Это событие шокировало мир. Весь, включая Америку... В первых числах ноября 1910 г. в Астапово, где в домике возле вокзала умирал Лев Толстой, съехалось столько журналистов, что пришлось подгонять несколько спальных вагонов. Иначе расселить всех было невозможно. Миллионы следили за каждым жестом Великого Старца, но ни один не мог ответить на вопрос: от кого и куда бежал Толстой 28 октября
На вопрос этот ответа нет до сих пор. Свою версию предложил режиссёр Майкл Хоффман, сняв фильм «Последнее воскресение». На Западе лента была принята очень хорошо — номинации на «Оскара», множество премий. В российском прокате Лев Толстой заговорит голосом актёра Алексея Петренко.
«Пока Бог терпит»
«AиФ»: — Алексей Васильевич, озвучание — самая, наверное, неблагодарная работа. Ведь приходится втискивать себя в прокрустово ложе роли, которую сыграл другой.
Алексей Петренко: — Ошибаетесь! Озвучание — одно из самых интересных действ в кино. И одно из самых важных. Потому что голос — это фактически душа человека. Через него передаётся всё то, что кроется внутри. Бывало, сорвёшь голос, захрипнешь — так мир по-другому воспринимается! Потому что ты с ним уже связан не естественно, а через эту хрипотцу.
«AиФ»: — Иностранцы Толстого увидели другими глазами? Наш-то глаз уже «замусорен» школьной программой.
А. П.: — Мы действительно по отношению к этой фигуре находимся в плену у исторического штампа. А ведь он был до того разнообразный! До того ртутный... Он ведь вмещал в себя космос! Ему было тесно в этих житейских рамках. Толстой и веру-то свою придумал именно потому, что ощущал себя мощнее и шире, чем православная вера. Хотя, думаю, в этом он заблуждался... Или ещё одна деталь. Он, к примеру, не любил музыку Бетховена. Потому что Бетховен его волновал. А Лев Николаевич хотел быть выше бренных мелочей. Его должно было волновать только то, над чем он сам размышлял, что рождалось и зрело внутри него, а не какой-то иной «раздражитель» из внешнего мира. Бетховен же его будоражил. И Толстому это не нравилось — кто такой этот человек, что здесь его теребит?!
«AиФ»: — Исследователи до сих пор спорят, почему Толстой ушёл тогда из Ясной Поляны. По одной из версий, он бежал от своей жены, потому что семья для него из гнезда превратилась в клетку.
А. П.: — Я думаю, что он бежал не из семьи и не от жены — он бежал от смерти, надеялся, что таким образом обманет её: смерть придёт за ним в Ясную Поляну, а его там нет! При всём своём смирении Толстой ведь себя воспринимал как великого человека (которым он, собственно, и был). Если он в своё время не погиб на Кавказе, остался жив во время боёв в Севастополе, то как же может умереть теперь, когда он всё познал, всё изведал? Ведь именно сейчас и настало время самого сладкого — жизни, которая ему понятна, которую он любит. Он ведь очень любил жизнь! А побег от жены... Это было слишком мелко для человека такого масштаба.
«AиФ»: — Александр Блок в одной из статей писал: «Всё ещё просто и не страшно, пока жив Лев Толстой». Такие моральные ориентиры существовали и в СССР — те же Виктор Астафьев или академики Сахаров и Лихачёв. А сегодня вдруг выяснилось, что авторитетов у нас больше нет. Но разве нация может жить без совести?
А. П.: — На мой взгляд, это не так. Без десяти праведников, как говорится, нет градостояния: если не найдётся в городе десяти праведников, то провалится город этот в тартарары. Но ведь мы — Россия — до сих пор существуем, и много хорошего происходит в нашей жизни. А значит, праведники и сейчас есть. Другое дело, что они не все известны. Но это и хорошо. Иначе их растащили бы по кусочкам. Люди любят питаться чужой праведностью. Потому что неправедны мы. Вот и отщипываем от тех, кто чище. А так они живут себе, и их молитвами живём и мы.
Да и вообще мир не терпит пустоты — как бы ни был велик ушедший. Я же прекрасно помню — хотя и был в то время школьником — тот год, когда умер Иосиф Виссарионович. Тогда казалось: всё! Конец! Как мы сможем жить без него?! И скорбь, и страх от потери были тогда абсолютно искренними. Но прошло время, взошли другие имена. И жизнь продолжается. А значит, главное в ней не Иосиф Виссарионович, и не Толстой, и не Астафьев, и даже не Иоанн Кронштадтский, потому что он — лишь проводник истины. Самое главное — одно явление, которое есть у нас у всех. Это Господь Бог. Пока Господь Бог нас терпит, до тех пор всё будет хорошо.
Хватит революций!
«AиФ»: — Сегодня в России есть Патриарший совет по культуре, в который среди прочих достойных входите и вы, есть Совет по культуре при президенте. А культуры при этом становится всё меньше.
А. П.: — Это потому, что заражено оказалось общество. Как бы объяснить поточнее... Сейчас этого уже не делают, а раньше в сёлах картофель или другие овощи буртовали. Вырывалась яма, туда закладывали картошку, к примеру, как следует укрывали — землёй, соломой. И она хранилась там до нового урожая. Но, загружая картошку, внимательно следили за тем, чтобы туда гниль не попала. Если проскакивал хотя бы один заражённый клубень, мог погибнуть весь урожай. Так вот, в нас заложили не одну порченую картофелину. В нас столько гнили и грязи запустили через кино, телевидение, литературу, наркотики — это же всё бациллы разложения. С таким их количеством даже здоровый организм не справился бы, а наше общество на тот момент — слома, перестройки — было далеко не здоровым. Гниль эта душевная упала на благоприятную почву и стала прорастать. И теперь изжить её очень трудно.
Вот, думаю я (надолго задумывается, пытаясь подобрать более точные слова)... Может, все мы — все, кто получил эту порчу — должны умереть, и тогда родится что-то новое, здоровое... Но это очень трудно — вылечиться! Моментально такое не делается. Должно очень много времени пройти, чтобы положительные изменения стали заметны. Они всё равно наступят — постепенно, потихонечку. Только бы их не поторопили очередным революционным рывком! Ведь не бывает же такого, чтобы цветок расцвёл, а потом раз — и уже яблоко на ветке висит. Точно так же и общество должно созреть до поворота к лучшей жизни. А революционные рывки — ни к чему они. Это лишь одно означает: нет терпения у людей! Они хотят всё сразу и сейчас. А так не бывает!
«AиФ»: — Но начинать-то это движение к хорошему с чего надо? С семьи? Или с выработки государственной программы?
А. П.: — За эти годы уже можно было бы понять — никто ничего больше сверху не спустит. Каждый должен возделывать свою грядку. И начать с самого близкого — с семьи. Будет семья здоровая — выздоровеет и общество. Ведь эта гниль и в семьи проникла — сегодня трудно найти людей, которые бы не развелись и по второму или третьему разу женились или вышли бы замуж. Я говорю примитивные вещи, но это так: здоровая семья — здоровое государство. Так что если ты хорошо возделаешь свою грядку — пусть маленькую, но она будет хорошо плодоносить, с этого начнётся возрождение общества, России. И мы станем теми, кем мы мечтаем стать.
А снова пытаться продвинуться вперёд рывком... Вон на китайцев посмотрите. Они попробовали применить революционные меры — и ничего у них не получилось. Их культурная революция никаких плодов, кроме насилия, не принесла. Поэтому они теперь от коммунизма к капитализму переходят плавно. Но во главу угла у них поставлен труд. Труд и ещё раз труд! И примеры для подражания. В кабинетах у всех их начальников висит портрет Николая Островского! А вы сейчас перечитайте «Как закалялась сталь» — и вам тоже захочется у себя над столом его портрет повесить.
«AиФ»: — В общем, хватит сидеть и ждать, пока власть тебе в рот ложку с кашей вложит.
А. П.: — Боже сохрани! Мы уже так сидели и ждали наступления коммунизма. Ждали приказов сверху — когда тебе велят сеять, жать, точить, строгать, Родину защищать. И что из этого получилось? Ничего хорошего! Как только человек, отдававший приказы, исчез, каждый наворотил кто во что горазд. Но все разом двинулись вниз. В отсутствие надзирателя мы оказались не способны ни решений принять, ни жизнь нормально наладить, ни законы соблюдать. Но мы забыли, что надзиратель-то у нас есть — Господь Бог. Он оттуда всё видит — что мы творим, что делаем. И воздастся нам по делам нашим. С этой мыслью надо жить — и тогда мы потихонечку выправимся!
Кто был истинным автором «Войны и мира»? Почему Толстой не любил толстовцев? Ответы на эти и другие вопросы читайте в ближайших номерах «АиФ».
Досье
Алексей Петренко родился в 1938 г. в с. Чемер Черниговской обл. (Украина). В 1961 г. окончил Харьковский театральный институт. Работал в украинских театрах. Служил в Театре им. Ленсовета (Ленинград), в Москве в Театре на Малой Бронной, МХАТе и др. Сыграл более 70 ролей в кино. Лауреат Госпремии РФ, народный артист РСФСР.
«АиФ» теперь толст и сочен 
Толстой ненавидел Шекспира, но повторил судьбу короля Лира 
