Григорий Иванов, журналист, правозащитник, член Всемирной организации «Репортёры без границ» (Франция) и «Национального союза журналистов» (Великобритания):
— Поняли ли граждане Германии, какая колоссальная трагедия (иначе это нельзя назвать) была совершена в немецких городах и деревнях с использованием их собственных денег, средств налогоплательщиков? То, что произошло сейчас в Германии, которая названа сильной страной, должно открыть глаза на происходящие сегодня в лагерях для беженцев события не только политикам, но и простым гражданам.
Военные базы и нежилые помещения
Лагерь — это чаще всего бывшая американская база, которых много в Германии. На ней ранее проживали солдаты и офицеры. Эти базы так и называются: «Американский лагерь в Гиссене», «Американский лагерь Висбадене» и т. д. Если раньше там развевались американские полотнища, то сегодня можно видеть из окон мусульманские флаги. Так, в столице земли Гессен, Висбадене, в центре города стоит «американский лагерь», и там из окон 3 этажа (прямо над главным входом) развеваются два мусульманских флага. На одном написано большими буквами: «Аллах Акбар!» Очень впечатляет своей символичностью. Это я видел в конце 2016 года.
А на окраине Хеппенхайма под жилище для мигрантов отдали пустующее двухэтажное здание, ранее построенное не для проживания, а для работы. Оно почти вплотную примыкает к городской конюшне. Поскольку конюшня находится выше уровня здания, то под фундамент Центра для беженцев постоянно сливаются стоки отходов от животных. Особенно это ощущается во время дождей. Стоит сильная вонь. Антисанитария. Лошади ходят прямо перед окнами и там же справляют свои естественные надобности.
Прямо перед входом в лагерь для беженцев — огромные, переполненные мусором контейнеры. Из них выпрыгивают большие крысы, а дети, едва завидев их, в страхе кричат и убегают. Крысы живут и внутри помещения. Они бегают в перегородках, вылезают из дыр в стенах и на потолке. Мигранты боятся, что они перегрызут электрические провода, и тогда в их комнатах будет трупный запах.
В этом Центре для беженцев живут сомалийцы, сирийцы, курды, турки, эфиопы, украинцы и русские, а также ингуши и чеченцы из Грозного. Есть много афганцев, пакистанцев, иракцев и людей других национальностей. На первом этаже 23 жилые комнаты, в каждой из которых проживают от 4 до 8 человек. На втором этаже 36 жилых комнат. Общее количество проживающих постоянно меняется. Некоторые живут здесь, по их словам, более года.
Туалеты и душевые стоят прямо на улице. Люди ходят туда и летом, и зимой. От ветра пластмассовые кабинки раскачиваются в разные стороны, рискуя упасть вместе с посетителями. А ещё там очень грязно. Так, в сентябре 2016 один беженец из Чеченской Республики, по его словам, заразился кожным заболеванием в туалете или в душевой комнате, после чего долго лечился. Зимой к туалетам подойти невозможно, потому что везде лёд, так как кабинки поливают струёй воды из шланга, и она сразу замерзает.
Душевые комнаты — бывшие вагончики для рабочих — совсем не приспособлены для мытья и принятия душа. Заходить туда просто опасно. Повсюду вода. Котёл, который должен нагревать воду, стоит на полу. Зимой он сломался, и вода в трубах стала замерзать. Рядом — неработающий обогреватель, который осенью был ещё в рабочем состоянии и отапливал душевую комнату. В начале января сломался и он. Поэтому по утрам нужно ждать, пока вода в трубах оттает, чтобы умыться.
Пища
Отдельного внимания заслуживает еда, которой кормят мигрантов. Она не выдерживает никакой критики. На обед: хлеб, чай и макароны, политые красной кислой жидкостью непонятного состава. На второй день тоже: хлеб, чай, рис и снова красная жидкость. Большое количество кислоты вызывает болезненные колики. Поэтому один тяжелобольной беженец с расстройством поджелудочной железы и почек рассказал, что уже четыре месяца назад обратился к руководству центра с просьбой самостоятельно питаться. В ноябре он приехал вместе с немецким переводчиком и на встрече с социальным работником объяснил, что из-за болезни не может питаться такой пищей. Тогда ему порекомендовали не есть вообще. Переводчик попросил возвратить деньги, которые даны беженцу на питание, чтобы больной мог самостоятельно купить себе в магазине еду. Но социальный работник ответила, что деньги не отдадут, даже если он не будет питаться совсем.
Все, с кем мне удалось поговорить, включая родителей с маленькими детьми, признали, что, к сожалению, условия проживания в этом месте хуже, чем во всех других, где они находились ранее. Здесь не только антисанитария, плохо кормят и повсюду большие крысы, но и нередко происходят драки и торгуют наркотиками.
Криминальные центры
В центрах для беженцев ужасающая криминальная обстановка уже давно не новость. Например, охранник Александр из России рассказал, что в «американском лагере» в земле Гессен, где он работает, полиция приезжает каждый день из-за криминальных происшествий, а ночью иногда по 2-3 раза. Даже полицейские боятся лишний раз заходить в жилые корпуса лагерей. Там в любое время суток идёт продажа наркотиков, сплошное пьянство и проституция. Объявления о сексуальных услугах висят в открытом доступе на стенах коридоров. А недавно там произошла массовая драка между албанцами, алжирцами и представителями других национальностей. На территории лагеря дрались более 300 человек, используя ножи, бутылки и металические прутья от разломанных кроватей.
Медицинская помощь
Я неоднократно видел больных, лежащих в комнатах под одеялами. Когда я спрашивал, почему они лежат целыми днями, мне отвечали, что они тяжело болеют. Я не мог понять, почему для них не вызывается скорая медицинская помощь. Мне объяснили одним словом: деньги. Так, в октябре 2016 года в Центр приёма беженцев в Хеппенхайме приехал тяжелобольной. До этого он находился под наблюдением врачей из Висбадена из-за гипертонии. Сразу по приезде мужчине стало плохо, у него поднялось давление. Сидя на полу в столовой он умолял руководство центра вызвать скорую помощь. Но работница центра сказала ему, что сделает всё, чтобы его вылечить. Она принесла таблетки, измерила давление, но вызвать «скорую» всё равно отказалась. Беженцы объяснили мне, что здесь не вызывают «неотложку», потому что за это нужно платить.
А в июле 2016, когда я побывал в другом подобном центре, расположенном в Кронберге, я увидел, как возле медицинского пункта сидят беженцы в ожидании приёма. От врача вышел молодой человек из Африки. Он держался за живот и со слезами на глазах рассказал, что ему отказали в помощи, потому что за его лечение нужно платить. У него уже давно были сильные боли в животе, но доктор ответил, что такое лечение для мигрантов не оплачивается, поэтому больному нужно ждать решения немецких властей. Не раньше, чем через полгода его документы будут рассмотрены и, если ответ будет положительным, он получит специальную страховую карту и только потом необходимое лечение. И больной человек со слезами пошёл в помещение центра дальше страдать и мучиться. После этого из медпункта вышел другой беженец с большой опухолью на щеке. Он рассказал, что ему отказали в лечении у зубного врача, хотя он не может спать по ночам, и с каждым днём опухоль только увеличивается. Но дантист отказал ему в лечении по той причине, что его опухоль не доказывает, что у него есть острая зубная боль.
Я услышал в тот день семь похожих историй. И у меня сложилось мнение, что чиновники Федерального ведомства по делам миграции и беженцев Германии стали считать деньги божеством, которое выше человеческих жизней и здоровья людей.
«Мама Меркель» из Хеппенхайма
Но есть и люди, желающие искренне протянуть руку помощи беженцам. Так, в Хеппенхайме мне удалось познакомиться с руководителем центра для мигрантов, фрау Бригитте Вехт. Все называют её «Мама Меркель». На стенах дети с любовью написали красками её «имя» — «Мама Меркель» — в окружении мусульманских имён. Это открытая, эмоциональная женщина, и дети её любят. Они постоянно забегают к ней в кабинет и кричат: «Мама Меркель! Мама Меркель!» Бригитте с ними играет, общается, и видно, что она сама любит их. Чувствуется, как она старается решать проблемы приезжих. К ней целыми днями идут в кабинет разные люди, беженцы из других мест, и всем она старается помочь.
В этом неподдельном стремлении «Мамы Меркель», в её позитивном настрое, я узнаю многих простых немцев, которые сегодня сочувствуют беженцам и качают головой, когда узнают об их трудностях. Но это сострадание проявляется только до определённой границы, когда мигрантов не видно на улицах, они живут не по соседсту, а где-то далеко, в лагерях. Как только иностранцы появляются в городах рядом с немцами, сразу появляется беспокойство, страх и нескрываемая ненависть к чужакам.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
