Когда посещаешь такие выставки, откровений, как правило, не ждёшь. В данном случае — особенно. Сложилось так, что в нашем восприятии обстоятельства смерти великого князя заслонили собой почти весь его жизненный путь. Они действительно незаурядны — Сергей Александрович был убит террористом Иваном Каляевым на Сенатской площади Кремля 4 февраля 1905 г. Это событие составляет отличную пару «Кровавому воскресенью» — расстрелу мирной демонстрации в Питере 9 января 1905 г. Так сказать, «око за око». Всё вместе — тот самый настрой обоюдной жестокости и непримиримости, который привёл к революции 1905 г.
Отход от обыденности
В этом контексте личность великого князя описывают казённо. Да, был командиром лейб-гвардии Преображенского полка. Потом — московским генерал-губернатором и членом Государственного совета. Если сильно повезёт, могут вспомнить о его реальном участии в русско-турецкой войне 1876 -1878 гг. — князь тогда действительно отличился в Рущукском отряде, заслужив боевой орден — Георгия IV степени — их просто так не раздавали. И, пожалуй, всё.
Никакой исключительной «службы Москве и Отечеству» здесь не найти. Обычная лямка, которую Сергей Александрович тянул просто по принадлежности к императорской фамилии.
И всё же откровение состоялось. Устроители и кураторы выставки точно и грамотно поместили личность князя и его супруги в соответствующий контекст. Получилось то, о чём давно уже говорили — увлекательная правдивая экспозиция с внутренней интригой. Одно дело, когда Сергей Александрович — генерал-губернатор, а его супруга Елизавета Фёдоровна — меценатка и настоятельница Марфо-Мариинской обители. И совсем другое, когда директор ГИМа Алексей Левыкин представляет их так: «Понимаете, это прежде всего незаурядные люди с отличным, просто отменным вкусом, заинтересованные в культурном строительстве и продвижении русской культуры».
Стопроцентное попадание. Обычно, когда градоначальнику хотят польстить, говорят, что «при нём было совершено то-то и то-то». Лесть получается грубая, поскольку ключевое слово не «им совершено», а «при нём». С великим князем это частенько проделывают и сейчас. «При нём запустили электрический трамвай, строили вокзалы и электростанции, появлялись проекты метро, построили канализацию и водопровод...» Это правда. Но реальные заслуги всё же принадлежат команде, которую создал городской голова Николай Алексеев, двоюродный брат Константина Станиславского. И преемнику Алексеева, городскому голове Владимиру Голицыну. Сам же великий князь обладал действительно недюжинным административным чутьём и даром. Это позволило ему не мешать эффективным менеджерам, даже самоустраниться. И заняться тем, что получается действительно хорошо, к чему он чувствовал настоящее призвание. Культурой. Причём в рамках официальной доктрины того времени — «Православие. Самодержавие. Народность».
Смещение акцентов
Собственно, на этом и выстроена концепция выставки. И в этом её интрига. Православие — прежде всего деятельное. Великий князь берёт под личный контроль дела Русской миссии в Святой Земле. Наращивает русское присутствие в Иерусалиме. Строит там храмы. Открывает русские школы и больницы. Вливает значительные средства. В результате совершенно мирным путём и в кратчайшие сроки он достигает того, чего едва добились державы Запада с их крестовыми походами и массой увечий и трупов — очаги русской культуры в Палестине.
Его супруга, Елизавета Фёдоровна, не только основала Марфо-Мариинскую обитель. Она была активной сторонницей возрождения чина диаконис — женщин, которых в первые века христианства поставляли через рукоположение и которые участвовали в Литургии. Она почти продавила свою идею — с ней согласился весь Святейший Синод. О таком прогрессе сейчас не помышляют даже на Западе.
То же самое можно сказать и о народности. Это не балалайки-кокошники. Это поддержка национальной истории и культуры. И вписывание всего этого в общемировой контекст. Для Сергея Александровича вопрос «Россия — Европа или нет?» не стоял вообще. Мы в его представлении и были Европой. И вот, пожалуйста, значительная часть выставки состоит из даров супружеской четы Историческому музею. Более того — Сергей Александрович, которого иной раз называли «великим князем от археологии», самостоятельно проводил раскопки и делал научные доклады. Князь с лопатой, князь, перебирающий черепки, это, согласитесь, неординарно. На этом фоне сведения о том, что с помощью великого князя был открыт ГМИИ им. Пушкина, а ГИМ стал таким, каким вы его привыкли видеть, выглядят несколько иначе. С некоторыми поправками — как деятельность Петра I. Приказать государь может, но не каждого назовут царём-плотником. Точно так же и здесь — мало открыть музей или помочь ему материально. А вот лично заниматься научной деятельностью — таким может похвалиться не всякий князь.
Впечатление от выставки у разных людей может сложиться разное. Но я почему-то уверен, что, так или иначе, всё будет вертеться вокруг нехитрой «теории малых дел». Дела, которые кажутся малыми, на выходе дают гораздо больше, чем грандиозные прожекты.
Екатеринбургские царские останки — фальшивка? Мнения экспертов разделились 
Нецарское царское дело. Почему не утихают споры вокруг убийства Романовых 
Алапаевская трагедия: как втайне убивали родственников царской семьи 
«Моя милая мученица». Как фрейлина императрицы избежала расстрела 
