- Отец Матфей, ваше родное село Залесцы впору в книгу рекордов записывать. Так много священнослужителей на душу населения, пожалуй, нигде больше не рождено. Что за феномен, село-то ведь совсем небольшое?
- Да, у нас было что-то около тысячи дворов. А вышло из них более двухсот двадцати священнослужителей.
- Это не легенда местная, не преувеличение?
- Ничуть. Вот посмотрите книгу, недавно мне её привезли из Украины. О нашем сельском храме Покрова Божией Матери, о нашем селе Залесцы, что в Тернопольской области. Видите тут - фотографии и биографии всех этих людей. И я здесь, и два моих брата, уже покойных, они тоже были священниками.
- Может быть, для вас это потомственное дело?
- Нет, мы с братьями священники в первом поколении. Просто село у нас такое, что люди в нём очень верующие, церковные. Каждая простая женщина знала о богослужебных делах, пожалуй, больше, чем сейчас иной батюшка.
- Почему же так?
- Трудно сказать. Но, конечно, тут огромное влияние Почаевской лавры, которая в десяти километрах от нашего села. Благодать у этой обители такая. Надо сказать, что значение Почаевской Успенской лавры, конечно, необычайно велико и для всего народа.
Оплот единства
- Для украинского?
- Для всего нашего православного народа, для его единения. Лавра же всегда была оплотом настоящей православной веры на нашей земле. И оплотом канонического единства Православной церкви на Украине с Московским патриархатом. Ведь атаки на это единство постоянно велись с разных сторон. Но разорвать его никому не удавалось и не удастся. Потому что народ лучше всех знает, что ему нужно. Наше село в этом смысле яркий пример. У нас же и Австро-Венгрия была, и Польша, и Советский Союз, и фашистская оккупация. А вера оставалась. Хотя каждая власть по-своему давила и в средствах не стеснялась.
- По-своему, это как?
- При Польше пытались католицизм насаждать, людей в тюрьмы сажали за сопротивление. Когда фашисты пришли, нажим был страшный - внешне они показывали лояльность к православным, но на деле вели свою политику, хотели нас подчинить себе, оторвать от Москвы. Ну а в советские времена, помню, приезжали к нам агитаторы убеждать, чтобы не шли молодые ребята в семинарию - а они идут и идут. Ничего с нашим селом не могли сделать.
- Вы на себе лично этот нажим чувствовали?
- А как же! Много всего было на протяжении всей жизни. Отдельная история - отношение ко мне как к представителю Московской патриархии. Каждое моё появление в родном селе вызывало сильнейшее раздражение и противодействие властей. Доходило до абсурда. Был, например, такой случай, когда умер один настоятель нашего храма, а я ехал на его похороны. Так, узнав об этом, местные власти даже распорядились провести погребение раньше, чем намечалось, лишь бы я не успел. А в другой раз, когда я приехал в родное село в отпуск и начал службу в нашем храме, ко мне прямо в алтарь пришли уполномоченные и заявили, что я не должен служить в этот день. Когда и как мне служить, отвечал я им, это не ваше дело. Тогда они батюшке местному стали грозить, что он больше не будет здесь служить. Вот как противодействовали! Но что они могут сделать? Сорвать службу? Закрыть храм? А верить они запретить не могут. И где настоящее православие - от людей не в состоянии скрыть. И единство в вере разорвать им не по силам.
- А сейчас так же сильна вера у людей в ваших краях? Вы давно там были?
- В прошлом году. Я каждый год езжу в Залесцы. И в этом собираюсь на освящение нового храма. А вера у наших людей сильна, как и раньше. Хотя различные атаки продолжаются. Ощутим в последнее время нажим со стороны филаретовцев-раскольников. Опять нас пытаются разделить, но и на этот раз ничего из этого не выйдет. Мы много испытаний пережили. И это переживём. А лавра Почаевская по-прежнему для нашего единения оплот надёжный. Я, когда приезжаю, обязательно в лавру прихожу. И радуюсь, как она хорошеет, процветает. В ней ведь и моя церковная жизнь началась.
- Нелегко было решиться покинуть родные края?
- А я ещё даже до рукоположения очень хотел в Москву, чтобы в Загорске, нынешнем Сергиевом Посаде, в Духовной академии учиться. И чужими для себя ни Москву, ни Загорск не считал. Русский язык вместе с украинским знал с самого детства, как и другие мои односельчане. Но вот уехать тогда было не так просто. И всё-таки это случилось. Взял билет на самолёт. Продукты напихал по карманам: сало, брынзу. Годы были голодные. Первый раз в жизни полетел. Как добраться до Загорска - Бог знает. А встретили там меня хорошо. Приняли в третий класс семинарии.
Патриарха - ждут!
- Вы долгое время были знакомы с Патриархом Алексием I, потом с Алексием II. А с Патриархом Кириллом?
- Да, Святейший Патриарх Алексий I знал меня ещё по Москве. Когда мы кончали академию, он пригласил всех выпускников к себе в покои. И, когда вручал дипломы, каждого спрашивал, куда тот намерен идти. А меня почему-то не спросил. Я сначала удивился. А Святейший говорит: а вас мы в патриархию берём. И с этих пор я стал служить в патриархии. Так и определился мой путь.
Был секретарём Патриарха Пимена, возглавлял при этом и Хозяйственное управление Московской патриархии. И когда Патриархом избрали Алексия II, оставался на этом служении, пока здоровье позволяло. И с нынешним Святейшим Патриархом Кириллом мы знакомы очень давно. Помню, как ещё совсем молодым человеком он приезжал в Америку, когда я там служил. Ну а сейчас Святейшему Патриарху Кириллу предстоит необычайно важный визит на Украину, в родные для меня края. Люди там очень ждут и хотят этой встречи. Это крайне необходимый всему народу шаг Первосвятителя. Приезд Патриарха содержит в себе громадный смысл. И это все понимают. Народу жизненно необходимо единение - с братьями, с единоверцами. Очень хорошо, что Святейший Патриарх Кирилл едет туда, где начиналась Русская церковь. Там его паства. Там его ждут. И у него есть всё, чтобы эти ожидания оправдать. Бог ему в помощь!
История монахини: «Мне открылся Бог, возможность вечности и бессмертия души» 
Настоятель храма в Грозном: у русских нет опыта общинной жизни и поддержки 
Всероссийский пастырь: жизнь во Христе Иоанна Кронштадтского 
Надежда есть. Монахи помогают наркоманам побороть страшную болезнь 
От греха до милости. Как монах-пенсионер храм спас 
