Около четырёхсот лет назад, в январе 1616 г., завершился земной путь самого, пожалуй, незнаменитого российского царя - Симеона Бекбулатовича, крещёного татарина.
Избранник небес
Чингизид Саин-Булат Бекбулатович, правнук правителя Золотой Орды хана Ахмата, наверняка даже в сказочных снах не мог увидеть того, что приключилось с ним в реальной жизни. Став главой Касимовского ханства, в прежние времена бывшего буферной зоной между Москвой и Ордой, а в середине XVI века оказавшегося провинциальным захолустьем, Саин-Булат мог ощущать себя не более чем мусульманином на службе русского государя. Но посягнуть на место помазанника Божьего он уж точно не имел никаких оснований.
Однако всё случилось именно так. Вначале любивший чудить московский царь крестил своего холопа, дав ему имя Симеон, а вскоре женил его на Анастасии Мстиславской, дочери знатного боярина и главы упразднённой земщины.
Едва новоиспечённый Симеон Бекбулатович пришёл в себя от внезапного возвышения, как осенью 1575 г. новый каприз взбрёл в голову Грозному царю: своим указом Иван Васильевич возвёл крещёного татарина в сан великого князя всея Руси, уступив ему и Кремль, и дворец, и трон, и царский выезд. Себе же оставил скромный титул великого князя Московского, жить переехал из Кремля на Петровку, ездил в простом возке, а в царские палаты являлся наравне с другими боярами и садился по боковой стороне длинного стола, возглавлял который новый царь.
Как вспоминали современники - послы европейских стран, никто в Москве не принимал перемену всерьёз. И хотя «Иванец Московский», как стал именовать себя Иван Грозный, велел воздавать Симеону Бекбулатовичу царские почести, бояре, кланяясь «местоблюстителю престола», косили глазом на Ивана Васильевича, которого продолжали считать истинным государем.
Официально считалось, что теперь на Руси два правителя. Скажем, грамота на имя дьяка Ондрея Щелкалова от 29 мая 1576 г. дана совместно от князя Ивана Васильевича Московского и от великого князя всея Руси Симеона Бекбулатовича. Однако авторитет нового царя был столь невелик, что дьяки на грамоты его даже не отвечали, адресуя свои послания прежнему государю. Никто не верил в двоевластие, считая, что это была «кратковременная и совсем не выдержанная проба разделения власти, - как сообщал один из послов своему королю, - какая-то игра или причуда, смысл которой неясен».
Грозный же, хотя формально от царской власти отрёкся, тем не менее от правительственных обязанностей не устранялся. А в приватных беседах с иностранными послами порой проговаривался, что «...хотя мы и объявили, что, по-видимому, возвели другого в царское достоинство ... ещё поступим в этом деле, как Бог нас наставит».
Ну а Симеон Бекбулатович, оседлав колесо фортуны, тем временем вошёл в роль царя. Ему пришлось по душе выступать перед боярами. Талантом красноречия Бог его не обидел - вот и произносил «потешный царь», как прозвал его историк Василий Ключевский, одну речь за другой, подражая интонациями царю Грозному. «Мы, великий князь всея Руси, повелеваем», - по делу и не очень вворачивал он греющую душу фразу.
Ростом Симеон Бекбулатович был невелик, рядом с «Иванцом Московским» смотрелся мелковато, поэтому, произнося тронные речи, вставал на специальную приступочку, позволявшую ему взирать на слушателей сверху вниз.
В речах своих новоявленный великий князь всея Руси с металлом в голосе грозил неспокойным соседям - шведам и литовцам, а в особенной мере - ливонцам, над которыми, было дело ещё в «доцарскую» бытность, одержал он победу в пограничной стычке и не раз припоминал её, безусловно, гордясь этим своим достижением. В армии, однако, над ним посмеивались и считали главного воеводу Руси ничтожным военачальником.
Новый царь проявлял также демонстративную приверженность православию, выстаивая с супругой долгие молебны и истово крестясь.
Кивая речам «местоблюстителя», бояре с трепетом ждали возвращения к власти Ивана Васильевича. Что и не замедлило случиться спустя одиннадцать месяцев от «воцарения» Симеона Бекбулатовича.
«Волшебная хитрость» Годунова
Вопреки предположениям недоброжелателей Иван Грозный не расправился со смещённым с трона предшественником, но наделил его титулом великого князя Тверского, отписав солидные земельные наделы вокруг Твери и Торжка. Ещё восемь лет, до самой смерти в 1584 г. своего благодетеля, Симеон Бекбулатович безбедно княжил.
Но потом для него наступили чёрные дни. После загадочной смерти в Угличе царевича Дмитрия новый правитель Борис Годунов, опасаясь соперника, носившего, как и он, царский титул, устранил конкурента, по словам Никоновской летописи, «с волшебной хитростью»: прислал ему ко дню рождения в «великокняжескую столицу» - тверское село Кушалино - милостивое письмо и бутылку испанского вина; но как только Симеон Бекбулатович и его слуга выпили за здоровье Годунова, оба они ослепли.
Затем была ссылка - сначала в Кирилло-Белозерский монастырь, позже и того далее - в Соловецкий, в котором слепой, всеми забытый монах пережил Смутное время.
До сих пор историки спорят, что вынудило Ивана Грозного отдать на время царский трон: то ли боязнь разорённых бояр, то ли стремление чужими руками отнять у монастырей дарованные им богатства, то ли желание сбежать в Англию, о чём будто бы велись переговоры с королевой Елизаветой, то ли страшное пророчество волхвов - в 1576 г. русский царь погибнет от руки убийцы.
Как бы то ни было, но в нашей истории был царь, пусть и не оправдавший напрасно возлагавшихся на него надежд, но и не принёсший народу большого горя.
