Так Сергей рассказывает о своей жизни до... До храма, до Алёны. Сегодня у его кровати не стакан, а написанный им обет, данный Богу, — не пить спиртного. Висит в рамке на стене. Его жена, которая проблем с алкоголем никогда в жизни не испытывала, дала такое же обещание — чтобы и на этом пути быть рядом с мужем. Эти двое смотрят и идут в одном направлении. Они встретились, когда каждый пережил свой духовный кризис. И дали обещание быть вместе и в горе и в радости.
«Веселие пити»?
«Радость можно по-разному понимать, — говорит Сергей. — Для меня выпивка началась с того, что именно бутылка ассоциировалась с приятным времяпровождением. Пить — вино, портвейн, пиво — начал в старших классах. Семья у нас была крепкая, работящая. Мама у меня сварщица высшего разряда. У отца золотые руки. Он работал вахтами на Cевере на строительстве самых сложных объектов. Потом меня и старшего брата стал с собой брать. Но по возвращении повторялось одно и то же — заработанные деньги я спускал на спиртное. И если вначале было весело, то потом стало так, что врагу не пожелаешь. Я узнал, что такое запои. Ставишь рядом с диваном несколько бутылок водки. Просыпаешься, хватил стакан, отрубился. Опять приходишь в себя — снова стакан. Есть совсем не хочется. Пьёшь так пару недель. Однажды я очнулся и понял, что у меня не работает левая сторона тела — случился микроинсульт. Но это меня не остановило. Я сделал себе костыль и в таком виде отправился в магазин за новой порцией, потому что моим единственным желанием было снова выпить. А потом приходят они, рогатые. Видишь их только ты. Остальные не видят. Мама моя не видела. Вот прошло больше 15 лет, а я всё помню, словно это вчера было. Они надо мной издевались. Считали, что я уже в полной их власти. Так бы, наверное, и случилось, если бы не молитвы мамы. У нас в то время уже был дом в деревне, где мама постоянно жила. С отцом и братом мы построили этот дом своими руками. Я перебрался туда из Москвы, когда дошёл до последней черты. Однажды глянул на себя в зеркало и вместо здорового молодого мужика под два метра ростом увидел «живой труп». Лишь через полгода у меня появились силы поднять ведро с водой. Мама в деревне ходила в храм, со временем стала служить чтецом. Я видел, что домой после службы она каждый раз возвращается счастливая, одухотворённая. Мне самому так этого не хватало, что однажды я попросил: возьми меня с собой. Встретил меня батюшка, мой ровесник. Я час исповедовался, каялся, что сам себя убивал. Плакал. Просил дать сил бросить пить. Я уже понимал, что моих человеческих сил не хватит. После исповеди и причастия случилось чудо — я на 10 лет забыл, что такое водка».
За это время Сергей построил для храма колокольню, окончил школу звонарей. А потом батюшка благословил его учиться петь на клиросе. Он поступил в Москве на годичные курсы и там впервые увидел Алёну.
Лучистые глаза
«Я к тому времени подвела черту под прошлой жизнью, — вспоминает Алёна. — Ушла с работы — трудилась не один год бухгалтером, но радости это не приносило. А потом пришла такая душевная боль, что только в храме мне легче становилось. Приходила, стояла у иконы, плакала. Как-то батюшка в храме спросил, что я умею делать. Я сказала: „Готовить“. И мне дали послушание в трапезной. А дальше почти на два года моя судьба переплелась с православным лагерем для детишек, больных ДЦП. Нет, моя дочка здоровая, но она поехала туда вместе со мной. Я помогала мамам управиться с ребятами, готовила еду. И ходила в местный храм. Это было время, когда я искала себя. Оказалось, что моё — это пение на клиросе. На курсах, где мы познакомились с Сергеем, учились в основном девушки. И лишь несколько ребят. Я, как только его увидела, сразу обратила внимание на его лучистые глаза. Подумала: вот повезло его жене. Почему-то была уверена, что он не может быть один. О том, что сама могу быть с ним, даже мысли не было. Я уже смирилась, что мы с дочкой одни. С Сергеем у нас завязалась дружба. После курсов он не задерживался. Всегда кому-то звонил и убегал. Я была уверена, что он звонит жене или невесте. А он, как потом оказалось, звонил маме. И торопился на последнюю электричку в деревню. В общем, мы потихоньку дружили, даже порой перезванивались. Однажды я говорила с ним по телефону, идя по улице. Рядом с метро заметила женщину, которая продавала ромашки. И такое меня желание пронзило: вот бы Сергей был рядом и подарил мне этот букет. И в этот момент он неожиданно сказал, что ко мне неравнодушен. Когда положила трубку, подошла, купила этот букет».
Спустя полгода после того разговора Сергей и Алёна расписались и повенчались. Дочка Алёны сразу стала называть его папой. У Сергея вышло как в той поговорке: «Не было гроша, да вдруг алтын!»
Делая Алёне предложение, Сергей не скрыл, что раньше у него были проблемы с алкоголем. «Но пьяным я его никогда не видела. Мы в этом смысле прожили спокойно пять лет. Пока однажды Сергей не пропал. Я искала его по всей Москве».
«У меня появилась иллюзия, что я здоров и алкоголь уже не имеет надо мной власти, — рассказывает Сергей. — Прошло 10 лет, как я вообще не брал в рот спиртного. И однажды решил в компании друзей выпить бокал вина. Вроде ничего. Контролировал себя. Сделал это потом за другим застольем — ещё раз пронесло. А когда я в третий раз приложился к спиртному, то очнулся на улице. В руках бутылка водки, пью из горла. Что было — не помню».
«Я — алкоголик»
В таком состоянии Сергей приехал на квартиру к старшему брату, который был в командировке. Там его на пятый день и нашла жена. «Я открыл глаза и вижу — сидит рядом Алёна, держит меня за руку, плачет».
Она приготовила всё, как сказал Сергей: бульон, томатный сок. А потом побежала в храм. «Какая-то сила гнала меня по Москве. Со слезами я забежала в Марфо-Мариинскую обитель. Стала просить, чтобы Господь помог найти выход. Я понимала, что срыв может случиться вновь. Когда успокоилась, заметила, что в храме читают акафист. Служит дьякон. Это оказался отец Иоанн Клименко, который ведёт „Уроки трезвости“ в Марфо-Мариинской обители. Он — кандидат химических наук, блестящий учёный, который посвятил себя тому, чтобы доступным языком объяснить людям, что такое алкоголизм, как успешно бороться с этой страстью. Для меня это было знаком: Господь не оставит, главное — просить помощи».
Сергей признаётся, что в момент кризиса ему очень помогли занятия с отцом Иоанном. Он дал обет трезвости — полный отказ от спиртного. «Важно понять, что ты болен. Да, я не беру в рот спиртное последние несколько лет, но я — алкоголик. До конца своих дней». Теперь Сергей и Алёна вместе посещают «Семейный клуб трезвости». «Общаемся с другими участниками, рассказываем об искушениях, как смогли их побороть. Я ведь до сих пор нет-нет, да и брошу взгляд на витрину с бутылками».
Отец Сергея, редкий специалист, выйдя на пенсию, оказался не у дел. Впал в уныние, которое решил лечить... бутылкой. Сейчас его уже нет в живых. Старший брат Сергея получил инвалидность по той же причине. Единственный в этой семье, кто не брал в рот ни капли спиртного, — мама. Она-то, уверен Сергей, и вымолила сына.
«Если бы не пришёл к Богу, умер бы в канаве — без вариантов. Как умерли многие мои друзья».
Сергей и Алёна трудятся при московском храме, который восстанавливают последние годы. «В советское время из него сделали дом культуры, в алтаре придела Николая Чудотворца поставили туалет». Сергей здесь не только строитель — он и библиотекарь, и на клиросе поёт под руководством жены. «В храме я получаю 18 тыс. руб., хотя, если бы пошёл работать строителем, зарабатывал бы в три раза больше. Но деньги — это не главное. Да, было время — я много зарабатывал, но на что я их тратил?»
Как говорит Сергей, он выбрался со дна ада. Это непросто. Но возможно.
По просьбе героев их имена изменены.
Евгений Брюн: «Выявлять алкоголизм будут в поликлиниках» 
«Если человек не пьёт - либо хворый, либо подлюка» 
«Пьянству - бой!» Почему «зелёный змий» не сдаёт позиции в России 
Пьянство в наследство. Существует ли ген алкоголизма 
