Об этом мы беседуем с руководителем хирургического отделения опухолей печени
и поджелудочной железы РОНЦ, доктором медицинских наук, профессором Юрием Ивановичем Патютко.
Предупрежден – значит, вооружен
– Юрий Иванович, вы стали руководителем недавно открывшегося Центра по ранней диагностике опухолей печени. Почему возникла необходимость создания такого центра?
– Первичный рак печени в России и в Центральной Европе встречается не так часто – примерно 5 случаев на 100 тыс. населения. Он даже не входит в «первую десятку» злокачественных опухолей. Тем не менее диагностика этого заболевания – проблема серьезная. Самое важное – выявить болезнь на ранней стадии. Есть такое понятие – «5-летняя выживаемость»: если пациент после удаления опухоли проживет 5 лет, он получает реальный шанс жить еще долго. Так вот: если размер опухоли печени, когда мы ее удаляем, до 5 см, то 5-летняя выживаемость составляет 70-80%.
– А в чем сложность диагностики рака печени?
– Трагедия этого заболевания в том, что на ранних стадиях оно протекает практически бессимптомно, и диагноз чаще всего ставится случайно, во время обследования в связи с другими проблемами. Наш центр рассчитан на то, чтобы любой человек, у которого есть подозрения на проблемы с печенью, мог пройти здесь квалифицированное обследование. Такие центры мы хотим организовать в 7-10 регионах России. Еще важный момент – составление общероссийского канцер-регистра. Конечно, статистические данные есть и сейчас, но нельзя сказать, что учтены все заболевшие.
– Вы сказали, что в Европе это заболевание не очень распространено. А в других регионах?
– Иная картина в Юго-Восточной Азии: в Китае, Японии, Вьетнаме. Там очень много случаев гепатита. Гепатит с годами может перейти в цирроз, а потом в рак.
– Можно ли говорить, что в последние годы случаев первичного рака печени в России стало больше?
– Пока нет. Но, как считают наши коллеги-вирусологи, во всем мире налицо явный рост количества заболевших вирусными гепатитами В и С. Это связано с миграцией населения, с увеличением контактов, с расширением методов лечения – ведь гепатиты передаются при переливании крови, плазмы, кровезаменителей. Можно заразиться у стоматолога, половым путем. Если растет число больных гепатитом, то рано или поздно вырастет число случаев первичного рака печени. И мы должны быть к этому готовы.
Лучшее лечение – операция
– Значит, если у человека нет гепатита, ему не грозит рак печени?
– К сожалению, это не так. Среди всех больных, которых мы оперировали в последние годы, только 50% страдали гепатитом.
– А что еще провоцирует болезнь? Генетическая предрасположенность, экология, питание?
– Таких данных пока нет, хотя проблему изучают ученые всего мира.
– Люди, злоупотребляющие спиртным, входят в группу риска?
– Сам по себе алкоголь рак печени не вызывает, но если выпивает человек, страдающий гепатитом, – это большой риск. Всем, у кого выявлены маркеры гепатитов В и С, необходимо ежегодно делать УЗИ. Например, в Китае и Японии есть социальные программы обязательной диспансеризации людей, страдающих гепатитами, – и там самое большое число операций на ранних стадиях. Если в нашей стране наладят такую систему, это будет большой шаг вперед.
– Если диагноз поставлен, какое лечение предстоит больному?
– Хирургическое лечение – самое эффективное. Если нет сопутствующего цирроза, можно удалить до 70% печени – этот орган очень хорошо восстанавливается. Также в мире распространена трансплантация печени, которая в России делается нечасто. Это очень перспективный метод, и нашей стране необходимы государственные программы по трансплантации.
– Возможно, глупый вопрос… Нужно пересаживать печень целиком или можно от донора взять часть?
– Чаще всего делается трансплантация всей печени – от покойного донора. Но можно брать и половину. Например, делают родственную трансплантацию – берут половину печени у родителя и пересаживают ее ребенку.
– А если по каким-то причинам операция невозможна?
– Есть и другие методы. Например, термоабляция: в опухоль вставляют тонкий электрод и, говоря по-простому, «сжигают» ее. Проводится и химиотерапия. Сегодня появляются новые достаточно эффективные лекарства. Их используют и самостоятельно – при лечении неоперабельного рака и после операции. Сейчас идет большое международное исследование, которое сравнивает результаты чисто хирургического лечения рака печени и комбинированного – в сочетании с лекарствами.
Важно работать командой!
– Кроме необходимости ранней диагностики, что еще вы считаете самым важным для борьбы с раком печени?
– Подготовку специалистов. К сожалению, сейчас мало желающих работать в этой области. За последние 5 лет у меня не было ни одного аспиранта! Операции на печени технологически очень сложные, длительные. Большое психологическое напряжение. В каждый момент возможны осложнения. Здесь важно работать командой, чтобы хирург, анестезиолог и реаниматолог понимали друг друга с полуслова.
Необходимо обучать и воспитывать специалистов, чтобы по всей России были врачи, занимающиеся этой проблемой. Я и мои ученики публикуем книги, статьи, выступаем на конференциях, по радио и телевидению, ездим по разным городам – читаем лекции, делаем показательные операции. И это приносит плоды: во многих регионах хирурги стали выполнять операции на печени, и у них уже неплохо получается.
– Наверное, вы и сами чему-то новому учитесь?
– Я 20 лет занимаюсь раком печени – и непрерывно учусь. Мы работаем в контакте с врачами всего мира, весь передовой опыт сразу становится известен. Но не надо думать, что за границей оперируют лучше, чем у нас. Еще лет 5 назад из Германии приехал профессор, присутствовал у меня на операции. Высказал свои впечатления: «Вы сделали быстро и бескровно», а ведь это самый большой комплимент для хирурга. А потом я узнал: он рассчитывал, что мы ему будем посылать на лечение больных. Больше я его не видел…
– Как относитесь к тому, что сейчас многие берутся лечить онкологию средствами народной медицины?
– Бесполезно! Многократно сталкивался с такими «кудесниками», но ни разу ни я, ни мое окружение не наблюдали никакого эффекта. Важно, чтобы люди не думали, что диагноз «рак» – это приговор, и не боялись операции. Многие виды опухолей излечиваются, главное – не терять времени!
Естественный отбор
– Есть такое мнение, что все хирурги – особенно хирурги-онкологи – циники. Такая психологическая защита, ведь они видят столько горя, боли. Вы согласны с этой точкой зрения?
– Категорически нет! Хирургов-онкологов я считаю элитой хирургии. В эту область идут самые душевные, неравнодушные люди, энтузиасты. Наши больные – очень тяжелый контингент, бездушным врачам здесь просто делать нечего. Даже элементов цинизма я ни в одном из своих коллег и учеников не видел.
– Вы им спокойно своих больных доверяете, когда ездите на конференции или в отпуск?
– У меня два замечательных помощника: пришли к нам со студенческой скамьи, а теперь оба доктора наук, профессоры.
– Как предпочитаете отдыхать?
– Вам честно сказать или что-то особенное придумать?
– Честно!
– Люблю лежать на диване с книжкой. Сейчас в основном читаю исторические произведения. Книга Валишевского об Иване Грозном – замечательная! Мне нравится, что он мало фантазирует, опирается на документы. Еще люблю на даче косить траву. У меня прекрасный газон, это мое хобби. Был в Англии, посмотрел – у меня красивее, чем там. Англичане говорят, что нужно 300 лет, чтобы вырастить хороший газон, но я это сделал быстрее.
Медики рассказали, как вовремя распознать гепатит 
Главный хирург России Михаил Давыдов: «Система квот вернула нас в феодализм» 
Елена Уварова: «Гинекология детей и подростков – особая область» 
Главный детский онколог страны: «Всех принять мы не можем. Мы задыхаемся» 
