Доплата с убытком
Председателем Тарасевича выбрали единогласно. Доярок, механизаторов и пастухов подкупило, что Алексей — свой, как говорится, «крестьянская косточка». Его прадедушка здесь же, в Ржевском районе, возглавлял один из первых советских колхозов-миллионеров. Дедушка и отец тоже работали на земле. Причём отец руководил этим же хозяйством. Только операцией «преемник» это не назовёшь.
— Отец меня отговаривал. Знал дела изнутри, — говорит Алексей.
А дела таковы: за 2010 г. прибыль колхоза составила 200 тыс. руб., из которых ещё и долги раздавать надо было. Ядро хозяйства — молочная ферма, где содержится 300 коров.
— Недавно во время отёла у пеструшки случился перелом тазобедренного сустава. Сдали корову на мясо. Выручили 20 тыс. руб., а купили её за 60 тыс. руб. Где мне теперь 40 тыс. разницы взять? — убивается Тарасевич. Не дают скучать и подчинённые:
— У нас своя Санта-Барбара. Механизатор приревновал жену-доярку к пастуху. И понеслось: либо я, либо пастух. А никого терять нельзя. С кадрами туго. Пришлось мне,
Зарплата у главы хозяйства — 8 тыс. руб. в месяц плюс 10 тыс. руб. доплата от губернатора как молодому специалисту.
— Доплата действует только три года. Надеюсь, что уже через два года мы выйдем на другую прибыль. А значит, и моя зарплата вырастет. Сейчас у нас корова в среднем в сутки даёт 7 литров молока. Наша цель — минимум 14 литров. И это реально, — уверяет председатель.
— А пьянство на селе реально победить? — спрашиваю я.
— Из 15 наших мужиков двое могут устроить загул. Остальные закодированы. Возим в Тверь к специалистам. Но перед этим я беру расписку, что если человек сорвётся, то кооператив взыщет с него 15 тыс. руб. Никто не срывался.
Сам Алексей водку даже не пробовал:
— Видел печальные примеры, не хочу повторять.
Дорогая земля
Взгляд зацепился за дорогой мобильник, на котором Алексей показывал новогодние фото:
— Пастух сшил костюм Деда Мороза, и мы пошли с мешком подарков по домам сотрудников. С некоторыми даже отношения наладились. Накануне я расписал дояркам премии. Были обиженные. Пришлось объяснять: «У нас сдельная оплата. Работайте лучше. Можно получить 5 тыс. руб., а можно и 15 тыс.».
Что до телефона, то его Алексею подарила жена. Она получает больше.
— Я же работаю на будущее, — поясняет Тарасевич. — Даю себе 10 лет, чтобы сделать наш кооператив процветающим. Такие бывают. Например, недалеко от нас, в Торжке, прекрасный колхоз. Мы даже взяли в кредит 3 млн руб., чтобы в этом колхозе закупить 40 высокоудойных коров«.
После рабочего дня руководитель едет в соседнюю деревню, где ему достался домик от бабушки с дедушкой.
— Латаю крышу, езжу на мотоцикле. Это моя разрядка. Хотя бывал и в столичных клубах, ресторанах. Видел, как один человек оставил чаевых 30 тыс. руб.! А ко мне зимой доярка приходила: «Дети замерзают. Машина дров стоит 6 тыс. руб., а у нас только на продукты осталось». Мы с мужиками по сусекам насобирали ей дров. Перезимовала.
В Бахмутове, где располагается ферма, стоит памятник воинам, павшим во время Великой Отечественной войны. На траурных плитах мелким шрифтом высечены сотни фамилий. Только в этой деревне полегло около тысячи бойцов.
Здесь, подо Ржевом, каждая сотка пропитана кровью. Это очень дорогая земля. Но одновременно и очень дешёвая: пять лет назад, по словам Тарасевича, все 48 членов его сельхозкооператива продали свои паи. Надел в пять гектаров уходил всего за 15 тыс. руб. Поэтому сегодня кооператив, чтобы выращивать корма, арендует землю, которая когда-то принадлежала его членам. Вот такой парадокс. Единственный, у кого есть большой надел, — Алексей. Ему два своих пая завещали бабушка и дедушка. Хочется верить, что он не продаёт их не потому, что ждёт, пока цена подскочит, а потому, что он — «крестьянская косточка». А значит, эта земля ему дорога.
Безработица? Отсутствует! Как переживают кризис российские деревни 
А на селе - никого? 
Богач из трущоб. Как бомж открыл свой бизнес 
