Лирическая комедия «Покровские ворота», снятая режиссёром Михаилом Козаковым по одноимённой пьесе драматурга Леонида Зорина, стала одновременно и культовой, и всенародно любимой — по количеству цитат, которые засели в нашем обиходном языке, она прочно входит в топ-5 лидеров.
«Кулинар!», «Я вся такая внезапная, такая противоречивая вся...», «Резать к чёртовой матери, не дожидаясь перитонитов!», «Высокие, высокие отношения!», «А кто не пьёт? Назови! Я жду!» И, разумеется, прозвучавшая ближе к финалу фильма нравоучительная реплика Саввы Игнатьевича — мужа Маргариты Павловны — фронтовика, гравера, мастера на все руки, адресованная Льву Хоботову, бывшему мужу той же самой женщины: «На всех языках говоришь, а по-русски не понимаешь. Живут не для радости, а для совести».
Утверждение, с одной стороны, верное, с другой — спорное. Во всяком случае, из уст Саввы Игнатьевича оно звучит несколько двусмысленно. Он вроде бы живёт для совести, однако не то чтобы полностью. О чём ему прямо в лоб говорит его фронтовой товарищ во время игры в домино во дворе. Между игроками зашёл разговор о том, как же это так вышло, что Маргарита Павловна внезапно решила дать Льву Хоботову отставку и намерена выйти замуж за Савву Игнатьевича. В процессе выясняется, что потенциальные молодожёны в скором времени съедут из коммунальной квартиры:
— К весне должны разъехаться, квартиру им строят. Туда и съедем.
— Он строил, а ты, значит, жить будешь...
«Он» — это как раз Лев Евгеньевич Хоботов, судьба которого — остаться в коммуналке, а в отдельной квартире будет жить его бывшая жена и счастливый соперник.
И вот тут возникает один из самых интересных вопросов, который терзает всех поклонников фильма. Мог Лев Евгеньевич «построить» квартиру или не мог? Вопрос не праздный. Дело в том, что фильм достоверно точен во всех исторических деталях, начиная с моделей женских причёсок и заканчивая фасоном и манерой повязывать галстуки в сезон 1956-1957 годов, когда, собственно, и происходит действие. Если угодно, это кино может служить пособием для изучения повседневной жизни обитателей московских коммунальных квартир в период «оттепели», как называют первые девять лет правления Никиты Хрущёва.
Но как раз в квартирном вопросе многие видят явный и откровенный ляп. По их мнению, никакой «постройки» квартиры как раз в те годы быть не могло. Просто потому, что постановление Совета Министров СССР «О жилищно-строительной и дачно-строительной кооперации» вышло только в марте 1958 года. Да и после него особенного бума в кооперативном строительстве квартир не наблюдалось — потребовалась ещё целая серия постановлений, регулирующих устав жилищно-строительного кооператива, затем — порядок кредитования ЖСК государством... Словом, худо-бедно дело пошло на лад где-то с начала семидесятых годов.
Правда, была другая форма «строительства» квартиры — «народная стройка», или «горьковский метод», когда после основной работы человек шёл реально класть кирпичи или штукатурить стены в своём будущем доме. Но и с этим тоже мимо. Во-первых, опыт города Горький, где и зародился этот способ, разрешили повсеместно применять только в 1959 году. А во-вторых, Савву Игнатьевича с мастерком в руке представить можно. А вот Льва Евгеньевича — нет. Как там упрекала бывшего мужа Маргарита Павловна? «Это у тебя в руках всё горит! А у него всё работает!»
Стало быть, налицо явная натяжка, и создатели фильма дали маху?
Ничуть. Просто надо вспомнить, что руководители отдельных организаций всё-таки умели выбить из государства краткосрочные кредиты для строительства жилых домов своим сотрудникам. Их было немного. Но они были. И как раз в тот самый период, когда идёт действие фильма. Обратите внимание, как говорит по-своему честный Савва Игнатьевич: «Квартиру им строят». То есть Хоботов кирпичи сам не кладёт. Это делают строители, нанятые организацией, где он работает.
А где он работает? Дадим слово Льву Евгеньевичу: «Я работаю в издательстве. Издаю зарубежных поэтов. Преимущественно романских, но бывают и англосаксы...»
Это совершенно другой коленкор. Можно сколько угодно кричать о том, что в «реальной жизни» интеллигент Хоботов ждал бы улучшения жилищных условий в виде отдельной квартиры ещё лет двадцать, а «работяге и фронтовику» Савве Игнатьевичу её бы выделили в первую очередь. В настоящей «реальной жизни» всё было наоборот. Таких «работяг-фронтовиков» тогда было в каждой дюжине по двенадцать, и никто о них особенно не заботился — официально статус «ветеран Великой Отечественной войны» со всеми льготами и привилегиями появился лишь в 1978 году.
А вот Издательство иностранной литературы, где, собственно, и работал Хоботов, было создано при Совете министров СССР. Его сотрудники — люди, вплотную приближенные к номенклатуре, то есть к советской элите. И директором этого издательства с 1950 по 1963 год был Павел Чувиков. Он, конечно, был известен всей Москве как человек, получивший партийного дрозда за «преждевременное» издание Сомерсета Моэма, а также за то, что как-то раз пропустил в слове «главнокомандующий» букву «л». Но ценили его не за это. А за то, что он сумел выбить льготные кредиты под строительство четырёх многоквартирных жилых домов для сотрудников своего издательства. Так что Льву Евгеньевичу не просто могли — должны были строить квартиру. И фильм «Покровские ворота» абсолютно точен и безупречен во всём.
