«Накануне начала съёмок "Место встречи изменить нельзя" отец решил отказаться от роли Жеглова. И если бы не Говорухин, фильма могло и не быть», — рассказал «АиФ» Никита Высоцкий.
«Дрязги ушли»
А ведь снять фильм по роману братьев Вайнеров Говорухину предложил именно Высоцкий. Да ещё и заявил: «Никто так не сыграет Жеглова, как я».
— Отец, прочитав роман и будучи знаком с Вайнерами, действительно загорелся, — говорит Никита Высоцкий. — Он кипел, радовался. Но накануне съёмок попытался отказаться. Понимал: фильм отнимет у него много сил и времени, а он тогда уже был не очень здоров. Слава Богу, что Говорухин убедил его, честь ему и хвала за это. Да и отец в последние месяцы жизни признавался, что ему эта работа понравилась. Он был собой доволен.
На роль Шарапова пробовалось немало актёров. Говорухин предлагал Владимира Конкина. Вайнеры категорически отказывались. Говорухин не сильно настаивал, но привозил на пробы таких Шараповых, которые совершенно не подходили на эту роль. В конце концов Вайнерам надоело и они согласились на Конкина.
— В каждом деле есть некое закулисье, — рассказывает Владимир Конкин. — В нашем закулисье главным человеком был глава Гостелерадио СССР Сергей Лапин. А он хотел, чтобы Шараповым был я. Вот и всё! Если бы не было Конкина, картину бы вообще не разрешили снимать. Более того, картина получилась такой мощной именно потому, что мы с Высоцким составили невероятный контраст. Шарапов стал антитезой Жеглову. И ансамбль в результате сложился. Жеглов же, замечу, стал любимцем публики только за счёт обаяния Высоцкого. На самом деле этот герой создал определённое понятие — жегловщина. Это когда человек наступает сапогом на плащ невиновного Груздева, ни минуты не сомневаясь в том, что именно Груздев убил жену. И только благодаря порядочности Шарапова невиновный не был расстрелян. Увы, сегодня в полиции нет настоящих Шараповых, а Жегловы есть. Но сегодня Шараповы полиции не нужны, потому что они никогда не оставят дела, пока не докопаются до сути, не найдут истинного преступника. А такие въедливые люди раздражают.
— На роль Шарапова планировался другой актёр, — вспоминает Никита Высоцкий. — Отец в момент выбора тоже не был на стороне Конкина. Но после у них сложились приятельские отношения.
— Мы с Высоцким друзьями всё же не были, — продолжает Владимир Конкин. — Я человек деликатный и не лез в его жизнь. Володя на съёмках сам иногда приходил ко мне в номер, мы разговаривали, дома у него я бывал неоднократно, слушал его записи на прекрасной аппаратуре, которая у него стояла. Жил он тогда на излёте, но я этого не знал, не ощущал. Никогда он не выпивал при нас. Иногда приносил мне бутылку вина, говорил: «Вот сейчас будешь слушать записи, это тебе на закуску». И ставил какое-нибудь очень хорошее белое сухое вино, зная мои привязанности. А сам уходил. Поэтому для меня было страшным открытием, когда Марина Влади написала книгу о Высоцком. Я был в ужасе, когда читал про его состояние, про наркотики. Я Высоцкого люблю по-своему. Все его перемены настроения, эпатажные штуки — мы всё пережили. Иногда он нас подводил — мотался и по концертам, и по заграницам, исчезал без предупреждения. Съёмочную группу от этого лихорадило. Меня это раздражало, не буду скрывать. Однако же кино получилось, а все наши дрязги ушли в забытьё.
Без крови
Говорухин и Высоцкий очень дружили. Настолько, что на время своего отсутствия Говорухин позволял Высоцкому занимать режиссёрское кресло. Например, эпизоды опознания Фокса и освобождения Груздева сняты именно под началом Высоцкого. Рассказывают, что сцену с Кирпичом (Станиславом Садальским) придумал Владимир Семёнович. Именно он научил Садальского, как правильно шепелявить, показывая сценку про шепелявого идиота.
— В фильме есть несколько сцен, которые отец снимал как режиссёр, — рассказывает Никита Высоцкий. — Он очень многое умел и многое делал сам, за это его все уважали. Никому в голову не приходило, например, посадить вместо Высоцкого другого человека на лошадь. Он был очень спортивным, подготовленным. Правда, кадр, где Жеглов стреляет из автобуса, а на вопрос товарища: «Как тебя держать?» кричит: «Нежно», был снят с дублёром. Но это из-за того, что отца в тот момент на съёмочной площадке не было.
— Успех к картине пришёл, когда начались повторные показы, — говорит Владимир Конкин. — Тогда улицы городов пустели, преступность снижалась. Сменилось уже два поколения, но 20-летние всё же смотрят этот фильм. Современное кино ведь не несёт доброго начала. Деньги и секс — вот что пропагандируется. А в нашем фильме много добра, притом что рассказывается в нём о ликвидации банды «Чёрная кошка». Но у нас нет крови, вывороченных кишок, постельных сцен — ничего того, что сейчас заменило душу человека. Последняя сцена в фильме меня сильно смущала: в ней Шарапов приходит к Варе Синичкиной домой, а она стоит у окошка с младенцем-подкидышем. В романе Варя погибала. Мне тогда казалось, что это правильно — жизнь жёсткая. Но прошли годы, и я понял, как же был прав Говорухин, когда оставил сцену, в которой настоящий мужчина после выполненного задания приходит к любимой, а она с младенчиком ждёт его. Этот подкидыш стал символом доброты, началом эры милосердия. Собственно, роман ведь так и назывался — «Эра милосердия».
