Андрей Каприн: «Победить рак можно только в содружестве больного с врачом»

Что может противопоставить этому отечественная онкология? Справляются ли врачи с таким наплывом больных?

Слово – директору Московского научно-исследовательского онкологического института им. П.А. Герцена Минздрава России, члену-корреспонденту РАМН, профессору, доктору медицинских наук Андрею Каприну.

Маленькие победы

Татьяна Гурьянова, «АиФ. Здоровье»: Андрей Дмитриевич, сейчас российское здравоохранение претерпевает глобальную реорганизацию. Как она отразилась на онкологической службе? Стала ли она более доступной?

Андрей Каприн: Мне кажется, стала. Я много езжу по регионам. И вижу, что благодаря модернизации многие региональные онкодиспансеры очень хорошо оборудованы. Некоторые – не хуже ведущих институтов. Хабаровск, Казань, Воронеж, Нижний Новгород, Омск – в этих и ряде других регионов онкологическая помощь населению находится на довольно высоком уровне. И запущенных больных оттуда поступает значительно меньше.

Повысилась и ранняя выявляемость онкологических заболеваний. Анализируя канцеррегистр, отражающий статистические данные по онкологии в нашей стране, который наш институт ведет с 1980 года, в последнее время с удовлетворением замечаю, что по некоторым видам онкозаболеваний при приросте почти на 130% смертность от них падает.

– Тем не менее в подавляющем большинстве случаев онкологические заболевания у нас диагностируются на очень поздних стадиях…

– Да, проблемы тут есть. Врачам первичного звена не хватает специальных знаний, для того чтобы вовремя направлять пациентов к онкологам. В связи с этим наш институт, который является головным онкологическим методическим центром, планирует выпускать в помощь врачам и пациентам методические рекомендации из серии «Беседы о болезни». В этих книжках, которые мы будем распространять в поликлиниках, пациенты в популярной, доступной форме смогут узнать о том, как вовремя распознать то или иное злокачественное заболевание. Ведь, если оно будет выявлено на ранней стадии, мы сможем подарить больному 10–25 лет полноценной жизни.

С этой же целью наш институт проводит и другие, на мой взгляд, очень полезные мероприятия – дни открытых дверей, где наши специалисты абсолютно бесплатно обследуют всех желающих. У нас уже был день открытых дверей по онкологическим заболеваниям костного скелета, кожи, раку молочной, предстательной железы. Пока для жителей разных округов Москвы. Затем то же самое мы планируем проводить и для жителей других регионов.

На базе нашего института по приказу Минздрава РФ создан и Национальный центр по онкологии репродуктивных органов, в который может обратиться, к примеру, не только женщина с подозрением на рак молочной железы, но и ее муж – для обследования, скажем, на рак железы предстательной.

О приоритетах

– Возглавляемый вами институт – один из старейших в Европе. Его директором вы стали не в самое простое для него время. Как вы оцениваете его потенциал?

– Очень высоко. Наш институт находится под пристальным патронажем министра здравоохранения Вероники Игоревны Скворцовой. Для нее вопросы, связанные с онкологической службой, являются приоритетными. Наш институт хорошо оснащен, в нем очень работоспособный, поистине уникальный коллектив.

– В работе института есть приоритеты?

– Мы оказываем необходимую медицинскую помощь пациентам с практически любыми локализациями опухолей, принимая на лечение самых тяжелых больных со всей России.

Помимо лечебной и методической в институте ведется большая научная работа – морфологические, молекулярно-биологические, генетические исследования, благодаря которым мы уже сейчас можем подсчитать количество циркулирующих раковых клеток в крови у больного. А значит, узнать: правильно ли мы его лечим или нет, а также выявить тех пациентов, которые находятся в группе риска и могут заболеть онкологическим заболеванием.

– Насколько мы продвинулись в борьбе с раком?

– Пока рано говорить о каком-то прорыве. Особенно когда речь идет о хирургии, которая у нас в стране традиционно на очень высоком уровне. Она хоть и не исчерпала свои возможности, но без мощной и дорогостоящей лучевой, химиотерапии в борьбе с раком не обойтись…

Выбор есть

– Сейчас наши лечебные учреждения переходят на одноканальное финансирование – из фонда обязательного медицинского страхования (ОМС). Не отразится ли это на обеспечении онкологических больных лекарственными препаратами? Ведь не секрет, что тарифы ОМС не соответствуют реальной стоимости лечения рака.

– Это не совсем так. На самом деле тарифы подросли (сейчас они находятся на утверждении в Минздраве РФ). Говорю это со знанием дела, ибо наш институт был одним из тех, кто участвовал в их разработке. Но денег никогда не бывает достаточно. Особенно когда речь идет об онкологии, где только один препарат может стоить более 1 миллиона рублей на цикл.

– Недавно на встрече с журналистами министр здравоохранения РФ заявила, что по программе государственных гарантий российские онкопациенты бесплатно получат в среднем 6 курсов химиотерапии. Министр свое слово сдержала?

– Не скажу за всех, но наш институт в этом отношении неплохо финансируется. Нет у нас такого, чтобы к нам пришел больной и нам нечем было бы его лечить. Но при этом мы честно предупреждаем пациента, что, возможно, поначалу мы будем лечить его дженериками (копиями оригинальных лекарств) по уже отработанным, проверенным схемам лечения.

– Не секрет, что дженерики уступают в качестве оригиналам…

– Далеко не всегда. Все зависит от производителя. И мы стараемся тщательно их выбирать. Если же лечение дженериком не позволяет нам достичь должного эффекта, мы подключаем оригинальные препараты из нашего резерва. Но лечить всех больных только оригинальными препаратами не может себе позволить ни одна, даже самая развитая страна.

В ответе за себя

– В беседах с вашими коллегами я часто слышу, что лечат онкологические заболевания у нас не хуже, чем в Европе и Америке. Однако при постановке страшного диагноза наши больные всеми правдами и неправдами стремятся за рубеж. Вот и известная певица Жанна Фриске, которой вся страна собирала деньги на лечение, выбрала не российскую, а американскую клинику…

– Увы. И чем дольше наши граждане будут «кормить» иностранную медицину, тем лучше она будет развиваться и тем хуже будет нам. У нас хорошие взаимоотношения с иностранными коллегами. И, если мы что-то не в состоянии сделать, мы можем пригласить их к себе. За гораздо меньшие деньги. Да и нашим молодым врачам будет полезно здесь, на месте, получить мастер-класс от именитого зарубежного врача.

А пока получается, что иностранцы берут наших больных за большие деньги, далеко не всегда оказывая им качественное лечение, а долечиваться и умирать отправляют к нам.

Обидно ли это? Очень. В нашем институте, к примеру, есть все необходимое для лечения онкологических больных по всем европейским стандартам и порядкам.

– Как, по-вашему, когда мы научимся побеждать и опережать рак?

– Когда мы выступим в единой команде – больного с врачом. Главный враг в борьбе с раком – страх, который нередко препятствует ранней диагностике этой болезни.

В последнее время у нас в стране предъявляются большие претензии к врачам. Но почему подобные требования не предъявляются к пациентам – такие, например, как в развитых европейских странах, где, если после 45 лет мужчина не идет к урологу и не сдает анализ на ПСА (показатель риска развития рака предстательной железы), его снимают с медицинской страховки. Может, такое же требование ввести и у нас?