«Кому война, а кому мать родна», — цинично, но справедливо. Война для солдата или для тех, кто оказался в зоне боевых действий, — это смерть, кровь, слёзы. Вона для генералов и журналистов — самый верный путь к славе. Для фотографа Эдди Адамса — уж точно. Свою карьеру он начинал с банальных фотосессий на свадьбах. Отточив мастерство на плачущих от счастья невестах и их родителях, перешёл к вещам более серьёзным. Снимал политиков, звёзд кино и шоу-бизнеса. А потом нашёл, наконец, свою тему: война. Он работал для агентства Associated Press, журналов Time, Newsweek. Побывал в тринадцати, как теперь говорят, «горячих точках»: во время Корейской войны оказался приписан к подразделению морской пехоты США, дважды побывал во Вьетнаме, где смог подружиться с командующим морской пехотой США генералом Льюисом Уолтом. Здесь, во Вьетнаме, он и сделал ту свою фотографию, что принесёт ему приз World press photo, Пулитцеровскую премию и массу других наград.
«Поработал на камеру»
Утром 1 февраля 1968 года работавший на Associated Press Адамс вместе с оператором NBC Во Суу оказались в Сайгоне. Сайгон тогда стал своеобразным «вьетнамским Сталинградом»: войска Национального фронта освобождения Южного Вьетнама для наступления (в историю оно войдёт как Тетское наступление) на столицу выбрали 31 января 1968 г.: Новый год по Восточному календарю, один из самых любимых и почитаемых праздников во Вьетнаме. Но происходящее 31 января было больше похоже на ад, чем на праздник: бои шли чуть ли не на каждой улице. Одно из самых ожесточённых сражений развернулось возле буддистской пагоды Ан-Куонг. Именно в этой точке утром 1 февраля сошлись судьбы фотографа Эдди Адамса, начальника сайгонской полиции Нгуен Нгок Лоана и вьетконговского партизана Нгуен Тан Дата (во всяком случае, часть источников в качестве жертвы называют именно его).
49 тому 1.2.1968 казнь в Сайгоне. "...Будда простит меня..." - начальник полиции Лоан без суда расстрелял военнопленного. Фото Эдди Адамса. pic.twitter.com/Onmr161uW3
— федор фартов (@lutvak) 1 февраля 2017 г.
Тан Дата — щуплого, закованного в наручники — притащили к генералу южновьетнамские морские пехотинцы. Мол, этого партизана схватили возле канавы, в которой лежали трупы полицейского и членов его семьи (в том числе и маленьких детей). По их словам, активист НФОЮВ не только собственноручно казнил их всех, но еще и поглумился над трупами, плевал им в лица. Нгуен Нгок Лоан спокойно достал револьвер и прицелился в партизана. Адамс навел на генерала фотоаппарат. Возможно, не будь рядом журналистов, все закончилось бы банальными избиениями, допросами. Но жажда славы кружит голову не только молоденьким девочкам: генерал Нгуен Нгок Лоан тоже не устоял и решил, что назвается, поработать на камеру. И нажал на курок. А фотограф одновременно с ним — на затвор своего фотоаппарата. Позже Лоан, когда вокруг снимка поднялась невероятная шумиха, пытался оправдаться: «Я не политик, а простой солдат. Когда ты видишь человека с оружием и знаешь, что он убил много твоих людей, ты делаешь единственно возможное: убиваешь его. Этого человека мы знали. Это Нгуен Тан Дат, он же Хан Сон. Он был диверсантом, сапером. И что вы хотели бы, чтобы мы с ним сделали?» 
Палач палача
Снимок действительно вышел отменный. Пустынная улица (случайно попавшего в кадр бегущего солдата отрезали), разрушенные строения на заднем плане, щуплая фигурка партизана, хладнокровное лицо генерала… Там чуть высветлили, тут добавили теней…
«Казнь в Сайгоне» была признана «Фотографией года» по версии World press photo. Но реакция мировой общественности на нее оказалась совсем не такой, как у сообщества профессиональных фотографов. Для прогрессивной (читай — пацифистской) части западного общества она стала выражением бесчеловечности войны вообще, а Вьетнамской, и без того вызывавшей море протестов и в США, и в Европе — в особенности. Адамс, ошеломлённый поднявшейся волной критики, отказался от присужденной ему Пулитцеровской премии. И не мог простить себе того, что превратил героя (как ему казалось) в палача. Да еще и сам стал его палачом. «Я убил генерала своей камерой», — не раз признавался он.
Та фотография изменила и судьбу генерала Лоана. В том же 1968 он был тяжело ранен в ногу, которую в итоге пришлось ампутировать. Операцию проводили в Австралии. Однако добрые австралийцы такому «гостю с подмоченной репутацией» не обрадовались и вынудили Лоана уехать с их континента. Оперировали генерала в США. Он вернулся в Сайгон, но по окончании войны, будучи в лагере проигравших, вновь бежал из Вьетнама, понимая, что иначе умрёт. Его приютили США. От боевого пыла Лоана не осталось и следа. Он открыл пиццерию, занимался благотворительностью. В начале девяностых кто-то из посетителей оставил надпись на стене пиццерии: «Мы знаем, кто ты». После этого Лоан счёл за благо пиццерию закрыть. Прославившись в 37 лет тем роковым выстрелом, он умрёт от рака в 68 лет, проклинаемый всеми, кроме своих детей, которых было пятеро.
Эдди Адамс после его смерти написал: «Этот парень был героем. Америка должна была плакать». Американец, видевший войну лишь в объективе своего фотоаппарата, возможно, не знал одну простую истину: в гражданских войнах героев не бывает, в них все жертвы.
