегетативного состояния, которое диагностировали ему врачи.
У Вовы повреждено правое ухо, и слышит он пока только левым. Слышит и иногда даже смеётся.
«Губы ему вытираю, а он мне пальцы покусывает, я ему говорю: «Сынок, не надо», — он хохочет. Пока вот всё, что умеет», — рассказывает Светлана и обращается к дочери:
«Давай, Юленька, неси кушать. Сейчас его покормим, пока спит. Не хочу его будить, он уже две ночи не спал, хныкал».
Дочка Светланы отправляется на кухню. Светлана достаёт платок и быстро вытирает появившиеся слёзы. Говорит, при родных старается не плакать: «Дочка должна верить только в лучшее, видеть, что я сильна, не опускаю руки. Так и есть. Вы даже себе не представляете, сколько всего я наслушалась от врачей за это время. Мне говорили, что в худшем случае Вова умрёт, а в лучшем — останется таким навсегда. Но я в это не верю. Он выжил после двух остановок сердца. Это же не случайность!»
Светлана набирает в шприц жёлтую массу из блендера и вводит её в пищевой зонд.
«Вот так вот каждый день, на завтрак обед и ужин. Щёчки у него недавно появились, а то в больнице совсем худой был».
А плачет Вова часто. И даже матери порой непонятно, по каким причинам.
«Он сейчас, как младенец. Непонятно, что у него болит. Сказать-то не может, и даже показать. Руки, ноги не двигаются. Сейчас вот массаж ему врач делает. Скоро сеансы закончатся. Я смотрела, как массажистка делает, пыталась повторить, но у меня не вышло — когда я растираю ему ручки, он снова плачет. А вот посмотрите, каким мой Вова был. Это фото с выпускного, он окончил четвёртый класс. Ни разу я с ним в больнице не лежала. Здоровенький, крепкий, спортом занимался».
Вдруг сверкнула молния, и нас всех ослепило
Трагедия случилась 19 июля. Это был обычный летний день. Вова с сестрой и друзьями гуляли на стадионе у родной незамаевской школы. Другого места, где бы школьники могли проводить время, в посёлке нет. Мы идём на школьный стадион, по дороге Юля рассказывает, как всё произошло:
«Пошёл дождь, мы стояли под деревом. Вове пришло сообщение, он полез в карман шортов за телефоном. Вдруг сверкнула молния, и всех нас ослепило. Когда я открыла глаза, то увидела, что брат лежит у дерева прямо на земле. Его сердце не билось, но пульс прощупывался. Я стала кричать, испугалась очень. Потом приехала скорая. Вову забрали в Новопокровскую больницу, потом уже в Краснодар, мы поехали вслед за ним на машине».
«Вон, какой след остался от молнии на дереве», — показывает Юля. Сложно себе представить, какой след оставила молния в теле ребёнка.
Когда время пребывания на социальной койке закончилось, нас отправили домой
«В Краснодаре нам сказали, что из-за гипоксии (кислородного голодания) кора головного мозга у Вовы отмерла. Его положили в реанимацию детской краевой больницы только в пять утра следующего дня. Через 12 часов после случившегося!» — вспоминает Светлана.
9 дней Володя пролежал там в коме, после, когда он вышел из неё, его перевели в палату.
Семья говорит, надеялись на чудо. Но чуда не произошло. Когда время пребывания на социальной койке подошло к концу, ребёнка отправили в районную больницу. Транспортировали на обычной машине скорой помощи.
«Другую больную девочку из Краснодара доставляли на вертолёте, а нас — на машине. Он так истошно кричал, ещё бы — в таком состоянии по нашим кочкам трястись, по такой дороге!» — говорит Светлана, когда мы возвращаемся к дому.
А дорога в посёлке действительно ужасная. Везде грязь. Сельчане здесь гуляют только в калошах.
Нас только осматривают, а помочь не могут
«В нашей больнице врачи — хамы. Когда приходили к Вове, даже обувь не захотели снимать. А тут посмотрите, какая грязь! Когда он у нас лежал, ему два дня не давали обезболивающие лекарства. Думаю, врачи были уверены, что он умрёт. Говорили, что в больнице на тот момент их не было. Из-за болей у ребёнка скрутило руки. Он неделю так пролежал, с руками у груди. Его нельзя было повернуть, он снова кричал так, что моё сердце кровью обливалось».
С 3 октября Вова находится дома. С конца сентября ему дают клоназепам, медикал и баксалан. Пока мальчик не кричит, потому что не чувствует боли. Но когда-нибудь и эти лекарства перестанут ему помогать. Светлана не говорит, что врачи ничего не делают. Вот уже во второй раз в дом Залесских приходила комиссия.
«15 человек. Там и неврологи были, и чиновники. Смотрят только, как в цирке, а помочь ничем не могут. Уполномоченная по правам ребёнка в крае Зоя Петровна Козлова предлагает нам лечь в третью краевую больницу в Краснодаре. Мы, конечно, ляжем. Но есть ли в этом смысл? Если краснодарские врачи до сих пор не помогли, смогут ли они помочь сейчас? Пусть тогда в Москву нас отправят. В Краснодаре мне сказали, что Москва отказала нам в лечении, но письменного отказа я до сих пор не видела. Я согласна на любую операцию. Хоть за какие деньги! Я их найду! Всё сделаю, лишь бы только знать, что поможет это моему ребёнку! Волонтёры мне помогают, спасибо им огромное. Вот памперсы привезли, лекарства. Люди неравнодушны к нашей беде».
Людмила написала в Москву 18 писем — в Департамент здравоохранения Москвы, в Министерство здравоохранения Московской области, Владимиру Жириновскому. Но пока ответа нет. В Санкт-Петербурге в Институте Бехтеровой Вову готовы взять на обследование за 250 тысяч рублей. Хирург Александр Гурчин попросил выслать документы, заключения врачей, чтобы определиться с тем, как лечить Вову. И возможно ли это вообще.
Если Вову всё-таки возьмут обследовать, то, скорее всего, это будет только после новогодних праздников. А это значит — плюс полтора месяца вегетативной жизни. Время уходит, нервные клетки гибнут одна за другой, шансов вернуться к прежней жизни у мальчика остаётся всё меньше и меньше. Светлана закупается обезболивающими и подгузниками и продолжает вести переписку с врачами и клиниками — в надежде, что кто-нибудь скажет, чем можно помочь её сыну.
Если вы хотите помочь мальчику, то для перечисления средств открыт специальный счёт в отделении № 8619/00315 Сбербанка России, номер счёта 42307.810.8.3000.0419455 на имя Светланы Ивановны Дульской.
