«Сегодня все предпочитают идти путём наименьшего сопротивления. В результате мы имеем абсолютно деморализованное сообщество людей», — считает режиссёр Сергей Урсуляк.
В начале 1961 г. двое в штатском пришли к писателю Василию Гроссману. Пришли не за ним — за его новым романом «Жизнь и судьба».
Это был один из видов казни — арестовать роман, не тронув автора. Когда Гроссмана вызвали в ЦК КПСС, Михаил Суслов, в ЦК отвечавший за идеологию, бросил ему в лицо: «Напечатать это можно будет лет через 200». Кагэбэшники забрали всё — и рукопись, и черновики, и даже копирку, под которую этот роман переписывали. И заперли в подвалах Лубянки. Позже у Гроссмана найдут рак — опухоль возникла, когда власть похоронила его книгу. Но рукописи невозможно ни сжечь, ни арестовать — в
Сейчас над экранизацией «Жизни и судьбы» —
Затылком вперёд
«АиФ»: — Сергей Владимирович, «Жизнь и судьба» — это явно не «Война и мир». Роман Толстого большинство хотя бы в школе пролистали, а про роман Гроссмана многие даже не слышали. Так что возникает законный вопрос: для кого вы это снимаете?
С. У.: — Да, эта книга — вещь сложная. Допускаю, что аудитория к ней не вполне готова. Но всё равно нужно делать то, что идёт поперёк течения. Если не болтать лапками, мы утонем. Невозможно только развлекаться и только развлекать, нужно давать и альтернативу — чтобы люди думали. Это занятие полезное! Сегодня все предпочитают идти путём наименьшего сопротивления. В результате мы имеем абсолютно деморализованное, пресное сообщество людей.
«АиФ»: — Но ведь Гроссман этим романом выносил приговор не нашему, а своему времени: Великая Отечественная, научные круги, репрессии…
С. У.: — В истории есть вещи повторяющиеся, особенно в нашей стране. И многое из происходившего тогда совпадает с происходящим сегодня. Примеры эти убийственны, и каждый может найти их самостоятельно. Да и разбирался Гроссман не со сталинской системой. Он пытался выяснить взаимоотношения человека и государства. Как человек попадает под колёса государственной машины. И как человек этот тем не менее стремится к свободе. Именно это было его темой — возможность быть свободным: в лагере, на фронте, в абсолютно несвободном государстве. И как несвобода приходит к тебе в тот момент, когда, казалось бы, всё начинает меняться к лучшему — твои научные труды признают, начинает расти достаток. Вот
«АиФ»: — Опять эта наша углублённость в историю, когда всё общество спорит не о дальнейшем развитии страны, а о том, кто больше был виноват в октябре
С. У.: — Куда? На эту тему есть картина Брейгеля. На ней, правда, изображены не те, что затылками вперёд, а слепые. Знаете, если бы впереди просматривалась интересная перспектива, то мы бы назад не оборачивались. Вспомните: до определённого момента вся страна смотрела только вперёд. И строчка из песни «завтра будет лучше, чем вчера» воспринималась как руководство к действию. Но поскольку эта уверенность прошла, сегодня заглядывать за горизонт никому не интересно.
Атрофия души
«АиФ»: — Свобода… Мы вроде бы за неё уже не один век боремся. Но стоит нам одержать победу, как другой конец этой палки больно бьёт нас по голове.
С. У.: — Так как мы
Да, мы не умеем обращаться со свободой. Поэтому в отсутствие общей культуры плодами этой свободы пользуются не те, кто должен был бы. Именно поэтому сейчас свобода, демократия перешли в разряд не самых насущных вопросов общества.
| Досье | |
|---|---|
|
Сергей Урсуляк родился в 1958 г. в Хабаровске. В 1979 г. окончил Театральное училище им. Щукина, до 1991 г. служил в театре «Сатирикон». В 1993 г. получил диплом Высших курсов режиссёров и сценаристов. Снял фильмы «Сочинение ко Дню Победы», «Ликвидация», «Исаев» и др. |
|
«АиФ»: — Почему ключи от счастья или от
С. У.: — Так, вероятно, устроена жизнь. Поскольку у нас — у российского общества — нет системы самоочищения, как в океане. В океан может попасть любая гадость, но он с ней справится, не дав заразе отравить все слои. У нас такого рефлекса не выработалось, поскольку нет навыка самим разбираться с заразой — мы, как я уже говорил, ждём, что за нас это сделает
«АиФ»: — Но такой организм в результате умрёт от заражения крови.
С. У.: — Не хочу быть злым пророком, но процессы, происходящие в нашем общем организме, отнюдь не радостные — это мы видим ежесекундно. Мы просто привыкли к этому и перестали замечать. А вы
И ещё… есть такое забытое понятие — совесть. У
«А вас, Штирлиц, я попрошу остаться». Премьера сериала «Исаев» 
Андрей Битов: «Если нельзя поднять уровень - надо опускать плинтус» 
Владимир Войнович: «Надеюсь, что когда-нибудь к власти придут реалисты» 
Дмитрий Быков: плохая литература так же вредна и опасна, как и дурная пища 
