События, предшествовавшие судебному процессу, похожи на анекдот. Проходя допризывную медицинскую комиссию в военкомате, челябинец с легкой степенью умственной отсталости оказался психически здоровым. А служить не призван лишь по причине бронхиальной астмы.
Решение, ставшее диагнозом
Сейчас Смольникову 24. Молодой человек встретил свой день рождения, 3 сентября, в процессе судебного разбирательства.
С самого детства Саше не везло. Родителей, пьющих и дебоширящих, лишили родительских прав. В 5 лет он оказался в детдоме, один: деду, единственному родственнику, не позволили оформить опекунство из-за возраста.
Пребывание в казенной системе Александру было не по нутру. Вспоминает, было горько и одиноко. Немного позже он в числе других детей проходил комиссию, которую сейчас называют ПМПК (психолого-медико-педагогическая комиссия — прим. ред.). Специалисты должны были вынести рекомендации для дальнейшего обучения. Если ребенок растет в семье, личное дело родителей, следовать им или нет. Например, комиссия рекомендует перейти в логопедический сад. Можно следовать совету, можно — нет. Но за Сашу все решало государство. Решение комиссии, которое не может быть диагнозом, стало для ребенка судьбоносным. Отныне он должен был учиться в интернате для умственно отсталых по упрощенной программе.
«Мне всегда казалось, что я старательный, увлеченный, интересующийся уроками ребенок, — вспоминает Саша сейчас. — И учителя мне недавно подтвердили, мол, ты был действительно нормальным. Я помню с детства, мне было всё любопытно».
Но проблемы на этом не закончились. В числе других воспитанников Смольникова положили на обследование в психоневрологическую больницу. Здесь был настоящий ад, вспоминает Александр. Сначала у него появилась красная сыпь, и он тут же впал в немилость: все боялись, не заразно ли это. Потом он не нашел общего языка с персоналом. Ему прописали нейролептики. Смольников говорит, после процедур было очень плохо: состояние сна, тошноты, заторможенности не проходило. Именно в этом состоянии, утверждает Александр сейчас, он проходил тесты, которые подтвердили заключение комиссии: умственная неполноценность.
«Отобрали всё, даже право на образование»
Саша окончил школу 8 вида. Вернее, ее не заканчивают, никакие аттестаты выпускникам не положены. Лишь справка, что курс прослушан. Смольников утверждает, что этот курс — уровень 4-5 класса обычной школы. То есть такие предметы, как химия, физика, даже не начинались. Но он всегда стремился к большему: «Я знал, что многие правила правописания для меня остались неведомы. Друг позанимался пару часов, объяснил основные вещи, и я стал писать гораздо грамотнее. Мне это интересно, я хотел и хочу учиться».
В 2011 году Александр Смольников попал на новое обследование психического состояния, на этот раз от военкомата. Здесь были другие специалисты. Оказалось, он здоров! И справка выдана соответствующая. Но, как сказали врачи, полностью снять диагноз возможно лишь по достижении 18 лет. Смольников очень ждал совершеннолетия. И, пройдя новое добровольное обследование, получил заключение: здоров.
«Это что же, получается, умственная отсталость, она же олигофрения, прошла?», — недоумевает он.
«Она не лечится», — хором отвечают ему все психологи и психиатры.
Тогда молодой человек предположил, что дело — в невнимательности, попустительстве системы. Сирота — значит, умственно отсталый. Может, и нет. Но это не очень-то важно.
Смольников пошел в суд.
«Меня били, унижали»
Сейчас истец вспоминает детство, проведенное в спецучреждении, с большим сожалением. Он уверен: его лишили детства, как и права получить образование, гарантированное Конституцией. После спецшколы 8 вида нельзя поступить ни в какое учебное заведение. Для сирот был один путь — стать рабочим или швеей, пройдя обучение в специальном училище.
«Меня били, унижали, оскорбляли, — вспоминал Смольников на одном из судебных заседаний. — Запросто могли вылить на голову компот, стукнуть, обозвать. За что я всё это терпел? Я не могу поступить ни в одно учебное заведение, у меня нет даже 9 классов. У меня друг есть, он получает 40 тысяч, потому что имеет образование, а я работаю за 16500».
Молодой человек трудится мерчендайзером в крупной компании. Говорит, вообще-то по функционалу его должность предполагает высшее образование. У него же нет никакого.
Безумец, хитрец или несчастный сирота?
Центральный суд Челябинска начал беспрецедентный процесс. Истец — Александр Смольников. Ответчики — администрация Челябинска, «Областной центр диагностики и консультирования», Комитет по делам образования города, третье лицо — школа-интернат № 9. Сегодня на своей странице в социальной сети бывший детдомовец написал, что в качестве ответчика будет добавлена еще областная психо-неврологическая больница № 1.
На второе, минувшее заседание, Александр принес личное дело. В папке зеленого цвета — всё то, что сироте выдали после выпуска из интерната. Свидетельство о рождении, документы, сберкнижка, справки, выписки. Всё, кроме главного: той самой справки ПМПК нет. Комитет по делам образования, что выступает ответчиком, тотчас предположил, что ее изъял из дела истец. Александр отрицает: ее в документах, которые, кстати, не подшиты и не пронумерованы, нет и не было.
На первом заседании представители областного центра диагностики настаивали на проведении повторной экспертизы. Докажи, мол, заново, что не умственно отсталый. Но сами сняли своё ходатайство под предлогом того, что оплачивать экспертизу взрослого человека им не позволяют финансы, нет такой строки расходов.
Изначально Александр заявлял 700 тысяч морального ущерба. Сейчас он поднял сумму иска до 10 миллионов. Истец мотивирует это и упущенными возможностями заработка в связи с отсутствием образования, и необходимостью привести в порядок жилье, что находится в удручающем состоянии, и желанием поправить здоровье, пошатнувшееся из-за пребывания в интернате со всеми последствиями.
Соцсети активно отреагировали на историю Смольникова. Некоторое встали на сторону Александра, другие заподозрили его в желании нажиться. И на судебном процессе прозвучал вопрос от ответчика: «Вы могли добиться снятия диагноза уже в 14 лет, почему стали бороться только сейчас?». Александр развел руками: «Откуда я знал, десять лет назад, ребенок, забитый, под моральным давлением, что можно и нужно что-то делать?».
Саша ведет переписку в группе соцсети с желающими задать вопросы и уточнить какие-то моменты его биографии. Комментаторов поражает явный интеллект парня, отсутствие серьезных грамматических ошибок, умение стройно излагать мысли.
На судебном заседании ответчики задавали вопрос, что же для Смольникова важнее, возможность получить образование и зарабатывать или облегчить моральные страдания, получив на руки 10 миллионов и решив все материальные проблемы. Александр выбрал первый вариант. Но подчеркнул, что деньги ему очень нужны. Еще он уверен, что раньше в интернатах было подушное финансирование, и было выгодно «нагнать» туда как можно больше воспитанников.
Юрист Денис Резниченко подчеркивает, что Смольников борется один с системой. И здесь дело не в том, чтобы заработать денег. А в том, чтобы восстановить справедливость и показать, что бюрократическая, чиновничья машина бездушно разрушила жизнь человека.
Суд по делу Смольникова отложен до 27 сентября 2018 года.
