Легла поудобнее. Собралась с мыслями: «Милый, ну давай, мы с тобой подружимся, приживёмся друг к другу…» И после ещё 2 года ждала встречи, когда наконец можно будет Колю увидеть живьём, приласкать.
«Женщина, что вы так на меня смотрите? – спросил Олю Коля, когда они наконец встретились. – Вы вообще кто такая?» – «Ну… вы мне жизнь вообще-то спасли», – ответила Оля. «Подумаешь», – хмыкнул про себя Коля. Спасать у костромички Оли Буланковой было что. Старшему сыну – 15, младший должен пойти в 1-й класс, мама старенькая, дача любимая, куча планов и друзей, работа – до изнеможения, но без неё себя не представляла. Она больше 20 лет трудилась фельдшером на скорой в реанимационной бригаде. «Не могу я без этого – мне нужно всё время бежать, спасать, все эти сирены, мигалки, подвалы, крыши… То авария, то утопление, то суицид, то огнестрельное, то деревья на людей валятся… Штук 10 вызовов в сутки. И одного, по статистике, точно не спасём… Сколько человек у меня на руках умерли! И про скольких знаю: если не я и не сейчас – не было бы его больше… В первые годы приду со смены, накроюсь одеялом с головой, отвернусь к стене и лежу до вечера молча. Если это был ребёнок, то помню его ещё годы. Где вытащили, как лежал, во что был одет… И не можешь уже больше туда не идти, не бежать, не пытаться… Реанимируешь, доведено всё до автоматизма, руки всё наизусть делают, а из глаз слёзы катятся… Со временем привыкаешь, конечно, и к смерти, и к горю, и к чуду. И я привыкла.
Пока меня саму не спасли».
Активировать Николая Чудотворца
2014-й. Слабость. Синяки по всему телу. «Олюсь, давай-ка общий сдадим». – Олина бригада зарулила посреди смены в лабораторию горбольницы. Знакомые сестрички проткнули вену, и Оля, глядя на бланк анализа, диагностировала у себя рак крови. Но мне-то нельзя умирать!!! И поскакала по вызовам дальше.
«Я всё про себя поняла сразу. Не знала только, какой вид лейкоза. И что с этим делать. Мне ясно было одно: я буду жить».
До встречи с Колей оставалось больше трёх лет. До трансплантации донорского костного мозга – меньше года.
«К 8-й по счёту химии мой врач сказал, что нужна пересадка – иначе я не выкарабкаюсь. Химия может убивать раковые клетки, но они будут, как терминатор, раз за разом снова воспроизводиться. Чтобы перезапустить весь механизм кроветворения, нужно, как прививку дереву, подсадить мне новый, здоровый костный мозг. И тогда я буду жить».
В феврале 2015-го для Ольги Буланковой был инициирован поиск донора в недавно заработавшем российском регистре. В мае донора нашли. Активировали. В июле Оле был трансплантирован костный мозг «мужчины, 30 лет, весом 70 кг». «Оль, не переживай, он хороший мальчишка», – шепнула Оле сотрудница донорского отдела в нарушение всех правил.
«Если не он и не сейчас…»
По правилам Оля имела право узнать, кто её спас, только спустя 2 года. Как его зовут, где живёт, есть ли дети и кем работает, чем дышит и что любит. Может, ему самому помощь какая нужна, ну и вообще он же мне теперь дорогой человек, практически родственник! Почти 100%-ное совпадение материала донора с материалом реципиента! И это в маленьком российском регистре, где совпадения пока что редкость.
Оля начала отсчитывать двухгодичный срок прямо в стерильном боксе питерской клиники им. Горбачёвой, пока из подвешенного над койкой пакета с кровью капля за каплей, как живая вода, в Олины вены перетекали чужие и здоровые клетки – чтобы породить новую колонию на месте убитого Олиного костного мозга. На дворе было 24 июля, день Олиного ангела. Врача звали Ольга. Сотрудницу банка доноров – тоже Ольга. Наша Оля знала, что приживление должно занять в среднем 22 дня. И что всё будет хорошо.
Но через 22 дня донорский мозг не прижился.
«Вот тогда у меня началась паника. И приснился сон. Во сне мне сказали помолиться одному святому. Мама в те дни, когда не с моими пацанами была, практически жила в церкви. «Мам, ты там поставь свечку Николаю Чудотворцу», – говорю ей по телефону из Питера. Мама поставила. На следующий день анализы показали, что всё – я буду жить».
А чудотворец Николай, активированный в мае, к концу лета уже и не помнил толком, что он кому-то спас жизнь. Сказали, вроде какой-то 8-летней девочке… Коле Тетерину забот хватало и без всех этих девочек.
«Гм, похоже, кто-то сильно подрос за эти 2 года», – хмыкнул он, увидев наконец Олю – выше него на голову, живую, красивую, в жёлтом брючном костюме, полную сил. А Оля молча прижала щупленького Колю в пиджаке, смотревшемся как будто с чужого плеча, к материнской груди.
Встретиться во Вселенной
Жизнь в Омутнинске затягивает. «У нас, кроме завода и леса, ничего нет, город угасает». На работу не устроишься, если только вахтами, образование – техникум, старики-родители, пустой профиль ВКонтакте, своей семьи нет. К 30 годам Коля Тетерин успел поработать на заводе, пилораме, в торговле, на стройке и «даже выйти на «Почётного донора»!» Крови. Приработок стабильный и ежегодная выплата после «Почётного». Незадолго до того, как в Костроме заболела Оля Буланкова, на станции переливания Коле предложили сдать кровь ещё и на типирование – он сам толком не понял, зачем. Так в банке доноров оказался Колин материал, совпавший с Олиным. На момент активации, когда слабая от химий Оля была временно нетрудоспособна и не могла спасать людей 10 раз на дню, чудотворец Николай работал на… кладбище. Генетические близнецы. Чужие люди. Которым зачем-то нужно было встретиться во вселенной.
«Мне сказали, маленькую девочку надо спасти. Ну мне не жалко. Терять мне нечего, с работы отпросился. Папа отвёз меня в Киров, неделя подготовки, потом забор клеток (раньше или из грудины брали, или из задницы, а теперь техника до чего дошла: просто из вены, сидишь себе, она течёт), потом домой. И всё. Пройденный этап».
Пройденный? Вот так просто?
Выбраться из омута
Оля Буланкова вернулась на скорую через полгода. Хотя многие вообще никуда больше не возвращаются, берегут себя. «После пересадки мне ещё больше хотелось всех спасать! Я стала чувствовать людей глубже, стала терпимее к ним». Врачи и знакомые до сих пор посылают к Оле свежезаболевших – за поддержкой и жизненной силой. Те готовятся к трансплантации, спрашивают, нужно ли брать с собой чайник… А на самом деле хотят услышать голос надежды – которая умеет убеждать. В таком режиме, когда каждая жизнь стала перетекать через Ольгу, как кровь через вены, она смогла продержаться на скорой ещё 4 года. И ушла. Устроилась в медкабинет при фабрике. Полгорода переживало за Олю, когда она заболела. Полстанции рыдало, когда увольнялась.
В Омутнинске про Колин поступок не знает никто. Подумаешь, человеку жизнь подарил. Отдал кусочек своего тела. И теперь у двух мальчишек в Костроме есть мама. Колина нитка судьбы такая ровная, что как будто и это не оставило никакой на ней зацепки…
«Кем вы хотели стать в детстве?» – тормошу я Колю, пытаясь его разгадать. «Ну пишите: космонавтом». – «А сейчас о чём мечтаете?» – «Ну пишите: о материальной независимости». – «Коль, ну а как вы относитесь к истории с Олей?» – «Пишите: отношусь лаконично». Отвечает Коля – как будто старается описывать не себя, а кого-то другого. Того, за чьей спиной он, настоящий, прячется. И который вроде и живёт за него… А сам он, Коля Тетерин из Омутнинска, всё не выберется из омута своей невостребованной жизни. И, может быть, ждёт сигнала. Хотя он уже прозвучал.
«Я выжила, потому что хотела жить. И знаю, что каждому человеку нужно дать шанс. Если он хочет жить, этот шанс выстрелит», – говорит Оля.
В первый и последний раз они видели друг друга летом 2018-го в Питере на первой встрече российских доноров и реципиентов. «Я когда узнал, что Оля так всем помогает, то обрадовался: ну, думаю, и пускай такой человек живёт как можно дольше», – говорит Коля.
А я думаю, что, похоже, и Оля дала Коле шанс.
Начать жить.
