Ленин с нами. Монументы творцу революции несокрушимы

Вождь вездесущий

Нажмите для увеличения

22 апреля - день рождения вождя, нельзя не отметить.

Мой Ленин не германский шпион, не картавый сифилитик и не кровавый тиран. Мне он дорог всякий: с выброшенной вперёд рукой, каким помнят Ильича возле здания УВД ➊ (Петровка, 38), или буйвологоловый, как возле дома Е. Вучетича (Тимирязевская, 27) ➋, сидящий на скамейке рядом с Крупской, как на углу проспекта имени себя и улицы имени её ➌, или на корточках, как в Краснопресненском парке ➍. Мне дорог каждый из 147 столичных Лениных, а в провинциальных так я просто души не чаю.

Самый первый мой Ильич, неотделимый от проблесков колыбельной памяти, стоит в Челябинске, в детском парке. Построенный в 1924 году, он поражает глобальностью. Из гранитных глыб выложена раковина, в мглистой глубине которой теряется мелкая голова с огромными ушами.

Навеки с боевой подругой. Фото АИФ

Нашу детсадовскую группу водили гулять в парк. Мы усердно подкапывали гранит - кто-то из старшей группы по секрету поведал, что именно здесь покоится самый великий человек Земли. Когда до захоронения оставалось не больше метра, стоявший на шухере Алик разревелся - его не взяли на изъятие мумии, и нас накрыли воспитатели. Мой первый гробокопательный опыт завершился провалом.

В Разливе, но на Пресне. Фото АиФ

Впрочем, симпатия к Ильичу, вернее к его изображениям, год от года усиливалась. К примеру, в таджикском городе Ура-Тюбе Ленин изваян так хитро, что окаймляющая лысину щёточка волос топорщится у него наподобие тюбетейки. А полы плаща будто бы так наполнились ветром, что плащ смотрится ватным халатом - как у проходящих мимо таджиков. Ильич, разумеется, скуластенький, с азиатским прищуром - не отрывается от народа.

А в музее Ямало-Ненецкого округа в заполярном Салехарде встретил меня другой Ленин. На огромном, во всю стену, полотне «Ленин на Ямале» под сполохами северного сияния, между кострами, на которых ямало-ненцы коптят рыбу, Ильич в оленьей шубе смотрит в светлую даль - видно, прозревает грядущие нефтегазовые промыслы.

В цифрах и фактах

Вождь каракумских дехкан. Фото АиФ

Перед октябрьскими праздниками 1985 года открывали памятник Ленину на Октябрьской площади столицы ➎, самый-самый во всей Москве, да и в Союзе. Мне поручили подготовить репортаж. Прибыл я на объект накануне. В строительной каптёрке отыскал автора монумента Льва Кербеля, народного художника СССР. Скульптор встал в пафосную позу и с достоинством произнёс: «Записывайте. Мне 67 лет, и это мой 67-й Ленин. В Смоленске и Гаване, Биробиджане и Абакане…»  «Лев Ефимович, - робко прервал я возвышенную речь, - может, не стоит такую цифру афишировать?»  «Но я ведь всю жизнь шёл к этому произведению», - с чуть меньшим пафосом попробовал было возразить Кербель. «Знаете что, - вдруг осенило меня, - такую цифру - 67 Лениных - цензура не пропустит!» Почему? Я не успел придумать, но монументалиста, похоже, напугал - и он снял свой тезис.

О чём же, однако, писать? Выручил коллега из другой газеты. Кербель, поведал он, оказывается, этот вариант для Ашхабада готовил. Потому-то в хороводе бронзовых фигур вокруг пьедестала есть и дехканин из каракумского оазиса. Но проект не прошёл по конкурсу. Макет долго пылился в мастерской Льва Ефимовича. И вдруг прошелестел слух, что московский партбосс Гришин хочет установить в столице грандиозный памятник Ленину. Пока коллеги затылки чесали, Кербель тут как тут со своим макетом - так торопился, что даже дехканина на покорителя космоса заменить не успел. Гришину кербелевский вариант понравился. А что! Такой большой! Его тут же, без всяких конкурсов, и приняли. Пикантный, подумалось мне, эпизод, да жаль - не праздничный.

Но вот я заметил крепенького мужичка в фуфайке, деловито сновавшего по объекту. Разговорились. Лев Григорьевич Бревдо, возглавлявший строительство объектов культурно-бытового назначения в Мосгорисполкоме, был человеком, от искусства далёким, и потому рассказал мне немало интересного.

Статья по теме

Тайны пристанищ Ленина. О чём не рассказывают посетителям Мавзолея

Про то, как в Житомирской области вырубили гранитный блок глубиной 25 метров, а весил он свыше 400 тонн. Как синхронно четырьмя подъёмными кранами вынимали глыбу и везли на 10 тягачах. Как около года на станции Москва-Товарная обрабатывали камень высокотемпературной бензовоздушной смесью. И как Кербель, совершив почти диссидентский поступок, добился отмены соцсоревнования среди рабочих, дабы в погоне за победой не повредили уникальный камень. Рассказал про 6-километровый путь от вокзала до Октябрьской, по которому везли блок на 128-осной платформе...

Словом, Ленин в цифрах и фактах. Утром 6 ноября накупил я газет, читал опусы коллег и искусствоведов о вдохновенном мастерстве художника и пространственном чутье архитектора, о высоких эстетических достоинствах выдающегося произведения советской монументальной скульптуры…

На фоне этой парадной комплиментарщины и ложноаналитической зауми мой репортаж отличался деловитой сухостью инженерно-технических констатаций. Я был горд - любовь к Ильичу должна быть немногословной и конкретной. Такой она и осталась...

Фото Эдуарда Кудрявицкого, Валерия Христофорова

Смотрите также:

• Шереметевы возвращаются. Потомок графа следит за ремонтом фамильной усадьбы →
• Другой Суворов. Почему памятник полководцу поставили ещё при жизни →
• Охрана спасала Сталина от пуль, но сама гибла в репрессиях →