10 ноября 1917 г. на третий день существования нового революционного органа власти — Совета Народных Комиссаров — один из наркомов подписал важный документ. Пожалуй, имя Алексея Рыкова, который это сделал, если чем-то и запомнилось в народе, то только водкой «рыковкой» — тридцатиградусным суррогатом. И совершенно напрасно. Да, Алексей Иванович занимал пост народного комиссара внутренних дел всего лишь девять дней. Но успел многое. Во всяком случае, именно ему работники МВД обязаны профессиональным праздником — 10 ноября нарком поставил визу на нормативном акте «О рабочей милиции».
В принципе, для ознакомления с первыми шагами отечественной милиции, для представления «как оно там всё было», вполне достаточно посмотреть старый, советский, а потому добротный телевизионный проект «Рождённая революцией». Только всегда нужно делать поправку на одну важную вещь. Авторы проекта во многом были подобны авторам учебников и задачников по физике, которые для упрощения понимания физических процессов пренебрегают сопротивлением воздуха. В теории всё выходит верно. Однако с практикой расходится. Иногда чуть-чуть, а иногда — весьма ощутимо.
«Явная игрушка»
Начать хотя бы с названия. Оно и правильное, и красивое, и вдохновляющее. Но реальность отражает не совсем полно. Дело в том, что к ноябрю 1917 г. милиция уже существовала. Правда, называлась она не рабочей, а народной. И была действительно рождённой революцией. Но Февральской. Тогда Временное правительство ликвидировало корпус жандармов и Департамент полиции. А Петроградский Совет провозгласил создание народной милиции. О том, что это была за организация, можно узнать от очевидца событий, будущего лидера Белого движения, генерала Антона Деникина: «Министерство внутренних дел, некогда державшее в своих руках самодержавную власть и вызывавшее всеобщую ненависть, ударилось в другую крайность. Оно, по существу, самоупразднилось. Функции ведомства перешли в распылённом виде к местным самозванным организациям». Как ни странно, в оценке народной милиции с ним согласен его идейный антагонист Владимир Ленин: «Полиция частью перебита, частью смещена в Питере и многих других местах... „8000 студентов и профессоров“ — так описывают нынешнюю питерскую милицию зарубежные газеты. Это явная игрушка!»
Игрушка или нет, но факт отрицать невозможно — милиция, хотя бы формально, всё-таки существовала. И даже, точно так же, как и впоследствии, подчинялась Советам. А потому после указа Алексея Рыкова её с полным правом можно было называть как членов высших индийских каст — «дваждырождённая». Причём оба раза — революцией.
Николай Кондратьев, главный герой советского телесериала, начинает свою работу в питерской рабочей милиции, сотрудничая с бывшими служащими царского сыска. Могло такое быть?
Формально — нет. Никак. Хотя бы по той причине, что существовало строжайшее предписание: «На службе в уголовно-розыскных отделениях ни в коем случае не должны находиться лица, хотя бы незаменимые специалисты, участвовавшие в сыске до Октябрьской революции». В общем, так и было. Во-первых, этих самых «лиц» оставалось совсем немного. Часть в порыве революционного насилия была попросту перебита. Это в Рабоче-крестьянской Красной Армии служило более 75 тысяч бывших царских офицеров. С них, «военспецов», и спрос был другой — в расход их хоть и пускали, но не с таким рвением, как бывших «фараонов». И потому те полицейские, кого миновал «карающий меч революции», весьма умело скрывались. Тех, кого всё-таки приняли на службу в рабочую милицию, было исчезающе мало — к середине 1920-х годов в милиции РСФСР их насчитывалось менее сотни. И служили они, в основном, курьерами, делопроизводителями и сторожами.
Кадры решают всё
Были ли исключения? Были. Так что «Рождённая революцией» если чуть-чуть и преувеличивает, то на основании вполне реальных событий. Правда, происходили они по большей части в Москве. И связаны с по-настоящему легендарным именем. Александр Трепалов. Первый начальник МУРа. Между прочим, один из прототипов самого знаменитого муровца всех времён — Глеба Жеглова.
Человек уникальной воли и чутья, Александр Трепалов, начал свою деятельность с масштабной чистки рядов, вышвырнув вон более 150 «неблагонадёжных» сотрудников. Причём критерием благонадёжности выступало не пролетарское происхождение, а исключительно профессиональные критерии — умение и честь. Трепалов, сильно рискуя, чуть ли не лично разыскивал старых работников уголовной полиции и брал их к себе, обеспечивая и паёк, и неприкосновенность, и любимую работу. Результат был впечатляющим — в 1920 г. Москва была практически полностью очищена от бандформирований. А сам Трепалов награждён Орденом Красного знамени за успешную борьбу с бандитизмом.
Тем не менее, кадровый голод ранней советской милиции был всё-таки ощутим. В немалой степени этому способствовал один любопытный момент, который, по мнению многих, лежит в основе традиционно прохладных отношений между двумя ведомствами — собственно милицией и сотрудниками госбезопасности. Дело в том, что чекисты были заинтересованы в квалифицированном пополнении. И весьма пристально следили за кадрами соседей, переманивая, а иногда и просто отбирая к себе наиболее перспективных, можно сказать — лучших из лучших. Бывший журнал «Вестник НКВД», переименованный во «Власть Советов», посвятил проблеме кадров довольно горькую статью с таким финалом: «Аппараты уголовного розыска обследованных частей оказались малопродуктивными в работе, а порой и близкими к состоянию полного развала. Наличие милиции с таким составом делает её совершенно бесполезной, а содержание её ложится ненужным бременем на бюджет республики». Впереди была глобальная чистка и переформатирование милиции, которая в процессе обновления почти растеряет все те черты, что были унаследованы по праву рождения революцией.
