В широкий прокат выходит фильм Андрея Кончаловского «Дорогие товарищи!», получивший спецприз жюри Венецианского кинофестиваля. В основу этой драматической ленты, принципиально снятой в черно-белом цвете, легла история расстрела в Новочеркасске — пожалуй, одно из самых трагических событий в послевоенной истории СССР. До сих пор, несмотря на открытые архивы и проведенные исследования, мы не имеем полного понимания о том, что случилось в этом донском городе в первых числах июня 1962 года.
Повышение цен — «по просьбе трудящихся»
Тот год для всего Советского Союза оказался нелегким. Затеянное Хрущёвым освоение целины проваливалось, еды не хватало, в ряде районов страны вновь вернулись продовольственные карточки. Решено было бороться с дефицитом продуктов, повысив цены. При этом население еще помнило, как, говоря словами Владимира Высоцкого, «было время — и цены снижали», и потому опубликованное в центральных газетах постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О повышении цен на мясомолочные продукты» вызвало взрыв возмущения. Тем более что по советской привычке это решение обосновали «просьбой всех трудящихся». Пожалуй, тогда впервые на стенах жилых домов в Советском Союзе появились листовки с призывами свергнуть «антинародную власть». Но дальше слов дело ушло только в Новочеркасске.
Одним из основных предприятий города на тот момент был располагавшийся в пригороде Новочеркасский электровозостроительный завод. Здесь за несколько месяцев до всесоюзного повышения цен администрация предприятия на треть повысила нормы выработки, и люди обнаружили, что в пересчёте на ценники в магазинах их зарплата упала почти вдвое.
«В висящих по цехам лозунгах пролетариат называли хозяином страны, но по факту рабочие жили в бараках, где семьи были отгорожены друг от друга тоненькой ситцевой занавесочкой. В первый день волнений, 1 июня, среди людей начался ропот: „Как нам жить?“ В Новочеркасске передавали друг друга ответ директора завода: „Нет денег на мясо и колбасу, ешьте пирожки с ливером“. Город напоминал бурлящий котёл, а, как известно, пару нужно дать выход. Мне кажется, что если бы власти пошли на диалог с народом, попеняли бы директора, что-то пообещали, тогда не случилось бы трагедии», — считает журналист, историк, автор книги «Новочеркасск. Кровавый полдень», президент Фонда «Новочеркасская трагедия» Татьяна Бочарова.
Стихийная забастовка
Однако к тому моменту народная власть совершенно разучилась общаться с народом. Когда на заводе началась стихийная забастовка, а к полудню перед зданием заводуправления собралась толпа с самодельными лозунгами, первый секретарь горкома КПСС Новочеркасска Басов с балкона здания сообщил собравшимся: «Постановление о снижении расценок принято, ничего отменено не будет!» Милицию стянули к заводоуправлению. Это ещё больше разозлило народ. По данным КГБ, примерно к 13 часам дня в стихийных волнениях участвовало уже около 4 тысяч человек. Часть протестующих перекрыли железную дорогу, связывающую юг России с центральными регионами, и остановили пассажирский поезд «Саратов — Ростов». Зазвенели выбитые в вагонах стёкла. На остановленном локомотиве поезда появилась дерзкая надпись «Хрущёва — на мясо!». Руководитель горкома Басов звонил командующему округом и потребовал ввести войска.
«В Москву доложили и вовсе: „Казаки восстали“. Именно так говорили друг другу приехавшие в Новочеркасск военные и милиционеры, вызванные на подкрепление. А между тем это был стихийный бунт обычных рабочих людей, доведённых до отчаяния полунищим существованием», — считает Бочарова.
У заводоуправления между тем начался митинг — партийное руководство попряталось по кабинетам, а рабочие один за другим залезали на козырёк у входа и выступали с заявлениями. Требования были исключительно экономического характера.
К вечеру народ начал расходиться, и тон в толпе стали задавать пьяные и буйные персонажи — они проникли в здание управления и учинили погром. Они с остервенением срывали со стен портреты вождя и партийных бонз, вынимали из шкафов документы, жгли их. На площади между тем работали сотрудники КГБ в штатском, а милиция, по одному задерживая наиболее активных участников протеста, отводила их в отделение. Возможно такими, чисто полицейскими методами власть постепенно и справилась бы с ситуацией, но в ночь на 2 июня в город уже вошли войска, вызванные испуганным партийным начальством.
Не вижу противника
Утром 2 июня в городе заревел заводской гудок, созывая людей на демонстрацию. Шли к зданию горсовета с плакатами, красными флагами и портретами Ленина. В колонне было много женщин с детьми, шли рука об руку с мужьями. Пели «Интернационал». К 9 утра перед горкомом собралось примерно 5 тысяч человек. Один из демонстрантов нёс дохлую кошку с надписью: «При Ленине жила, при Сталине сохла, при Хрущёве сдохла». Опять раздавались крики: «Зовите Будённого и Ворошилова, это наши земляки, они разберутся и помогут». Между тем в Новочеркасске вечером уже были представители партийной верхушки: секретарь ЦК КПСС Козлов (по сути, заместитель Хрущёва и, как считается, автор решения о жестком разгоне протестующих), Анастас Микоян и др. С ними спецрейсом прилетел вооружённый отряд. Командующий СКВО генерал Исса Плиев приказал своему первому заместителю, герою Советского Союза Матвею Шапошникову двинуть танки на демонстрантов. Шапошников отказался со словами: «Не вижу перед собой противника» — и тем самым сломал себе успешную военную карьеру.
Постояв у закрытых дверей горкома, протестующие стали один за другим просачиваться в здание. Стоявшие в оцеплении солдаты им не препятствовали. Вновь, как и днем ранее, начинался стихийный митинг — вожаки рабочих обращались к собравшимся прямо с горкомовского балкона. В это время другие бродили по кабинетам. Кто-то вытащил из тумбочки полбутылки водки и тарелку с нарезанной колбасой и показал толпе.
Свинцовый град
В этот момент протестующие вспомнили про задержанных накануне товарищей. Человек 300 выдвинулись к отделу милиции. Рабочие вырвали одну из дверей в отделении, выбили ею вторую, забаррикадированную, и вошли в помещение, где были вооружённые солдаты. Кто-то выхватил у солдата автомат, его сослуживец от страха открыл огонь. Началась паника, часть ворвавшихся в здание побежали по коридору и закрылись в камере, часть бросились на улицу. Шальной пулей зацепило 15-летнего мальчишку, который повис окровавленный на заборе. Его положили в помещение кинотеатра, кто-то истошно кричал: «Студента убили!»
Случившееся лишь подстегнуло толпу. Ропот пошёл по площади. В военнослужащих и милиционеров полетели камни. К тому моменту к горисполкому подъехали БТР мотострелков, однако солдаты не смогли оттеснить собравшихся.
Тогда им на смену выдвинулся спецназ внутренних войск под командованием начальника Новочеркасского гарнизона генерал-майора Олешко. Он еще раз попросил собравшихся разойтись, в ответ раздались выкрики «Фашист!», и толпа двинулась на шеренгу военнослужащих. Те начали стрелять поверх голов (тогда-то, по неподтвержденным, но упорно гуляющим слухам, с деревьев начали падать раненные и убитые мальчишки, которые залезли туда поглазеть), толпа отхлынула, но раздался крик: «Стреляют холостыми!» Люди начали рвать автоматы из рук спецназа. И тогда солдаты открыли огонь по толпе.
«До последнего люди не верили, что в их родном городе солнечным летним днём на них обрушится смертельный свинцовый град. Предупредительные выстрелы были направлены вверх. Толпа ахнула в едином порыве, когда с деревьев стали падать убитые дети. Многочисленные свидетели вспоминают, что стрельбы велась и с крыш, где засел приехавший с московским начальством спецотряд. Пострадали случайные люди, например беременная женщина, шедшая через парк, парикмахерша, работающая в здании у площади, и т. д. 17 трупов остались лежать на площади. Их буквально тут же погрузили в кузов грузовика и увезли. Поливальные машины прошли по мостовой. Есть воспоминания свидетелей, что женщина стояла на коленях и умывалась водой с кровью, крича: „Здесь кровь моего мужа!“ Раненых было много, раны страшные: в спину, в колени. Их развезли по больницам», — рассказывает Бочарова.
Тайные могилы
До сих пор неизвестно, сколько всего человек погибло при разгоне акции протеста.
Согласно шифрограмме, которую Плиев отправил на имя министра обороны Малиновского, среди участников беспорядков было убито 22 и ранено 39 человек, среди военнослужащих были ранены 6 офицеров, 9 солдат и сержантов. Позже цифры только росли: часть тяжелораненых попали в больницы и позже скончались. По Новочеркасску до сих пор ходят слухи о тайных могилах, где были захоронены некоторые из убитых — и тела действительно вывозили за пределы города.
«Для меня огромным откровением стал тот факт, что, уже узнав о расстреле, горожане вновь пришли на площадь после обеда. Они шли, ехали из всех районов Новочеркасска. Зная, что на площади могут убить. Люди кричали, потрясали кулаками в небо, где над толпой кружил вертолёт, но к ночи они разошлись. Но всё же каков градус смелости людей!» — говорит Бочарова.
По заводам Новочеркасска (особенно на НЭВЗе) 3 июля начались «чистки». Нужны были показательные процессы — но как осудить сразу 5 тысяч человек? Заводских бригадиров следователи спрашивали: «Сколько твоих было на площади? Все? Ладно, нам под суд нужно пять человек, давай, определяй кого». Трудно представить выбор бригадира: как определить из 40 человек тех пятерых, чья жизнь будет сломана? Город был взят в кольцо, въезд-выезд закрыли, сотни участников событий, в том числе военные и милиционеры, писали подписки о неразглашении. В августе завершились суды — 7 человек, признанных виновными в бандитизме и попытке свержения советской власти, были приговорены к смертной казни и расстреляны, остальные 103 получили сроки заключения от 2 до 15 лет с отбыванием в колонии строгого режима. Позже, после того, как Хрущёва отстранили от должности, большинство из них было освобождены, а в конце 80-х полностью реабилитировали и шестерых из 7 расстрелянных. Последнему оставили статью «хулиганство».
Сейчас события в Новочеркасске многие сравнивают с Майданом или иными «цветными революциями», но при всей внешней схожести это принципиально разные истории. Расстрелянные донские рабочие не собирались свергать власть. Более того, в своих выступлениях они наивно уповали именно на помощь чиновников, и всё, что требовалось для предотвращения трагедии, — это нормальный человеческий разговор и понимание обоснованности претензий. Однако ответили на требование народа пулями, и, возможно, именно в начале июня 1962 года запустился тот самый процесс, который завершился перестройкой и распадом Советского Союза.
