Товарооборот России и Китая в этом году может вырасти до $220-230 млрд. И это на фоне общего сокращения торговли Китая со всем миром, рассказал aif.ru бывший торговый представитель России в КНР, а ныне — профессор НИУ ВШЭ Сергей Цыплаков.
Уравнение над Амуром
Алексей Дуэль, aif.ru: — Сергей Сергеевич, мы больше покупаем у Китая или продаем им?
— У нас вполне сбалансированная торговля в этом смысле. Сразу оговорю — российская статистика сейчас недоступна, я опираюсь на китайские цифры, они несколько отличаются от наших, но для оценки ситуации их тоже можно использовать. За 10 месяцев товарооборот России и Китая составил $196 млрд. Из них $90 млрд — поставки товаров к нам и $106 млрд — российский экспорт.
— По году какие результаты ожидаете?
— Оборот не только превысит $220 млрд, но и пробьет планку в $230 млрд. Пока что торговля растет на 27% по сравнению с прошлым годом. Примечательно, что в КНР сейчас есть сложности, из-за которых торговля со всеми остальными партнерами сокращается. У Китая падают и импорт, и экспорт. Торговля же с Россией растет.
— Россия занимает большое место в китайской внешней торговле?
— За 10 месяцев текущего года общий оборот внешней торговли Китая был чуть меньше $5 трлн в год. Мы со своими $0,2 трлн занимаем примерно шестое место, уступая США, Японии, Корее, Гонконгу и Тайваню. Зато в этом году опередили Австралию, у которой очень похожая структура поставок в Китай: уголь, сырье, продукция сельского хозяйства.
— Что мы продаем Китаю?
— Около 70% наших поставок — энергоносители. По нефти мы делим первое место с Саудовской Аравией — и у них, и у нас по 18% китайского импорта этого товара. В прошлом году поставили в Китай 67 млн тонн угля, в этом поставки, если смотреть физические объемы, вырастут в полтора раза. Уступаем только Индонезии. Прокачки по газопроводу «Сила Сибири» увеличиваются по графику ввода мощности, здесь все идет штатно.
— Оставшиеся 30% нашего экспорта из чего состоят?
— Российские компании активно поставляют металлы: никель, палладий, медь, некоторые виды стали, химическую продукцию, удобрения, особенно калийные, лес. На рыбу, морепродукты, зерно, растительные масла, муку, мороженое и остальное продовольствие приходится где-то 5% наших поставок. Доля у машиностроения и другой сложной продукции небольшая.
Пределы роста
— Если мы в этом году увеличили взаимную торговлю на 27%, то дальше динамика будет еще более интенсивная?
— Вполне вероятно, мы достигнем оборота в $300 млрд к 2030 году. Очень бурный рост был в прошлом году, сейчас он будет замедляться. Для этого есть как минимум одна очень веская причина.
— Какая?
— Наша железная дорога, да и другие транспортные мощности работают на пределе своих возможностей, и еще больше увеличивать перевозку грузов будет очень сложно. На Восточном полигоне идут работы, инфраструктура развивается, занялись реконструкцией пограничных пунктов пропуска. Но это все требует времени. Наш экспорт не сможет расти быстрее, чем будет идти эта стройка.
— Экспорт не сможет, а импорт продолжит?
— Мы везем в Китай, скажем так, громоздкие грузы. Тот же уголь или зерно. Они же к нам поставляют в первую очередь готовые товары, у которых стоимость на единицу массы или объема выше. Из-за этого на них пропускная способность транспортной инфраструктуры влияет не так сильно. Хотя, конечно, тоже сказывается. Я когда-то в 90-х видел в Благовещенске такую картину: зимой по льду через Амур в сторону границы поехала длинная колонна наших грузовиков — повезли в Китай удобрения. Тогда были популярны бартерные сделки, практически натуральный обмен. Потом смотрю, в обратную сторону катят два фургона. Поинтересовался, что там везут. Говорят, кроссовки. Так и сейчас происходит — от нас состав с углем, нам — два вагона обуви, условно говоря.
Прокукарекали
— Китай разрешил нам поставки к себе свинины и зерна, вроде бы собрались закупать лапки кур. Перспективное дело?
— Конечно, перспективное, если наш производитель сможет занять даже маленькую долю огромного китайского рынка, он обеспечит себе большие объемы сбыта. Другое дело, что внутренний китайский рынок — штука довольно сложная, там большая конкуренция и с местными, и с поставщиками из других стран. Всего Китай за 10 месяцев нынешнего года импортировал сельхозпродукции на $195 млрд — это почти как весь наш товарооборот в обе стороны. Если лет за пять доведем все наши аграрные поставки до $10-12 млрд в год, будет очень неплохо.
— Что еще из агропрома может выстрелить?
— В Китае очень большой спрос на кукурузу. Но тут мы вряд ли сможем поучаствовать — везти ее слишком далеко, а для выхода на китайский рынок надо еще и хорошую цену предложить. Вряд ли это будет выгодно. Хотя наши масленичные, как и само растительное масло, они покупают.
— Может, стоит быстро распахать под кукурузу какие-то площади поближе к границе?
— Такие идеи есть, причем у китайцев. Идут разговоры о создании демонстрационных аграрных хозяйств с российской стороны границы. Скорее всего, это будут совместные предприятия с той или иной формой и структурой собственности, ориентированные на поставки и продажу в Китае. Но это пока только проекты.
— Кедровые орешки — важная часть экспорта?
— Пока жил в Китае, часто видел, что их едят. Но в структуре экспорта у них какой-то существенной доли нет.
Made in Russia
— Мы запретили экспорт круглого леса. Поставки в Китай от этого пострадали?
— Они вообще сократили закупки древесины: мебельное производство в Китае просело вслед за рынком недвижимости. Так что упали поставки хлыстов не только из России, но и, скажем, из Новой Зеландии.
— Зачем Китаю везти дерево из Новой Зеландии, если сразу за Амуром начинается наша бескрайняя тайга?
— У них есть довольно мудрая установка: не допускать зависимости от поставок товаров из какой-то одной страны. Поэтому занять доминирующее положение не получится, даже если для этого будут все условия.
— Китай закупает у нас только сырье и материалы или что-то технологичное тоже удается поставлять?
— Только если в незначительных количествах. За прошлый год они увеличили свои поставки к нам в полтора раза, в том числе поехало очень много китайских машин. Еще лет десять назад никто подумать не мог, что китайские машины будут считаться полноценными иномарками — и вот, пожалуйста. Там и свое производство развито, и сейчас китайский автопром двинулся завоевывать внешние рынки, в том числе за счет поставок электромобилей. Заинтересовать их нашими технологичными товарами, конечно, можно, но пробиться на эти рынки — очень сложная задача. Хотя некоторые перспективы есть.
— С чем они связаны?
— С пищевой продукцией, косметикой, некоторыми видами услуг. Недавно прошла в очном формате возобновленная после пандемии большая выставка в Шанхае, на которой потенциальные импортеры ищут в Китае партнеров и заказчиков. У России был большой коллективный стенд — почти 2 тыс. кв. метров, у нас действует нацпроект, в рамках которого государство помогает экспортерам выходить на зарубежные рынки, принимать участие в выставках, продвигать свои товары. Я, правда, не знаю, какие контракты заключены по итогам этой выставки. Но в таких мероприятиях обязательно надо участвовать, представлять свои товары, продвигать их. Тогда шанс закрепиться на иностранном рынке, какой бы он конкурентный ни был, обязательно появится.
