Днепропетровские власти объявили награду в 500 тысяч долларов за выдачу Царёва правоохранителям. Но депутат по-прежнему намерен вернуться на Украину. В эксклюзивном интервью АиФ.ru он рассказал о борьбе в Донецке и Луганске, перспективах новой киевской власти и судьбе украинских политзаключённых.
О сопротивлении Донбасса
Людмила Алексеева, АиФ.ru: — Как вы считаете, Донецку и Луганску сейчас есть с кем договариваться в Киеве, могут ли в перспективе последовать какие-нибудь переговоры?
Олег Царев: — Переговоры — консультации, можно так сказать, — могут быть начаты только после того, как действующая власть прекратит огонь. Нигде никогда в мире не проходили переговоры на фоне стреляющих друг в друга людей.
— Если Донецк и Луганск сейчас отстоят свое право на независимость, вы видите для себя возможность возглавить новое правительство?
— Я никогда не работал в системе исполнительной власти, никогда не ставил такую задачу как самоцель. Если люди пригласят, если поставят такую задачу, буду, безусловно, работать. В действующей команде не так много политиков, обладающих таким стажем и опытом.
— Почему Славянск стал опорным центром сопротивления — именно о нём мы постоянно слышим в новостях? Ведь Донбасс — это множество мелких городов, которые также не признали новую украинскую власть.
— Так получилось, что они первые навели порядок, они первые взяли власть, первые бросили вызов хунте, поэтому стали символом сопротивления. Это очень важно. Вы, как журналист, должны это знать: очень важно побеждать символы. Славянск — символ военного сопротивления.
— Ситуация с автономией Крыма началась гораздо раньше, хотя перспективы и у Крыма, и у Донбасса были примерно одинаковые: и там, и там проживает большое число русских людей. Почему Донецк и Луганск включились в борьбу за независимость позже, и почему Харьков так быстро замолчал?
— Он не замолчал. Там люди выходят на митинги, там самое большое количество арестованных, больше 100 человек. Про Донецк и Луганск — так получилось. Крыму проще, там был воинский контингент. Полуостров проще отсоединить, потому что там есть перешеек. В Донецке и Луганске этого нет, но, поверьте, люди, которые там сражаются за своих родных, настроены не менее решительно.
— Донецкая и Луганская области сейчас действовали по сценарию, напоминающему сценарий, сложившийся в Южной Осетии и Абхазии, — они провозгласили независимость, ни к кому не присоединились, не всеми признаны. Что будет дальше?
— Я надеюсь, что сценарий будет другим. Идеальным сценарием я считаю освобождение всей Украины от нацистов и создание по схеме Донецка и Луганска, не сверху, не из центра, а от регионов — нового федеративного государства. Где русский будет государственным языком, где будут максимальные права у регионов, где будет внеблоковый статус Украины и где будет запрещена нацистская идеология.
О новой киевской власти
— Новой киевской власти вы в этом государстве не оставляете места?
— Нет. Я считаю, что она преступная. Они должны нести ответственность за то, что сделали.
— Как вы оцениваете результаты прошедших на Украине президентских выборов?
— Победу Порошенко все предсказывали, все предварительные рейтинги показывали, что он победит. Говорили о том, что он не победит в первом туре... Я не могу говорить о том, как проходили выборы по всей Украине, но я находился в этот момент в Донецке, и мы видели ситуацию. Когда объявляли, что вот такие-то участки голосуют в Донецке и Луганске, мы отправляли людей, они приезжали, обнаруживали там закрытые помещения. Потом эти участки показали какое-то количество голосов. Поэтому у меня большие сомнения в достоверности тех цифр, которые объявили.
— Много говорят о том, что противоречия на Украине копились давно, что Запад и Восток давно перестали смотреть в одну сторону и понимать друг друга. Может ли Украину ждать сценарий Югославии?
— Никогда бы не было такой ситуации, как сейчас, если бы на протяжении достаточно долгого периода времени не вливались деньги в Украину. Прилагались усилия, чтобы создать ситуацию, когда украинец будет стрелять в украинца. Сама по себе она бы никогда не сложилась.
— Как думаете, сколько продержится новое украинское правительство?
— Осенью действующей власти будет очень сложно.
— Почему осенью?
— Потому что украинская промышленность вне связи с Россией нежизнеспособна.
О «Партии регионов»
— Что сейчас происходит в «Партии регионов»? Вас исключили из партии, но продолжаете ли вы следить за её судьбой?
— Общаюсь, у меня много друзей там. Партия действует, давайте будем следить за развитием событий, я не хочу комментировать это.
— Как вы оцениваете фигуру Рината Ахметова, который в произошедших событиях оказался ни с теми, ни с другими, где-то посередине, и в итоге был, по сути, изгнан всеми?
— События развиваются таким образом, что не занимать позицию уже нельзя. Первый, кто пытался занимать такую какую-то промежуточную позицию, был Геннадий Кернес. Мы вместе с ним основывали украинский фронт, он потом пытался — в интересах горожан, он неплохой мэр — выбрать какую-то более взвешенную позицию, заниматься больше коммунальными вопросами. У него это не получилось. Такой же тактики придерживался и Ринат Ахметов. Эта позиция — проигрышная заранее. Нужно выбирать, с кем ты.
— Что сейчас с вашими сторонниками?
— Многих нет в живых, многие находятся в тюрьмах, поэтому полгода были достаточно сложными.
— Как из Москвы организуете помощь?
— Говорят, и один в поле воин. Но я не один, у нас мощное движение, у нас десятками люди выходят из тюрем, потому что наши юристы помогают. Около 400 человек — участников сопротивления — сейчас находятся в тюрьмах по политическим статьям, и мы всем оказываем помощь.
— Читала новость, что в вашем доме собираются разместить беженцев. Как вы к этому отнеслись?
— В моем доме не смогли разместить беженцев, их привезли, потом они пошли в дом, убедились, что там все сгорело. Солдаты национальной гвардии всё, что хотели, из дома забрали. Там осталась одна комната в домике для гостей, вот в ней ещё можно жить, но это одна комната с одной кроватью.
— Может ли Янукович вернуться к власти на Украине? Как вы сами оцениваете его поступок?
— То, что он сделал, — его выбор. Или личная безопасность, или ответственность перед страной. Мне кажется, он должен был быть в Донецке и Луганске.
— Как вы считаете, вы лично — ещё вернётесь на Украину?
— Безусловно. Я уверен в нашей победе.
