«Дневник писателя», 1876 г., Фёдор Достоевский, писатель, публицист
И вообще мы так поставлены нашей европейской судьбой, что нам никак нельзя побеждать в Европе, если б даже мы и могли победить: в высшей степени невыгодно и опасно. Так, разве какие-нибудь частные, так сказать, домашние победы нам они ещё могут «простить» - завоевание Кавказа, например. Они теперь «простили» нам, по-видимому, наши недавние приобретения, а, однако, как ведь квакают там у себя, успокоиться не могут.
Кроме того, я уверен, что даже из самых крепких и, так сказать, министерских их голов найдутся такие, которые убеждены, что Россия спит и видит, как бы их в свою власть захватить и ими безмерно усилиться политически. Ну, так вот я и боялся, чтоб на наше русское братолюбие всё это не подействовало холодной водой. Но оказалось напротив, до того напротив, что для многих даже и русских неожиданно. Вся земля русская вдруг заговорила и вдруг своё главное слово сказала. Солдат, купец, профессор, старушка божия - все в одно слово. И ни одного звука, заметьте, о захвате.
Европа никак и ни за что не могла бы поверить этому, потому что сама бы действовала не иначе как с захватом. А потому её даже и винить нельзя за её крик против нас, в строгом смысле, знаете ли вы это? Одним словом, в этот раз началось наше столкновение с Европой, и разве оно могло начаться иначе как с недоумения?
Мать-Россия новых родных деток нашла, и раздался её великий жалобный голос об них. И именно деток, и именно материнский великий плач, и опять-таки политическое великое указание в будущем, заметьте это себе: «Мать их, а не госпожа!»
