Каждый спортсмен мечтает уйти на покой на мажорной ноте. Если продолжать музыкальную тему, то результат Елены Исинбаевой перед завершением, или паузой, в карьере, можно сравнить с нотой до пятой октавы — до недавнего времени, самой высокой нотой, которую удавалось взять человеку.
«Представляете, мне пока жених даже предложения не сделал, а я уже тут говорю о предстоящей свадьбе. Мы с ним поговорили о ребенке и он просил меня не спешить всем рассказывать, а я
Главный вопрос, даже для самой Исинбаевой — был ли этот прыжок в Москве последним в ее жизни, или после рождения ребенка она возобновит карьеру.
«Честно сказать, подсознательно я думала, что это может стать моим последним выступлением, и мне очень хотелось оставить этим стартом яркий след. И результат, 4 метра 89 сантиметров — это очень хорошо. А дальше — посмотрим. Я постараюсь вернуться к Рио. Если
А перед уходом в семейную жизнь Лена планирует шумно отметить завоеванную в родных стенах медаль.
«Отмечать победу мы будет так, что будет гудеть вся Москва: во все рестораны сходим, во всех клубах отметимся, везде покатаемся. Будем кутить и куролесить!»
Но в длинной перспективе, без большого спорта, Лена пока своей жизни даже представить не может.
«Понимаете, все эти годы прыжки в высоту, спорт, были для меня всем. Надо было бежать, прыгать, постоянно
Зато Лена может точно сказать, чем займется в феврале 2014 года. Она будет мэром. Нет, она не выдвинула свою кандидатуру на пост градоначальника Москвы, как это сейчас модно делать. Она будет главой Олимпийской деревни в Сочи.
«2014 год для меня будет годом VIP, я буду большой шишкой… Но, на самом деле, в обязанности мэра Олимпийской деревни входит встреча делегаций, напоить их, накормить, станцевать, может даже. Также надо следить, чтобы у спортсменов было все, что им нужно, чтобы их никто не обижал. Буду строгим мэром».
«Сложно сравнивать эмоции в Афинах и в Пекине с московскими. На Олимпиадах я выигрывала, будучи фавориткой — я тогда выигрывала все соревнования, устанавливала рекорды — выиграть было не сложно. С этой точки зрения московская медаль для меня самая дорогая, потому что на пути к этому чемпионат у меня было столько травм, столько поражений, столько неудач… Надежду в меня вселил тренер. Он гарантировал, что подведет меня к этому старту. Мы работали, верили, надеялись, и все получилось. Эра Исинбаевой не то что началась заново, она и не заканчивалась».
А ведь после
«После Лондона было очень тяжелое время. Я сказала своему тренеру, Евгению Трофимову: «Евгений Васильевич, все я ухожу». Я не хотела прыгать, не было ни сил, ни эмоций, я не могла тренироваться. До Лондона я еще могла работать, но там, в секторе, я понимала, что мне все до фонаря, мне все настолько надоело, что мне было нечем прыгать. Он сказал: «ну не хочешь — и не надо». Он не заставлял меня ничего делать. Спросил только, буду ли я приходить тренироваться. Я сказала, что буду, так, потянуться, побегать… Я приходила, а он: «может, побегаешь?», «может, потянешься?», «может, покачаешься?» — он все равно не давал мне выходить из формы. А в марте спрашивает: «может, начнем?» — с таким настоем мы начали набирать форму. Потом была травма в Шанхае, реабилитация в Германии. Боль не прошла, но прыгать я могла. Но и друзья, родные сыграли тоже огромную роль. Они верили в меня даже больше, чем я сама. Я часто приходила домой, особенно, когда у меня
Но и зрители, впервые за весь чемпионат заполнившие легкоатлетические «Лужники» до отказа — столько человек даже на Болта не приходило — были не последним звеном в победе Елены.
«Это была лучшая поддержка за всю мою карьеру. Родные стены помогают. Если бы мы проводили и Олимпиаду дома, то результаты были бы совсем другие. В других странах болеют не хуже, но сегодня я знала, что каждый зритель на трибунах — мой. Это очень помогало и я
Главная же загадка Лены, пока так и осталась нераскрытой — ее общение с шестом, когда перед самым прыжком она
«О чем я разговариваю с шестом перед стартом, я пока не скажу. Я же не завершаю карьеру. Вот когда я уже точно повешу шиповки на гвоздь… Может и расскажу…».
