Притворно дерзкие люди говорят, что они не боятся старости, и, когда они так говорят, я им не верю и в ответ, лишённый сопутствующей моей весёлой профессии зацикленности на себе, говорю, что лично я очень боюсь. Самая мысль о ней воспламеняет моё воображение, и поэзия тут ни при чём. Это сейчас мы, безоговорочно отменившие рай земной по Марксу, хорохоримся, не зная, не желая знать, что грядут проблемы, потому что – видел – старость может быть чудовищной, просто невыносимой, вплоть до молений об эвтаназии.
Магазин в процветающей Самаре, если отталкиваться от грешной реальности, был назначен для беспомощных людей, к которым немощь и боль нагрянули разом и, само собой, нечаянно. Там были, к примеру, приборы для надевания ботинок, застёгивания пуговиц, устройство для вытирания попы… там было много всего, о чём средь бела дня вы, довольные собой, даже думать не захотите.
А потом мне показали, как мне казалось попервоначалу, непритворно вежливого мачо лет 35-ти, подчёркиваю, производившего впечатление парня, лишённого сопутствующей статусу высокого административного чинодрала зацикленности на себе, и сказали, что магазин закрыл он. Что-то там с арендной платой.
Он очень доброжелательно мне сказал, что, конечно, он знал, что это за магазин, ему очень жаль, но капитализм есть капитализм, такова грешная реальность, я всё боялся, что он ввернёт: «…в ней нет места высокой метафизике», – но он заговорил вдруг, что стареть можно по-разному, и спросил, знаю ли, что такое «Возраст счастья». Конечно, я знаю. Это проект основателя «Коммерсанта» Владимира Яковлева про бодрых, о-го-го-старичков, которые умеют делать такое, что и молодым не под силу. Бегают марафон в 85, в 87 залезают на Эверест, богоподобные старички, переплывают моря, поднимают тяжести. Вот как надо стареть, сказал мачо, и я понял, что магазин закрыт навсегда.
 |
|
| Отар Кушанашвили Журналист и телеведущий, называет себя «антипублицистом» |
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
