Татьяна Устинова: Мир стоит на мужчинах

Ведущий конференции: Друзья, добрый день! В эфире «АиФ-онлайн». Меня зовут Наталья Кожина. Сегодня мы в гостях у писательницы Татьяны Устиновой. Татьяна, с 1-го июля повысили штрафы за неправильную парковку. Сегодня, когда мы ехали к Вам в гости, обратили внимание, что повышение штрафов никак не повлияло на наших автомобилистов, как ставили машины, там где им хочется, так и продолжают это делать. Как вы считаете, почему в нашей стране законы принимают, но они не действуют? Устинова Татьяна: Закон о парковке выполнен быть не может, потому что машины не могут дематериализоваться из Москвы в любом выбранном направлении с 1-го июля или с момента принятия закона. Они все равно существуют. Дематериализацию только граф Калиостро приветствовал, а мы, особенно те, кто учился в школе, точно знают, что дематериализации не существует. А так как сделать это машины не могут, то они и будут парковаться так же, как всегда. Я думаю, что пройдет несколько лет и, если штрафы будут исправно взиматься, то люди, которым просто надоест их платить или не хватит денег, чтобы их платить, перестанут ездить на машинах. Как я понимаю, на это и направлена новая политика правительства Москвы, именно на ограничение пользования автомобилем. Будем ждать, пока она сработает. Пока она разумеется работать не может, потому что в одночасье пересадить на общественный транспорт всех, кто ездит на машинах, не удастся, да и транспорта такого нет. Поэтому, конечно, все, как стояло, так и будет стоять.

Дураки и дороги как были, так и остались. Есть масса других проблем, которые и тогда были, и сейчас остались, начиная от пьянства и заканчивая фатальной необразованностью людей. С моей точки зрения, главная и основная проблема – в образовании, а не в дураках и дорогах. Если людей начать учить чему-то, я понимаю, что это очень трудно, особенно в нашей стране, где до 1861 года существовало крепостное право, где дедушка Ленин, еще и ста лет не прошло, обучил эту страну читать и писать, а до этого было только 10% образованного населения, которые умели читать и писать. Прошло слишком мало времени для того, чтобы люди научились, выражаясь не только в прямом, но и в переносном смысле, читать и писать. Когда они научатся, я думаю, что не скоро, лет через 300, тогда сами собой поправятся дороги, а дураков просто станет меньше по определению. Покуда люди необразованные, невежественные, как писал Пушкин про то, что люди «ленивы и не любопытны», это правда, мы ленивы и не любопытны.

Татьяна, Вы много путешествуете по России, много видели, много можете рассказать. Путешествуя, Вы замечаете, что мы, россияне, какие-то особенные, мы – особенная нация, мы живем в особенной стране или Вы эту особенность не замечаете?

Я – не историк и, к сожалению, у меня очень мало образования для того, чтобы об этом всерьез рассуждать, но то, что мы – никакая не Европа и никогда ею не будем, это очевидный факт для любого человека, который хотя бы смотрит телевизор, где эту Европу показывают. С другой стороны, мы – никакая не Азия, у нас нет таких традиций, принятых на Востоке. С одной стороны к нам прилегает Китай, абсолютно черная дыра, то есть это совершенно другая цивилизация, о которой мы не знаем ничего вообще. То, что мы как нация - достаточно странная структура и достаточно странное сборище достаточно странных людей – это правда. Мне кажется, что это величайшее заблуждение, талдычить друг другу, что у нас вполне получится европейский путь или, наоборот, азиатский какой-то путь. Москва или мой любимый Екатеринбург станут вот-вот похожи на Эр-Рияд или на Нью-Йорк. Ничего подобного, никогда такого не случится. Мне кажется, что это заблуждение, которое началось со времен Петра Алексеевича Романова (Петра I) и продолжается до сих пор. Попытки построить западную цивилизацию здесь абсолютно бессмысленны. Я понимаю, что это скучно слушать, но это правда: последствия Великой Отечественной войны еще очень долго будут здесь проявляться, потому что прошло всего несколько десятилетий после того, как закончилась эта война. Это было не во времена Плиния, Вергилия или египетских пирамид, это было позавчера. Позавчера половина нашей страны была занята иностранными войсками, половина нашей страны воевала, другая половина работала на войну. Мой собственный папа, абсолютно нормальный человек, когда родители приезжают ко мне в гости и я кормлю их обедом, последний кусочек хлеба подкладывает всегда под тарелку. Когда я убираю со стола после визита родителей, всегда выгребаю хлебные корки с того места, где стояла его тарелка, потому что он – человек войны, он знает, что должен что-то оставить в запас, потому что завтра он будет голодать. Когда мне при этом наши глубоко уважаемые мною политики и государственные мужи говорят, что эти люди плохо метут улицы, я не знаю, о чем они говорят.

А Вам бы хотелось уехать из страны?

Эта мысль, мне кажется, посещает любого человека, когда ему трудно. Особенно человека молодого. Стремление куда-то уехать – это в основном история про молодых людей, которые, сталкиваясь с какими-то первыми жизненными трудностями, немедленно начинают искать землю обетованную, считая, что где-то там, где трудностей нет, все будет совсем иначе. Взрослея, ты понимаешь, что смысл поговорки: «Где родился, там и пригодился» гораздо более глубокий, чем тот, который лежит на поверхности, поэтому я не собираюсь уезжать и семья моя уезжать не собирается. Мы здесь родились и, как бы пафосно это не звучало, покуда наша родина с нами, мы стоим на ногах. «Чтоб стоять, я должен держаться корней», как когда-то спел Крупнов, совершенно гениальная песня. Поэтому мы останемся пока здесь.

Я бы поехала на дачу, провела там целый день, качаясь в гамаке, нюхая цветы, разгуливая босиком по газонам. Обязательно покаталась бы на машине, съездила бы на рынок, купила клубники, черешни, молодой картошки, овощей, сделала бы из них что- то вкусное, торт обязательно бы купила, маму с папой позвала посидеть, самовар бы поставила. Потом бы вечером уехала домой и до утра занималась любовью со своим мужем.

Татьяна, большое спасибо, что позвали нас к себе в гости. Большое спасибо, что ответили на вопросы наших читателей. Хотелось бы, чтобы Вы что-нибудь пожелали.

Я знаю совершенно точно, что мир огромен и прекрасен всерьез, а не потому что я сейчас прекраснодушествую или лицемерю. Мне кажется, что проблемы, которые кажутся нам неразрешимыми, на самом деле никакими проблемами не являются. Я точно знаю, что если немного подумать, немного от них отстраниться и сказать себе: «Чего ты сейчас бьешься в истерике? Ничего не происходит. Все в порядке. Да, может быть, не хватает денег, ужесточили правила парковки, да, может быть, в отпуск мы поедем в деревню Березники, а не в Арабские Эмираты. Ну и что? У нас будет отпуск, будет деревня Березники, там будет речка, будет пахнуть травой и пироги в любой момент можно испечь». Мне кажется, что Блез Паскаль, написавший 400 лет назад, что человечество так и не научилось быть счастливым сегодня, потому что мы или печалимся о прошлом, или боимся будущего, был абсолютно прав! Я призываю вас всех! Давайте хотя бы сегодня не печалиться о прошлом и бояться будущего, давайте мы сегодня проживем этот день счастливо. Это уже много – целый день счастья.

Татьяна, спасибо вам огромное. Друзья, я напоминаю, что мы были в гостях у Татьяны Устиновой. Спасибо, что были вместе с нами. Всего доброго!

Нет, конечно. Я не хочу отдавать их в армию. Маленький еще мал, а старший так учится, что в армию ему идти покуда не надо, дальше посмотрим, может быть будет аспирантура или что-то в этом духе. Как их папа, доктор физико-математических наук, как их дедушка, который был когда-то профессором Казанского университета, они - абсолютно не военные люди. И именно потому, что я – гражданин России, а не Израиля, я не очень понимаю, почему поголовно все должны воевать или учиться воевать. Я не чувствую себя живущей в окружении врагов. Я не знаю, почему армия должна быть не профессиональной. Это все равно, что всех девочек в возрасте от 18 до 28 лет насильно загонять на курсы медсестер или кухарок. Мы, девочки, наверное бы возмутились, а мальчиков загоняют, мы считаем, что это нормально, хотя это неправильно. Армия должна быть профессиональной и состоящей из людей, которые хотят этим заниматься. Тогда эта военная работа будет иметь смысл, сейчас она никакого смысла не имеет.

А есть что-то такое, за что Вы любите нашу страну, чем Вы гордитесь?

За все. Я люблю нашу страну за то, что она огромна и прекрасна; за то, что в ней много лесов, полей и рек; за то, что в ней живут совершенно замечательные люди. Это все чушь, что жизнь заканчивается за МКАДом. Я очень жалею людей, которые искренне считают, что за МКАДом заканчивается жизнь, она там только начинается. Я очень много езжу и не только по европейской части страны, мне довелось побывать и в Магадане, и в Сусумане, и в Петропавловске-Камчатском, и на Алтае, и в Иркутске и я точно знаю, что вся эта истерика по поводу того, что мы очень плохо живем и всем нам очень трудно, за МКАДом как раз заканчивается и начинается жизнь такая, какая она есть. Это интересно, это совершенно другая история. И за эту жизнь, которая начинается за МКАДом, я очень люблю свою страну и людей, и книжные магазины, и библиотеки, и деревенские лавки.

Вы в основном путешествуете по России?

Я езжу за границу по делам, когда мне нужно попасть на книжную ярмарку в Лондон или на Год России в Женеве. Меня приглашает или Британский совет, или какой-то издательский дом. Я еду, чувствую себя там замечательно. Отдыхать и что-то смотреть, что-то отличное от ухоженных дорог и чисто выметенных улиц (это прекрасно, это тоже можно посмотреть), но что-то отличное от этого, смотреть имеет смысл исключительно в России. Я еще не доросла до состояния, когда меня потянуло бы в Конго или в Гималаи изучать быт тибетских монахов, тем более, что я считаю себя не вправе обременять собой тибетских монахов, они и без меня прекрасно себя чувствуют, и Далай-ламу тоже мне не хочется обременять собой, потому что я – русский человек. Я знаю, что ответы на все вопросы, которые я пытаюсь задать окружающему миру, здесь, а не у Далай-ламы. Поэтому мы путешествуем в основном по России, хотя это неудобно, трудно, очень дорого, но это очень важно.

Татьяна, Вы во многих своих интервью говорили, что в Вашей семье было принято хорошо учиться. Своим детям Вы прививаете такую же мысль или они в этом отношении достаточно свободны?

Они – мальчики, с девочками в том отношении проще, девочки по определению усидчивее, им объяснить, что сейчас надо сидеть и учить, или сидеть и вязать, или мыть посуду, гораздо проще, чем мальчику. Мальчик или соглашается с этим, или не соглашается. В нашей семье это бесконечная песня, которую поем мы с папой, бабушкой и дедушкой на два голоса: «Будешь плохо учиться, сыночек, пойдешь улицы подметать, бетон мешать и т.д.». Вариантов много. У нас в этом смысле традиционная для советских времен история, когда мы детям повторяем, как заклинание: сначала ты получишь образование, а потом будешь искать себя. Вся эта канитель относительно того, что человек, если он занят не своим делом, в институте теряет время, в историческом вузе не нужно учить алгебру, потому что алгебра никогда не потребуется гуманитарию – это такая чушь, это все от того, что люди ленивы и не любопытны. Алгебра нужна не для того, чтобы пользоваться ею в роли, которая светит в ближайшем будущем менеджеру среднего звена. Менеджеру не нужна никакая алгебра и никогда не будет нужна. Алгебра нужна для того, чтобы тренировать мозги. В тот момент, когда вы перестаете их упражнять, они у вас отмирают, как рудиментарный хвост у обезьяны. Про это написал Дарвин. Есть два способа существования: ты или без мозгов, или с мозгами, но тогда их надо упражнять: надо учить алгебру, читать книги, преодолевать сложные предложения, которые написал какой-то писатель. Это все надо преодолевать, тогда будете хорошо соображать, тогда сделаете карьеру. Потому что, даже если вы с гордостью, а таких очень много, говорите: мне 23 года, я - менеджер среднего звена, я ничего не читаю (потому что мне некогда, я делаю карьеру), кроме профессиональной литературы, я всегда думаю: Бедный ты мой. Я понимаю, что тебе 23 гота и ты – менеджер среднего звена, я знаю, что на любом повороте тебя обойдет твой соплеменник, который в своей жизни прочитал 2 книги. Он уже умнее. Если ты откроешь коммерческую палатку, этот, который прочитал 2 книги, у тебя ее отберет. Нельзя не учиться, надо учиться, даже если это скучно и в данный момент жизни кажется не нужным.

Глядя на своих сыновей, что Вы можете сказать о поколении, которое сейчас растет? Может быть они более счастливые или более несчастные, потому что вокруг много информации, они не знают, что с ней делать?

Что касается моих собственных детей (двух сыновей и племянницы), то они – абсолютные разгильдяи, самые ужасные дети на свете, мы называем их «шайкой хохочущих гиен», но все-таки стараемся вложить в их головы некое подобие разума. Что касается поколения в целом, то я не вижу никакой разницы между всеми этими поколениями. Мне кажется, что нелегко быть молодым в любое время: и в мое, и во времена моей бабушки, и сыновьям моим это вряд ли сейчас легко. То, что это поколение чем-то принципиально отличается от моего, я не понимаю и не вижу. Разумеется, фильм «Солдат Иван Бровкин на целине» они уже не смотрят, также они не слушают Юрия Антонова, а слушают Prodigy и смотрят сериал «Доктор Кто». Какая разница? В 16-ом веке тоже никто не смотрел телевизор за отсутствием оного, зато все ходили на базарную площадь смотреть на акробатов. Объясните мне разницу. И то зрелище, и это зрелище. И в 16-ом веке мамы огорчались и говорили, что акробаты ужасно кривляются, что в следующий раз я запрещу своему сыну смотреть это представление. Сейчас мы точно также печалимся из-за телевизора, потому что нам не нравится какая-то программа. Ничего не меняется. То, что мы сначала (мы как человечество) ездили на гужевых повозках, потом стали ездить на паровозе, теперь освоили двигатель внутреннего сгорания, это что-то принципиально поменяло? Нет. Каждое следующее поколение, особенно мальчики, потому что на мальчиках стоит мир, начинают все сначала. Они начинают задавать себе трудные вопросы, получать на них неправильные ответы, исходить из этих неправильных ответов, мучиться, начинать все сначала. Так всегда было и всегда будет, покуда мир стоит.

А мальчишки знакомят Вас уже с барышнями, со своими подружками?

Барышни – это тоже наш общий вопрос, мы стараемся сообща решать вопрос с барышнями, как-то у нас получается. Разумеется, это пока им не стало по 40 лет (а мне кажется, что и когда им станет по 40 лет). Мне кажется, что это очень семейные вещи: барышни, друзья, поездка на курорт. Если этой точки опоры, на которой человек стоит (семьи) нет и смолоду человек к этому не приучен, ему потом очень трудно устоять на ногах. Но у нас все приучены совещаться, спрашивать друг у друга, как быть в той или иной ситуации. Для нас совершенно нормальное состояние, когда старший сын, которому 21 год, бежит вниз по лестнице и басом кричит: «Папа! Я тут чего-то не понял. Объясни мне». Это нормально.

А как вы думаете, какой вы будете свекровью?

Я – плохой, конечно, потому что я очень люблю своих детей и абсолютно не готова с умильной улыбкой внимать каким-то будущим проблемам, которые наверняка постигнут моего старшего сына. Про младшего я пока не задумываюсь, он еще маленький. Единственное, на что у меня есть надежда в этом смысле, это на мой здравый смысл и умение отстраняться, отстраняться в прямом и переносном смысле: это сейчас не мой вопрос и все. Надеюсь, у меня получится.