Тогда иранец получил Серебряного Медведя за лучшую режиссерскую работу. В этом году фильм «Надер и Симин: развод» получил Золотого и двух Серебряных Медведей - за лучшие актерские ансамбли, мужской и женский. А сам Асгар проснулся наконец знаменитым, а мировая пресса – вдруг – вспомнила что творения иранца уже насобирали почти десяток наград по всему миру.
Фильм 38-летнего Асгара Фархади чем-то похож на программу «Федеральный судья»: дело тоже происходит в суде, все постоянно кричат, ругаются и врут. В ходе выяснения отношений, вскрываются все новые подробности из жизни героев, представляющих их во все более неприглядном свете. В общем, этакий психологический триллер с иранским колоритом. На примере истории одной семьи режиссеру удалось продемонстрировать все «прелести» восточного менталитета, часто построенного на лжи и лицемерии. Асгар Фаргади рассказал, почему он решил снимать «Надер и Симин: развод».
А.Ф.: - Как это часто бывает, все произошло внезапно. Я тогда работал в Берлине, писал сценарий для совсем другого фильма. Однажды мы сидели на кухне у друзей, и вдруг, за дверью, я услышал иранскую мелодию. Это как-то подействовало на меня. В моей голове откуда-то возникли какие-то картинки, обрывки каких-то историй. И это меня не отпускало. Я пробовал выбросить их из головы, сконцентрироваться на берлинском сценарии, но не получалось. Эти картинки преследовали меня везде. В конце концов, я уехал в Иран и стал работать над «Разводом».. Так что можно сказать, этот фильм родился на берлинской кухне.
«АиФ»: - Ваши фильм произвел на фестивале фурор, в том числе и снимавшиеся в нем актеры. Расскажите, как вы с ними работали?
А.Ф.: - Я обычно очень долго выбираю актеров, и этот раз не был исключением. Я стараюсь не загружать актеров общими рассуждениями о фильме и своими концепциями. Мне кажется, актеру нужно, прежде всего, сосредотачиваться на характере своего персонажа. Мой метод – приспосабливаться к каждому актеру. Мы с актерами, постоянно что-то ищем, можно сказать, «охотимся» на персонажа. Эта работа очень похожа на мои эксперименты в театре.
«АиФ»: - В фильме – открытый финал, зрителю так и остается неизвестным, какой выбор делает юная героиня фильма – остается с матерью, намеренной покинуть Иран или с отцом, на родине. А вы, когда писали сценарий, решили, с кем останется героиня?
А.Ф.: - Я не думаю, что зрителям важно знать мое мнение по этому поводу. Я специально оставил финал открытым – чтобы фильм оставил зрителя с этим вопросом. Чтобы они задумались – где будет лучше их детям: у себя дома, в Иране, или за границей.
«АиФ»: - Судя по вашему фильму, восточные женщины совсем не такие покорные, какими их часто представляют европейцы.
А.Ф.: - Да, в фильмах иранский женщины часто предстают очень пассивными, далекими от любого рода социальной активности. Кажется, что их интересы ограничиваются лишь домом и семьей. Возможно, какое-то число женщин в Иране действительно так живут. Но много других. Тех, что активно участвуют в социальной жизни. Готовых бороться за свои права. Оба типа женщин представлены в фильме и мы никого не осуждаем, и не говорим, кто лучше, кто хуже. Конфронтация моих двух, так не похожих друг на друга героинь, - это, на самом деле, два противоположных представления о добре. Конфликт между двумя философиями.
«АиФ»: - Этот конфликт универсален или, в большей степени, основан на восточном менталитете, в котором отношения мужчины и женщины все-таки строятся несколько по иным правилом, чем в западном обществе?
А.Ф.: - Безусловно, иранским зрителям ситуацию понять гораздо легче. Знание языка и контекста, безусловно, улучшает восприятие. Но мне кажется, что наша история все-таки универсальная, доступная любой публике, независимо от ее географии и культуры.
Войну гамбургерам объявили в Иране 
Станислав Говорухин: «3D-фильмы — это не искусство» 
Таисия Игуменцева: «Мне важно стать в Каннах "своей"» 
