- Когда-то давно на майские мы ездили с детьми в пансионат под Москвой. Искали, конечно, что получше, чтобы и природа, и кормили прилично, но недорого. Бытовые, в общем, удобства были на первом плане. Пансионат, наконец, нашли.
Маленький домик у бетонного забора я, наверное, запомнил так хорошо, что когда-нибудь, если будет очень плохо или грустно, я закрою глаза и он сам всплывет передо мной, со всеми подробностями. Бурая прошлогодняя листва, первая трава, ржавый мангал, голодная белка, скачущая по сосновым веткам.
Самое главное, что помнится из тех нескольких дней, – оттаявший после зимы теннисный корт. Сырая земля, которая медленно прогревается на солнце. Сырой лес, где еще полно сугробов. Островки снега в тени. Облезшая краска. Мокрая лавочка.
И счастливые дети, гонявшие вместе с нами мяч.
Весна в России наступает поздно. Вернее, очень часто так случается, что наступает сразу лето. И происходит это именно в начале мая. Сама по себе весна – неяркое тепло, несильное солнце, медленное подробное чувство иного воздуха вокруг, теперь, из-за погодных катаклизмов, как-то смазалось и ушло. Вчера минус десять, сегодня плюс двадцать.
Но это не означает, что исчез сам жизненный цикл, превращение человека из зимнего существа в летнее. Как же это трудно! Менять кожу, привычки, еду, привыкать к новому освещению и к новой температуре, к новому ритму жизни и к новому себе.
Оно, это существо, уже не хочет забиваться в теплую норку, а хочет бегать на природе и обнюхивать все вокруг.
Тяжело.
И в то же время, не вспомнив себя летнего, расслабленного, ленивого, не желающего нагружать голову ненужными подробностями (а только нужными), мы не сможем переплыть дальше, дальше эту реку жизни. Невозможно будет повернуть ключ в двери и открыть дверь – туда, дальше. Вот какое дело.
Поэтому я безумно завидую тем, у кого все заранее подготовлено. Вернее, даже не так. Кто заранее настроен на летние подвиги, приключения, на пляж, на солнце, на бесконечные прогулки на свежем воздухе, велосипеды, акваланги, охоту-рыбалку, у кого, одним словом, есть это великое ОКНО в другую реальность.
У меня этого окна, увы, нет. Наверное, я существо больше зимнее, чем летнее. Осторожно щурясь на ярком солнце, я неохотно выбираюсь наружу, к свету. Смотрю из-под руки вдаль. Нахожу полянку. И, вздохнув лирически, ложусь на траву или на песок.
Это, наверное, максимум летней свободы, которую я могу себе позволить. Зато с полянки хорошо видно летнее небо. Высокое, небывалое, обещающее рай.
И свободу, конечно. Ту свободу, которой нет. Но о которой летом думается почему-то с большей надеждой.
