Монастырь как дурдом. Каким было отношение к умалишённым на Руси

Собачьи хохоряшки

Разумеется, надо делать поправку на уровень медицинских знаний. Хотя кое-какие приёмы, которыми пользовались отечественные провинциальные эскулапы, причудливо сочетают в себе и научно обоснованные методы, и совершеннейшее шарлатанство. Вот, скажем, случай, о котором писали в Москву из Тобольска XVIII века. «Сына купца Орефьева Григория его родные ославили помешанным, для того что он бесновался, говорил неподобно и кусался, как собака. Поместили оного Григория на цепь в тёплом хлеву на заднем дворе и лечили ледяной водой и собачьими хохоряшками».

Автор письма просил разобраться – всё ли сделано правильно. Делу был дан ход, и вскоре выяснилось, что более-менее правильным был только метод лечения холодной водой, в эффективности которого не сомневаются даже современные психиатры. Такое экзотическое «лекарство», как собачьи хохоряшки (колтуны из-под хвоста, засохшие экскременты), второпях признали было колдовством, но потом спохватились и поняли, что это обыкновенные невежество и дурость. Однако всё остальное граничило уже с правонарушением, на что и было указано: «Поступать с оными без употребления строгостей, поелику люди в уме повреждённые, обращаться с возможной по человечеству умеренностью, как с малыми ребятами».

В общем, это звучит достойно и по нынешним меркам. А уж по сравнению с тем беспределом, что творился в «цивилизованном обществе», и вовсе кажется верхом гуманности.

Выбор каждого?

Дело в том, что в те времена в Европе преобладала любопытная доктрина. Согласно ей человек сам является хозяином своей воли и обладает полной свободой выбора между добром и злом. Соответственно неправильное, нелепое поведение безнравственно. Вывод из этого делали парадоксальный – раз человек беснуется, значит, он сам этого хочет. И если так, то его не лечить надо, а наказывать.

Дурацкое дело нехитрое. К психически больным применяли почти весь спектр истязаний. Да ещё подводили под это научную базу. Самое меньшее, что делали, – это просто били плетьми «за безнравственность». Ещё подвешивали вниз головой: «Прилившей кровью прочищается мозг, что способст­вует прояснению рассудка». В дома, где содержали помешанных, водили экскурсии, как в зоопарки, причём посетителям было разрешено дразнить и даже бить умалишённых: «Презрение и издевательства со стороны общества себе подобных могут склонить пациента отбросить безнравственное поведение и вернуться к добропорядочной жизни».

Особенно показательно это получалось в лондонской больнице святой Марии Вифлеемской, название которой Bethlehem преобразовалось в «Бедлам» и стало нарицательным сначала для самых жутких сумасшедших домов, а потом и для беспредела как такового. К слову, врач во главе «Бедлама» появился лишь в XVIII веке. Предыдущие двести лет этот дом призрения умалишённых возглавляли священнослужители.

Теоретически они просто в силу своего сана должны были относиться к больным со всем человеколюбием. Однако тамошние священники, как минимум протестанты, руководствовались авторитетным мнением известного гуманиста Мартина Лютера: «Все умалишённые повреждены в рассудке чёртом. Если же врачи приписывают такого рода болезни причинам естественным, то происходит это потому, что они не понимают, до какой степени могуч и силён чёрт».

Святой? На костёр!

Страшно даже подумать, что случилось бы в Европе со святым Василием Блаженным, который публично «заголял срам» и «ругал царя». Костёр? Заключение в сумасшедший дом и верная смерть?

О разнице в отношении к психически больным с удивлением писал англичанин Джильс Флетчер в своём сочинении «О государстве русском» (1591 г.): «Говоря о призрении психически больных в Московском государстве, нельзя не упомянуть юродивых, так как любовь и уважение к ним составляли особенность Москвы. Домохозяева считали их посещение за особую благость, их всюду кормили, водили в баню, одевали и обували… Таким образом, этот обычай оказывался своеобразной формой призрения значительного числа больных». 

Флетчер из этого делал вывод, что московиты, дескать, не склонны к научному складу ума и не имеют цивилизованных представлений о медицине. Это простительно – вряд ли английский дипломат знал, что в основе русской помощи психически больным лежат совсем иные принципы, причём утверждённые очень давно.

Кормить с братьями вместе

Ещё во времена Киевской Руси был известен монах Григорий, который потом стал Григорием Чудотворцем Киево‑Печерским. Он имел особый дар «исцелять бесьных и внушать истину». Сам Григорий любил сравнивать умалишённых и пьяниц, причём сравнение выходило не в пользу последних: «Бесньий сражён не по своей воле и добудет себе у Господа вечньие жизни, а пьяньий своей волей пал в скотство и добудет себе вечньие муки».

Чуть позже отношение к умалишённым было утверждено законодательно. Так, в статье об изнасиловании женщин наказание ужесточалось, если потерпевшая была «умом повреждена», то есть не понимала, что с ней творят. Норма, до которой «цивилизованная Европа» дойдёт сильно позже. 

Показательный момент. «Бедлам» как психиатрическая лечебница начал работу в 1547 г. Примерно в то же время, в 1550–1551 гг., на Руси вёл свою работу Стоглавый Собор. Одним из законов, принятых на нём, было как раз правило о содержании помешанных. «Тех, кто умом прост, держать при монастырях, дабы не были те помехой для здоровых и получали вразумие и приведение к истине».

О том, как постановление времён Ивана Грозного соблюдалось спустя без малого 80 лет, говорит документ времён первого царя из династии Романовых, Михаила Фёдоровича. Царь «указал послать Микиту Уварова в Кириллов монастырь под начало», потому что этот Микита «в уме помешался». Настоятелю наказывалось Микиту «держать под крепким началом, и у церковного пения и у келейного правила ему быть по вся дни, чтоб его на истину привести. А кормить его велели в трапезной с братнею вместе. А буде Микита Уваров в монастыре учнёт дуровать, велели держать в хлебне в работе скована, чтобы из монастыря не ушёл».

Смотрите также:

• Александр Невзоров: «Мы строим бордель напротив монастыря!» →
• А церкви это по силам? →
• Не покаяние, но долг! →