Отношение в России к начавшемуся в конце февраля беспрецедентно жесткому санкционному давлению весьма спокойное, едва ли не равнодушное. Насколько это недальновидно, рассказывает Михаил Делягин, заместитель председателя Комитета Государственной Думы ФС РФ по экономической политике.
Алексей Песков, АиФ.ru: — Что означает для нашей экономики уход иностранных компаний из России, что теряем мы и что теряют они?
Михаил Делягин: — Поскольку наше государство не карает западные компании за уход из России, он может оказаться для них абсолютно безнаказанным, они просто потеряют некоторое количество денег. Поэтому многие из них заявляют — мы пока думаем, уходить или не уходить. Вопрос пока открытый. А вот если начать конфисковать активы уходящих или заявляющих о намерении уйти с нашего рынка компаний, тогда можно будет прогнозировать ситуацию, но сейчас это еще рано.
— Допустим, все ушли — и возникает необходимость компенсировать их уход, насытить рынок товарами, которые они поставляли. Какими путями это можно сделать?
— Какую-то часть потерь можно компенсировать, развив собственное производство аналогичных товаров. Для этого нужны общедоступные кредиты, но об этом речи вообще не идет. Да никто об этом всерьез и не думает, максимум — о субсидировании процентной ставки, но это точечные действия, способные решить пусть даже сотни локальных проблем, но ни одной системной. Другой путь — переориентация импорта. Но Казахстан де-факто присоединился к санкциям против России, заявив, что не будет пропускать через свою территорию санкционные товары.
Соответственно, в сложившихся условиях основная торговля может идти через Турцию и Китай. При этом Турция — партнер крайне ненадежный, а для полноценной связи с Китаем у нас явно недостаточная транспортная инфраструктура, она просто не выдержит внезапно обрушившиеся на нее нагрузки. Да и не все можно купить через Китай.
— Нужные ли какие-то изменения в законах, позволяющие активизировать российский бизнес?
— Действия предпринимаются, три антикризисных пакета правительства приняты, но они носят в основном частичный характер, я вижу там очень мало системных мер. Очень много можно сделать, не принимая новых законов. Те же кредиты по доступной ставке можно организовать в рамках политики Банка России. Для того чтобы преодолеть возникающий кризис неплатежей в реальном секторе экономики, тоже не нужны дополнительные законы. Государство пока ввело временный мораторий на процесс банкротства, и вот что нужно, так это новый закон о банкротстве — причем защищающий рабочие места, как во всем мире, а не тех, кто сдает станки на металлолом. Но я, честно говоря, не слышал о продвижении в этом направлении.
— Из-за ухода зарубежных компаний и налаживания поставок по другим каналам наверняка нарушится товарный баланс на нашем рынке, чего-то будет недоставать, а что-то может появиться и в избытке по причине несогласованности действий новых производителей и новых поставщиков. Как вы считаете, нужна ли какая-то дополнительная государственная структура для управления этим процессом?
— Для этого есть промышленная политика, когда государство решает — вы будете делать то-то, а вы — другое, вот вам связанный кредит на производство такой-то продукции, а вам — участие в инвестиционной программе...
— Государство в данном случае — это кто?
— Минпромторг в связи с Минсельхозом, Минфином и Банком России. Хотя можно было бы и создать специальную комиссию по импортозамещению и управлению экономикой, дать ей чрезвычайные полномочия. Но никто об этом не задумывается, хотя с начала жесткого санкционного давления уже два месяца прошло... Пока государство никак не реагирует на те серьезнейшие вызовы, которые перед нами объективно стоят. Словно надеется, что все само собой рассосется — мол, немного подождите, и с нас снимут санкции. Но надеяться на это, я считаю, бессмысленно. Для того чтобы сняли санкции, нужно либо нанести противнику неприемлемый ущерб, либо создать угрозу этого ущерба. А для этого нужны воля и решимость.
