«Формальности, связанные с подготовкой моей встречи..., были утомительно длинны и вызывали раздражение, но вот, наконец, я отправился в Кремль... Я сел справа от стола, и невысокий человек, сидевший в кресле так, что ноги его едва касались пола, повернулся ко мне, облокотившись на кипу бумаг... Он не очень похож на свои фотографии, потому что он один из тех людей, у которых смена выражения гораздо существеннее, чем самые черты лица; во время разговора он слегка жестикулировал, протягивая руки над лежавшими на его столе бумагами; говорил быстро, с увлечением, совершенно откровенно и прямо, без всякой позы, как разговаривают настоящие ученые».
Переломный момент
6 октября 1920 года в Кремле состоялась встреча, серьезным образом повлиявшая на восприятие нашей страны на Западе. В Москву прибыл всемирной известный писатель и публицист Герберт Уэллс, который хотел пообщаться с главой Советской России Владимиром Лениным.
К тому моменту многим стало ясно, что расчет на временный характер большевистской власти, существовавший в ведущих державах, не оправдывается. Советский режим успешно завершал Гражданскую войну, отразил интервенцию, устоял в конфликте с Польшей, которую поддерживали Франция и Великобритания. Большевики превратились в силу, с которой приходилось считаться.
Единого мнения, какую линию проводить в отношении РСФСР, не существовало. Одни ратовали за полномасштабное вторжение, другие же считали, что с Лениным пришла пора выстраивать мирные отношения.
«Не люди, не звери и даже не диаволы, а ваши «марсиане»
Как раз на этом фоне в РСФСР и приехал Уэллс. Идею визита в Советскую Россию подбросил его друг, писатель Максим Горький. Англичанин ухватился за эту мысль и, получив официальное приглашение советских властей, отправился в страну, происходящее в которой на тот момент представлял себе довольно смутно.
Историю своего путешествия он изложил в серии статей для газеты The Sunday Express. Позднее эти статьи были опубликованы отдельной книгой, получившей название «Россия во мгле».
Стоило только просочиться информации о поезде, как на Уэллса обрушилась резкая критика. Сторонники радикальных шагов в отношении России полагали, что писатель пытается дать слово «большевистской пропаганде».
Пытались давить на Уэллса и представители российской творческой интеллигенции, оппозиционно настроенные к большевикам. На чествовании Уэллса по поводу прибытия писателя в Россию они пытались убедить фантаста либо вообще свернуть визит, либо представить «Совдепию» в самых чёрных красках.
Кое-кого заносило совсем уж круто. Эмигрировавший писатель Дмитрий Мережковский в открытом письме Уэллсу рассказывал о каннибализме в Москве, «казни при помощи вшей» и восклицал: «Знаете, что такое большевики? Не люди, не звери и даже не диаволы, а ваши „марсиане“. Сейчас не только в России, но и на всей земле происходит то, что вы так гениально предсказали в „Борьбе миров“. На Россию спустились марсиане открыто, а тайно подпольно кишат уже везде. Самое страшное в большевиках не то, что они превзошли всякую меру злодейств человеческих, а то, что они существа иного мира, их тела — не наши, их души — не наши. Они чужды нам, земнородным, неземною, трансцендентною чуждостью».
В 1941 году престарелый Мережковский логичным образом эволюционирует в фаната Адольфа Гитлера, одобрив нападение Третьего Рейха на СССР.
«Это — единственное правительство, возможное в России в настоящее время»
Но Уэллс под внешним давлением не прогибался и до встречи с Лениным успел составить собственное впечатление о том, что происходит в Советской России.
«Среди этой необъятной разрухи руководство взяло на себя правительство, выдвинутое чрезвычайными обстоятельствами и опирающееся на дисциплинированную партию, насчитывающую примерно 150000 сторонников, — партию коммунистов, — писал Уэллс, — Ценой многочисленных расстрелов оно подавило бандитизм, установило некоторый порядок и безопасность в измученных городах и ввело жесткую систему распределения продуктов. Я сразу же должен сказать, что это — единственное правительство, возможное в России в настоящее время. Оно воплощает в себе единственную идею, оставшуюся в России, единственное, что ее сплачивает. Но все это имеет для нас второстепенное значение. Для западного читателя самое важное — угрожающее и тревожное — состоит в том, что рухнула социальная и экономическая система, подобная нашей и неразрывно с ней связанная».
Уэллс, говоря об увиденном, признавался, что его удивило то, что в Петрограде и Москве продолжают функционировать театры. Также писатель заметил, что большевики очень большое внимание уделяют школьному образованию: «Я был уверен, что первый раз меня вводили в заблуждение, и теперь-то я попаду в поистине скверную школу. На самом деле всё, что я увидел, было гораздо лучше — и здание, и оборудование, и дисциплина школьников». Уэллс констатировал, что школьники в Советской России более развиты, чем их британские сверстники.
«Мне говорили, что Ленин любит поучать людей, но он не занимался этим»
Встреча в Кремле с Лениным была апофеозом поездки, и здесь Уэллс снова был удивлен: «Я ожидал встретить марксистского начётчика, с которым мне придётся вступить в схватку, но ничего подобного не произошло. Мне говорили, что Ленин любит поучать людей, но он, безусловно, не занимался этим во время нашей беседы. Когда описывают Ленина, уделяют много внимания его смеху, будто бы приятному вначале, но затем принимающему оттенок цинизма; я не слышал такого смеха».
Британец признался, что что полемизировать с Лениным было сложно. Он демонстрировал блестящий кругозор, был в курсе самых последних научных работ, вышедших в Англии, с которыми ещё не успел ознакомиться даже сам писатель.
Проверено временем: «Кремлевский мечтатель» оказался реалистом
Термин «Кремлевский мечтатель» британец ввел в оборот, не поверив в реальность описанного Лениным плана электрификации России. Уэллс был уверен, что подобное невозможно «в этой огромной равнинной, покрытой лесами стране, населённой неграмотными крестьянами, лишённой источников водной энергии, не имеющей технически грамотных людей, в которой почти угасли торговля и промышленность».
Советский лидер ответил: «Приезжайте снова через десять лет и посмотрите, что сделано в России за это время».
А тогда, в 1920-м, статьи Герберта Уэллса действительно серьезно повлияли на отношение британцев РСФСР. Потому, что он не пугал и не расхваливал, а рассказал так, как увидел и понял сам.
