«Газпром» планирует взыскать с «Нафтогаза Украины» $8,197 млрд за газ, не выбранный последней по условиям «бери или плати» в 2014 году. Соответствующую претензию российской компании рассмотрит Стокгольмский арбитраж. Каковы шансы «Газпрома» одержать победу в этом споре, АиФ.ru рассказал руководитель Центра изучения мировых энергетических рынков ИНЭИ РАН Вячеслав Кулагин.
Наталья Кожина, АиФ.ru: Вячеслав Александрович, «Газпром» предъявит «Нафтогазу Украины» претензии о взыскании $8,197 млрд за газ, не выбранный компанией по условиям «бери или плати» в 2014 году. Какова вероятность получения этой суммы?
Вячеслав Кулагин: Сейчас идёт позиционная борьба. Я бы не стал рассматривать эту претензию обособленно. Скорее, её можно рассматривать как часть тех судебных разбирательств, которые были начаты раньше и продолжают идти сейчас. Как мы знаем, в Стокгольмский арбитраж около года назад были поданы взаимные претензии «Газпрома» и «Нафтогаза Украины» по недоплатам и условиям действующего контракта. Позже дела были объединены, а к ним в 2015 г. добавился и иск по выполнению контракта на транзит газа. Разбирательство идёт до сих пор, хотя изначально его участники предполагали, что оно продлится в районе 3–4 месяцев. При этом и сейчас скорого разрешения спора ждать не стоит. Пока наиболее вероятное вынесение решения лето – осень 2016 г.
Давайте попробуем разобраться в обоснованности претензии «Газпрома» по недобору газа. С одной стороны, потребитель товара вроде не должен платить за него, если товар этот к нему не поступил. Но с другой стороны, газ — это сложный товар, для его производства нужны многомиллиардные инвестиции. И для того, чтобы эти инвестиции обеспечить, компания должна показать кредиторам жизненный цикл проекта и его окупаемость. Теперь давайте посмотрим на абстрактном примере. Много лет назад «Газпром» вложил деньги в геологоразведку, потом, проведя все подготовительные работы, начал реализовывать проект добычи, потратив на него десятки миллиардов долларов, были построены новые или модернизированы существующие транспортные мощности, расширены возможности ПХГ для обеспечения гибкости поставок, включая сезонную неравномерность. Все эти деньги уже потрачены, и гарантией, что эти деньги не будут выброшены на ветер, были долгосрочные контракты с обязательной их составляющей в виде условия «бери или плати». А теперь Украина этот газ не берёт, но «Газпром»-то свою часть расходов уже понёс. Соответственно, должен быть кто-то, кто возместит эти затраты. А у «Газпрома» есть две ключевых статьи дохода — от поставок на внутренний рынок и от экспорта. Значит, если от экспорта идёт недополученный доход, то нужно повысить цены российскому потребителю, и все риски перенести на него. Разве это справедливо?
Возвращаясь к ситуации с Украиной, мы и вспоминаем про это самое условие в подписанном контракте. Однако у Украины просто нет этих денег, и она пытается найти любой способ, чтобы эту оплату не осуществлять, тем более что уже немного привыкли к тому, что периодически российская сторона ранее этот долг прощала.
Есть ещё один важный момент, о котором не стоит забывать, говоря о поданном иске. Украина может заявлять, что ей не нужен газ в таких объёмах. Но при этом она отказывается оплачивать газ, поставляемый в Донецкую и Луганскую области. Поэтому весьма вероятно, что в данном иске кроется и попытка «Газпрома» чётче обозначить ситуацию: если вы считаете Донбасс частью Украины, то оплачивайте всё в рамках контракта, ведь недобор в этом случае нельзя объяснить тем, что нет спроса. А если Донбасс не считается украинской территорией, то тогда так и скажите. И ответить на данный вопрос Украине уже придётся в арбитраже.
— Ряд экспертов считает, что Россия довольно лояльно ведёт себя в газовом вопросе с Украиной. Вы разделяете эту точку зрения?
— Бизнес — это всегда поиск компромиссов. В нём есть две стороны — продавец и покупатель, у которых, как правило, расходятся позиции по ценам и условиям, поэтому всегда ищется какая-то золотая середина (компромиссное решение), и на её основании осуществляется сотрудничество. Газовый рынок сложнее большинства других товарных рынков. Например, на нефтяном рынке проще, там есть определённые маркеры нефти, к ним идёт привязка. Топливо поставляют, продают, и практически никто не спорит о диапазоне цены. Для газа нет мировых и региональных цен, процесс договорённостей и согласований в данном секторе более проблематичный. Лично мне не кажется, что Россия как-то прогибается в этом вопросе. Всё-таки, если взять сегодня поставки газа на Украину для «Газпрома» — они одни из самых выгодных с учётом уровня цены и расстояния транспортировки. Правда, и газовый рынок Украины менее конкурентный, чем европейский, а по рыночным законам, чем меньше конкуренция, тем выше должна быть цена. Поэтому действующий уровень цены можно считать справедливым, это подтверждает и украинская сторона своей готовностью закупать газ. Но нельзя забывать и то, что приемлемая цена и для «Газпрома», и для Украины получена во многом благодаря скидке по пошлине, которая предоставляется не «Газпромом», а государством. И вот здесь ущерб для России вполне очевиден в виде недополученных бюджетных поступлений.
Исходная контрактная цена газа для поставок на Украину (без скидки) выше, чем по ряду европейских контрактов. Но именно это и есть рынок, к которому все стремятся. Это тот контракт, который украинская сторона сама подписала, и, что важно, это сделал не Янукович, а представители нынешней власти. А в бизнесе всегда есть риски: кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Если бы ситуация в мировой экономике была иная, то контракт мог бы стать для Украины более привлекательным, чем для России. Я помню статистику по поставкам газа в Китай в отдельные месяцы. Так вот, там цена СПГ различалась в несколько раз (не процентов, а именно раз!), в зависимости от того, с кем, когда и на каких условиях был подписан контракт. И поставки шли, и никто не возмущался, что где-то можно купить дешевле или кто-то продаёт дороже. Были контракты, и их должны были исполнять.
К сожалению, поставки газа на Украину сегодня вышли за пределы коммерческих взаимоотношений. Они стали предметом более сложных политических игр. И гибкость сторон здесь уже определяется далеко не только интересами газовой отрасли, это, кстати, касается и поставок газа в восточные регионы, за которые Киев не платит. Так что, говоря о лояльности, уже нельзя смотреть только газовую сторону вопроса.
— А что говорит судебная практика о судьбе претензий, подобных той, что выдвинул «Газпром»?
— Практика неоднозначная, было в Европе несколько дел, по которым «Газпром» проигрывал другим компаниям в отношении условия «бери или плати». Но с европейцами было проще, поскольку это, как правило, были компромиссные решения. Например, «Газпром» отказывался от возмещения долга по недобору, но при этом продлевал контракт, или вносились удовлетворяющие обе стороны контрактные корректировки. Часто дело до суда просто не доходило, всё решалось в рамках переговоров.
Если взять практику последних лет, конечно, очень маленькая вероятность того, что данный иск будет удовлетворён в полном объёме. Как правило, европейский газовый рынок строится исходя из интересов потребителей, и не всегда есть понимание того, что ущемляя интерес производителя, ЕС рискует в будущем остаться без необходимых объёмов газа.
Кстати, достаточно очевидно, что иск «Газпрома» — это ответ на поданный месяцем ранее иск «Нафтогаза» по недопоставкам в рамках транзитного контракта. И если суд обяжет в рамках того иска что-то выплатить «Газпром», то ему придётся признавать обоснованность и схожих претензий российской стороны, а тут сумма значительно выше. Между прочим, если Стокгольский арбитраж обвинит в итоге «Газпром» в недопоставках по транзитному контракту, то тут появятся вопросы и к европейским компаниям, благодаря которым эти недопоставки произошли в связи с тем же недобором в рамках «бери или плати». В общем, клубок споров становится всё толще.
Скорее всего, арбитраж будет принимать какие-то комплексные решения, и последние иски могут объединить с делами, заведёнными в прошлом году. Тогда рассмотрение всех претензий может затянуться и более чем до лета 2016 г.
