— Миллионы людей мечтают подняться в небо на воздушном шаре, — сказала Света. — А вы что?! Бросьте себе вызов в конце концов! Вы же писатель! Если писатель пишет о Северном полюсе, он едет на Северный полюс, испытывает там лишения, встречается с белыми медведями. Если он пишет об Африке, он едет в Африку и удирает там от носорога. Если он пишет о путешествии на воздушном шаре, значит, обязательно должен подняться в небо! Я дарю вам этот шанс! — торжественно объявила Света.
Как я могла капризничать? Конечно, лететь! Тем более пилотом нашего шара был один из лучших воздухоплавателей Европы. Ему подошли бы и манжеты из золотых брабантских кружев, и рыцарские доспехи, и шлем викинга, и плащ тамплиера, и тога римского военачальника, и элегантный костюм современного дипломата высокого ранга. Аристократичный, дружелюбный, обаятельный. Был он с нами терпелив, мягок и подчёркнуто вежлив.
— Когда будете подниматься, — велела Света, — перегнитесь через борт корзины и помашите рукой! Только широко. Я буду вас снимать.
Забегая вперёд, скажу, что, когда мы поднимались, я не то что перегнуться, посмотреть вниз боялась, но послушно выставила пальцы ладони и робко ими поводила.
Паниковала я за время полёта дважды. Первый раз, когда увидела гигантскую тень нашего шара, что ползла по верхушкам деревьев, тень, от которой в испуге убегала ярко-рыжая молодая лиса. Второй раз, когда ещё один пассажир попросил меня, намертво вцепившуюся в борт корзины, поменяться с ним местами, и корзина под нами чуть заплясала.
Мы поднимались плавно, почти незаметно. Согретый дневным солнцем дивный аромат медовых лугов, цветущих садов, виноградников, истекающих слезами «плачущей лозы», поднимался вместе с нами в небо и был подан нам как изысканный коктейль, чуть приправленный лёгким запахом газовой горелки. Мы почти замерли в воздухе.
— Господи, — прошептала я благодарно, оглядывая мир, лежащий прямо под нами. — Господи!
Ровные прямоугольники полей и лугов, фигурки крохотных коров и овец, пряничные крыши домов. Мы летели над миром, созданным для тихой радости, светлой печали и вечной любви. Мы летели, такие счастливые, чуть трусливые, неуклюжие и трогательные, как дети. А в это время там, где-то внизу, совсем недалеко шла война. Нелепая, бессмысленная, жестокая. Гибли люди. С их уходом мелело, таяло, исчезало будущее этого мира.
И, оказавшись на тысячу метров ближе к Всевышнему, я молила:
— Господи...
И небеса знали, о чём я думаю и чего прошу.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
