Он внёс раненого вождя в машину, чтобы отвезти к врачу. Был он и на похоронах Ленина. А вскоре исчез...
В официальной биографии Гиля существует пробел длиной почти в четверть века. У ветерана КГБ, полковника в отставке Николая Кукина есть своя версия, почему такое стало возможным. День, когда судьба свела его с личным шофёром Ленина, он помнит до мельчайших подробностей. Вместе с корреспондентом «АиФ» он ещё раз посетил хутор, где скрывался Гиль.
Домик с мельницей
Хутор находится в окрестностях белорусского города Гродно. Впервые Николай Николаевич попал в эти места в 1946 г., будучи молодым лейтенантом.
- Я прибыл сюда бороться с остатками агентуры Абвера, которая засела в Западной Белоруссии, - вспоминает Кукин.- Но однажды меня привлекли к операции по раскулачиванию владельцев богатых хуторов. В марте 1950 г. я получил наряд на выселение семьи Степана Казимировича Гиля. Поехал по указанному адресу вместе с тремя красноармейцами. Вижу богатый дом, мельницу. Меня встречают хозяин, его жена и пожилые родители. Хозяин был ростом выше среднего, лицо худощавое - казалось, хотел мне что-то сказать, но сдерживался. И лишь когда жена и родители погрузились в машину (семью должны были доставить на вокзал и спецэшелоном отправить в Сибирь), вдруг попросил разрешения вернуться в избу, чтобы взять «папирки под беличкой». Я пошёл с ним. Он встал на табуретку и полез в щель между балкой и потолком. Достал рулон пожелтевшей бумаги, подал мне. Я посмотрел - меня как обухом по голове.
Там было удостоверение, где говорилось, что Степан Гиль является личным шофёром председателя СНК (Совета народных комиссаров) - то есть Ленина! Документ подписан управделами СНК Бонч-Бруевичем. Была ещё благодарность и фотография, где молодой Гиль стоит на фоне машины. Автомобиль Ленина я узнал - видел его на других фотографиях. Да и Гиль, хоть прошло почти 30 лет, мало изменился.
Я был на 99% уверен, что передо мной шофёр Ленина. Правда, в ордере на выселение он был назван Станиславом Казимировичем Гилем, а в удостоверении - Степаном Казимировичем Гилем. Спрашиваю: «Как же так?» Гиль пояснил: «Я поляк, это мои родные места. Вернувшись сюда, зарегистрировался под тем именем, которое записано в документах в костёле. А в Петрограде и Москве для простоты называл себя Степаном».
У меня отпали последние сомнения. «Подожди, - говорю, - доложу о тебе начальству». Поехал в обком партии. Моим начальником был полковник Алексей Фролов, ему и отдал документы Гиля. Фролов пошёл к 1-му секретарю Гродненского обкома партии Сергею Притыцкому. Начальство совещалось за закрытыми дверями около получаса. А потом мне дали отбой на выселение Гиля.
Всех боялся
Я вернулся на хутор и сообщил радостную весть. Гиль пригласил меня в избу, видимо, ему надо было выговориться. «Последние 20 лет живу, как мышь под метлой, всех боюсь, - рассказывал он. - После смерти Ленина я самовольно покинул Москву, потянуло на родину, в Гродно. Здесь у меня благодаря родственникам хутор, мельница, дом хороший. Правда, приходилось скрывать своё прошлое. Ведь до 1939 г.
Гродно был в составе Польши, тут царили буржуазные порядки. Боялся польской политической полиции. Потом, когда в 1941 г. Гродно заняли немцы, опасался, узнают, что я работал шофёром Ленина. А когда в 1944 г. пришла Красная армия, боялся уже Советов - мне могли припомнить самовольный побег из Москвы». Он немного помолчал и указал на свою куртку: «Это ведь та самая кожанка, в которую я был одет в августе 1918-го. В тот день, когда на заводе Михельсона Каплан выстрелила в Ленина. Я тогда на руках занёс его в машину. Хотел везти в больницу. Но Ленин распорядился ехать в Кремль».
От императора - к большевикам
Это была наша вторая и последняя встреча. Начальство меня предупредило: об этом эпизоде помалкивай. Но я надеялся, что как-нибудь всё-таки встречусь с Гилем и узнаю новые подробности. В ордере на его выселение значилось, что он не только владеет хутором, сельхозмашинами, но и обыкновенным автомобилем, на котором совершает коммерческие рейсы между Гродно и местечком Озёры. Так я понял, что Гиль бывал в городе, и через пару дней увидел его на площади. Кинулся догонять, но потерял в толпе. Через несколько дней отправился к нему на хутор - любопытство разбирало. Но дом оказался пустым. Соседи сказали, что семья уехала, не оставив нового адреса. Так потерялся след Гиля.
Я продолжал анализировать ситуацию. Отыскал пятитомник воспоминаний о Ленине, вышедший в 1934 г., но не нашёл там воспоминаний Гиля, который на протяжении 6 лет каждый день общался с вождём. Зато там были воспоминания людей, которые виделись с Лениным всего один-два раза. О чём это говорит? О том, что, вероятно, в 1934 г. Гиль был за пределами страны, то есть в Польше. Однако в 1956 г., спустя пять лет после моей встречи с Гилем, в Москве вышли его воспоминания «Шесть лет с Лениным». Не могу утверждать, но предполагаю: доклад о том, что шофёр Ленина скрывался в Гродно, дошёл до Сталина. Вероятно, отъезд Гиля с хутора связан с действиями чекистов. Его могли выкрасть и вывезти в Москву. Посчитали, такой человек должен быть под присмотром. Конечно, можно удивляться, что Гиль не был посажен в тюрьму, что он вообще выжил.
Но, с другой стороны, его судьба изначально складывалась удивительным образом. Ведь до революции Гиль служил в императорском гараже и даже возил императрицу Александру Фёдоровну. После Октябрьского переворота гараж был национализирован, а Гиль как опытный водитель вместе с машиной «по наследству» перешёл к Ленину. Раз уж судьба его совершала такие кульбиты, то можно предположить, что его вернули в Москву, дали квартиру, напечатали его воспоминания о Ленине. Когда я обратился в Музей в Горках, мне ответили, что судьба Гиля после смерти вождя им неизвестна. В костёле, где должны были храниться документы о семье Гилей, как оказалось, был сильный пожар, и архив сгорел. А бумаги Гиля, которые я передал начальству, никто не вернул».
Вместе с Николаем Николаевичем я отправилась на поиски хутора Гиля. Пешком исходили несколько деревень в окрестностях Гродно. Когда подошли к речушке Лососня, он показал: «Вот здесь была мельница Гиля. Хутор, правда, давно разрушился». В ближайшей деревне мы отыскали самый старенький на вид дом. Постучались. Открыла пожилая польская пани. Николай Николаевич с порога поинтересовался: «Вы слышали когда-нибудь о хуторе Гиля?» - «Я родом из другой деревни. Всех знал мой муж, он местный, но он умер десять лет назад. Хотя я слышала, что какие-то Гили здесь жили и, правда, была у них мельница». Вскоре мы убедились, что все прежние соседи Гиля отошли в мир иной.
По официальной версии, Гиль умер в Москве в 1966 г. и похоронен на Новодевичьем кладбище. На могильной плите значится, что он является членом партии с 1930 г. Однако если в 1930 г. Гиль находился в Польше, то вступить в партию в это время он не мог. Да и возможно ли, что он не был партийным, бок о бок работая с Лениным в период с 1918 по 1924 г.? В биографии этого человека по-прежнему больше вопросов, чем ответов.
