Пару лет назад Кавокин вернулся в Россию и открыл лабораторию в Санкт-Петербургском государственном университете. А на днях представил итог двухлетней работы - бозонный каскадный лазер.
Луч жизни
Алексей, словосочетание «бозонный каскадный лазер» звучит не менее устрашающе, чем «Большой адронный коллайдер». В чём суть?
Алексей Кавокин: Бозонный лазер, как и всякий другой, излучает свет. Но источником света в нём является конденсат квазичастиц - грубо говоря, таких микрочастиц, которые живут внутри материала и никогда не выходят наружу. Они там перемещаются, взаимодействуют друг с другом и в конце концов исчезают, излучая свет. Мы эти квазичастицы пытались «приручить» и добились этого (улыбается).
- И как это может пригодиться на практике?
- Наш лазер излучает в терагерцевом диапазоне. Терагерцы незаменимы, например, при лечении рака кожи. Длина их волны - чуть меньше миллиметра. Бозонный лазер может проникать под кожу на миллиметр, чувствовать малейшие отклонения в поверхностном слое и обнаруживать там раковые клетки. А потом этим же излучением их убивать. Можно найти применение и в косметологии.
Наконец, бозонный лазер пригодится в информационных технологиях - для передачи огромных массивов данных на небольшие расстояния. А дальнейшие исследования в этом направлении помогут создать принципиально новый вид электронных устройств (информация будет кодироваться при помощи поляризации света) и повысить эффективность оптоволоконных кабелей. Это значительно расширит возможности Интернета, увеличит его скорость в тысячи раз. Сейчас во всём мире физики пытаются решить задачу: как более компактно упаковывать информацию и более быстро её перерабатывать? Мы знаем, как это сделать.
Шанс вырваться
- Вы поработали в Европе и имеете возможность сравнивать организацию науки там и здесь. Что скажете?
- О засилье бюрократии в российской науке я говорил не раз. И писал об этом в колонках «АиФ». Ничего за эти годы не изменилось: громоздкие отчёты со множеством справок и обоснований не позволяют учёному, получившему грант, спокойно заниматься наукой. Зачастую отчёты требуются каждые три месяца, а начинать писать их нужно сразу, как только ты выиграл проект!
Возникает ощущение, что та же финансовая отчётность основана на принципе «все люди - воры». Действует презумпция виновности: чиновник уверен, что российский учёный обязательно что-то украл, а потому он должен доказать, что чист перед законом. В других странах бюрократия тоже есть, но не в таких чудовищных масштабах. Наверное, там учёные меньше воруют (смеётся).
- В России вы работали по программе мегагрантов правительства. Но любой грант рано или поздно заканчивается. И что дальше? Проект заморозят?
- (Вздыхает.) Отсутствие определённости - ещё одна черта российской науки. Выделяются деньги, закупается оборудование, которое позволяет ставить уникальные эксперименты, какие никто в мире не делает. Но что будет через пару лет - неизвестно. Если проект остановить, деньги окажутся потрачены впустую. Жаль молодых учёных, которые работают в таких условиях: они прекрасные специалисты, но у них нет уверенности в завтрашнем дне.
Хочется, чтобы наша разработка была доведена до ума и осталась в России. В 1970-1980 гг. Советский Союз был впереди планеты всей в лазерной физике. Наши выдающиеся учёные проложили путь к современным лазерным технологиям, но сами технологии были реализованы в США и Японии. Сейчас Россия отстаёт в этой области физики. Бозонный каскадный лазер - это реальный шанс ещё раз вырваться вперёд. Весь вопрос в деньгах и политической воле.
- В каких ещё областях физики у нас есть надежда на прорыв? Какие молодые имена можно назвать?
- Скажем, в квантовой физике в России есть несколько блестящих имён - Алексей Устинов, Алексей Акимов, Владимир Юдсон. Этих людей сейчас объединяет Российский квантовый центр - один из передовых, компактных, дешёвых и чрезвычайно эффективных научных центров. За такими институтами будущие победы и открытия. К сожалению, их очень мало.
В современной России блестящие учёные приходят из физико-математических школ. В то время как университетское образование безнадёжно отстало от лучших мировых стандартов, образование в специализированных школах остаётся на высочайшем уровне. Эти школы надо беречь и культивировать. Если они погибнут, гордость российской науки будет воспитываться в школах Великобритании.
