Ренат Акчурин: «Врач не должен ходить с протянутой рукой»

Слово – одному из ведущих российских кардиохирургов, академику РАМН, руководителю отдела сердечно-сосудистой хирургии Инсти­тута клинической кардиологии им. А. Л. Мясникова Российского кардиологического научно-производственного центра Минздрава РФ Ренату Акчурину.

Статья по теме

Ренат Акчурин: За деньги врачом не стать?

Обойтись малой кровью

Анна Гришунина, «АиФ. Здоровье»:​ –  Ренат Сулейманович, вы одним из первых в нашей стране стали проводить малоинвазивные, щадящие операции на сердце и сосудах. Расскажите, пожалуйста, в чем их суть.

Ренат Акчурин: –  Представьте, что у человека стеноз аортального клапана – это когда нежные створки клапана начинают зарастать кальцием и выходное отверстие из сердца вместо 2,5–3 см в диаметре становится таким узким, что едва может пропустить дамский мизинчик. У больного начинает раздуваться сердце, но он еще не знает, что болен, врачи тоже часто пропускают это нарушение из-за незнания. Постепенно развивается сердечная недостаточность, ставят запоздалый диагноз, появляется одышка, дальше – отек легких, и больной погибает мучительно, в кровавой пене. Чаще всего подобные нарушения бывают у пожилых, а они из-за сопутствующих заболеваний могут не пережить открытую операцию на сердце. Таких тяжелых больных, которые обращаются к врачу, лишь когда появляется одышка, наберется около 15–20 тысяч. Выход для них – такая малотравматичная операция, без остановки сердца и использования искусственного кровообращения, чего требует открытая операция. Это существенно увеличивает их шансы выжить.

Ослабленный насос. Что такое сердечная недостаточность и как её лечить

Читайте подробнее

–  Но как можно через тонкий сосуд поставить искусственный клапан?

–  Мы делаем небольшой разрез на бедре или на груди и через артерию подводим к сердцу катетер, снабженный системой доставки. Сначала запускаем специальный баллон, который под давлением 12 атмосфер разрывает изношенный клапан больного. На его место встает искусственный – из бычьего перикарда. До поры до времени он в свернутом виде прикреплен к стенту из тоненькой проволоки. Под давлением стент из металла раскрывается и встает враспорку в аорте, прижимаясь к ее стенкам. Вместе с ним расправляется искусственный клапан. Ну а баллон, который уже сделал свое дело, вытягивается наружу.

Статья по теме

Почему мы боимся операций? Мифы об эндоваскулярных методах лечения

Эти технологии позволяют уменьшить травму от большой операции, быстрее поднять человека на ноги. Они существенно сокращают финансовые затраты и время пребывания больного в стационаре.

–  Почему такие операции называют гибридными?

–  Они сочетают разные технологии. Например, эндоваскулярную методику – через прокол артерии и хирургическое вмешательство, проводимое через небольшой разрез. При помощи гибридных технологий мы лечим аневризму аорты, восстанавливаем сердечный ритм, меняем клапан легочной артерии. Наш институт также уже много лет использует гибридные операции у онкобольных с сердечной патологией. За таких тяжелых больных никто не хочет браться, все боятся. А у нас на счету уже более 500 операций, при которых одновременно удаляется опухоль и выполняется кардиологическая операция. Мы их проводим совместно с лучшими специалистами Онкоцентра и его директором, академиком М. И. Давыдовым. И получаем очень хорошие результаты.

Лечим сердце. Что лучше - таблетки или операция?

Читайте подробнее

–  С какими сложностями сталкиваются кардиохирурги при подобных операциях?

–  Здесь очень важен постоянный контроль всех манипуляций врача. Поэтому они проводятся в особой, гибридной операционной, укомплектованной самым современным оборудованием: ультразвуковым аппаратом, позволяющим в режиме реального времени получать трехмерное изображение, рентгеновской дугой, ангиографом, эхографической системой, компьютерным и ядерно-магнитным томографами.

Статья по теме

Что может «русская томография»? Эксперты и ученые о методах диагностики

Гибридные операции – это коллективное творчество, они объединяют усилия врачей пяти специальностей: терапевта-кардиолога, специалиста по ультразвуковой диагностике, анестезиолога-реаниматолога, который дает наркоз и отвечает за поддержание гомео­стаза у больного, кардиохирурга и рентгенолога.

–  Насколько подготовлены наши врачи к выполнению высокотехнологичных операций?

– Наш кардиоцентр посылал на обучение специалистов в ведущие центры Европы. За счет нашего центра они ездят в другие города России и проводят там мастер-классы. Мы уже шестой год подряд проводим ежегодную международную конференцию, посвященную применению гибридных технологий в кардиохирургии, которая собирает по 150–200 специалистов самого высокого уровня. Я считаю, медицина не должна быть сосредоточена только в столице, все жители нашей страны имеют одинаковое право на оказание качественной медицинской помощи. У нас хорошо подготовленные врачи, настоящие энтузиасты. Но не все зависит только от них, важно и своевременное финансирование. В этом году Минздрав дал нам квоты.

Заставить биться вновь. В Британии пересадили остановившееся сердце

Читайте подробнее

Запчасти для сердца

–  А сколько стоят такие операции?

–  Самое дорогое в них – эндопротезы. Например, аортальный клапан мы вынуждены покупать у европейских или американских производителей. Он стоит 34–35 тысяч евро. Это тем более обидно, что СССР был пионером в этой области. Например, технологию эндоваскулярной операции при аневризме аорты предложил харьковский кардиохирург Николай Володозь. Он придумал следующий метод: трубочку, свернутую в жгутик, мы помещаем в катетер, вводим затем в бедренную артерию, а потом доталкиваем до аневризмы, раскрывая ее там и «залатывая» аневризму.

Вопрос-ответ

Что такое шунтирование?

Степлеры для сшивания сосудов – тоже изобретение нашего инженера и врача Василия Гудова, сделанное в далеком 1945 году. Теперь весь мир сшивает прямую, тонкую кишку, желудок, легкие с помощью гудовского метода.

То же – с аортокоронарным шунтированием. Впервые сделал его в эксперименте Владимир Демихов в 1953 году, а в клинике – ленинградский профессор Василий Колесов. И было это 50 лет назад – в 1964 году.

–  Но ведь при таких ценах на эндопротезы никаких денег не хватит… А можем ли мы сами наладить производство? Как говорится, перейти на импортозамещение?

– Конечно, если бы мы сами выпускали такие клапаны, они были бы в разы дешевле. Китайцы же делают, а чем мы хуже? Но ждать, когда образуется производственная база в России, бессмысленно. Мы и так уже отстали лет на двадцать. Надо идти тем путем, каким идет автомобилестроение. Ведь выпускают же наши заводы и корейские, и немецкие, и японские машины. То есть надо завозить технологии, покупать патенты на производство подобных клапанов. Но эти проб­лемы должны решаться на государственном уровне. Мы сейчас прорабатываем вопрос создания собственного производства клапанов, но к этому делу «примазывается» много нечистых на руку людей, которые хотят получать деньги и при этом ничего не делать.

Правила здорового сердца: что есть, как тренироваться и чего избегать

Читайте подробнее

Дать шанс пожилым

–  Как же вы выходите из положения?

–  Мы организовали несколько благотворительных вечеров, собрали около 350 тысяч евро на 10 протезов, потом нам очень помог Алишер Усманов. Я ему рассказал про этих несчастных пациентов, и он дал средства на имплантацию 60 искусственных клапанов. Я думаю, мы вместе с ним можем гордиться этим полезным делом.

Статья по теме

Лео Бокерия: «Наше здравоохранение лучшее в мире»

Пытались мы организовать благотворительный фонд, расставляли урны для сбора средств в магазинах, но удалось набрать денег лишь на 2–3 такие операции. Старикам люди не очень расположены помогать. Да и врач, как мне кажется, не должен ходить с протянутой рукой. Его дело – оперировать.

–  Как долго живут люди после подобных операций?

–  Порядка 10–12 лет. Но это больные, к которым даже пальчиком хирург боялся прикоснуться, у которых по европейской шкале риска SCOR, риск открытой операции превышает 15–20 единиц. Это значит, что половина из них должна была умереть после операции, а мы 97% из них спасаем. Это колоссальный прогресс! Думаю, если бы мы потратили хоть немного денег на наших стариков, то года через 3–4 добились бы существенного прироста выживаемости и качества жизни после сердечно-сосудистых операций. И в конечном счете сохранили бы старшее поколение для воспитания внуков. Их жизненный опыт неоценим для молодых.