Его имя давно стало легендой. Врач, разработавший самую совершенную в мире систему кардиологической помощи. Министр здравоохранения, при котором средняя продолжительность жизни у нас в стране повысилась с 67 до 70 лет. Ученый, подаривший миру целое направление в медицине – тромболитическую терапию…
В этом году у Евгения Ивановича юбилей. Ему исполнится 80 лет. Не дожидаясь юбилейных торжеств, наш обозреватель отправилась в Российский кардиологический научно-производственный комплекс, который создал и по сей день возглавляет академик Чазов.
Статистика потерь
– Евгений Иванович, в последнее время только и говорят, что о росте сердечно-сосудистых заболеваний. Как, по-вашему, почему этот рост не снижается?
– Как бывший министр я привык пользоваться цифрами. В 2008 году от болезней сердца и сосудов умерло 1 млн. 180 тыс. человек, это 56,7% из всех умерших. В то время как в 70-80-х годах по уровню смертности от сердечно-сосудистых заболеваний мы были на уровне таких стран, как США. Но 90-е годы подкосили ситуацию. Только за два года – 1992, 1993 гг. – смертность в нашей стране взлетела аж на 25%! При этом умирали молодые, трудоспособные люди. Такого всплеска история медицины еще не знала.
– В чем причина?
– В середине 90-х мы нашли ответ на этот вопрос. Тщательный анализ показал: причина – психосоциальный фактор. Не потому ли следующий пик смертности от сердечно-сосудистых заболеваний пришелся на кризисные 1998, 1999 годы. Исследование, проведенное в 35 поликлиниках, лишь подтвердило наши выводы: у 54% пациентов были выявлены признаки депрессии.
– Значит, во всем виноваты стрессы?
– Не только. В начале 90-х в стране началось разрушение системы здравоохранения, которая, кстати, была признана ВОЗ самой совершенной в мире. Я покажу вам один глянцевый российский журнал, где есть интервью моего американского коллеги, старейшего кардиолога Берни Лауна. На вопрос, какая система здравоохранения лучшая, он ответил: «Конечно, на Кубе!» И был прав. После кубинской революции, когда в стране менялась система медицины с частной на общественную, я был направлен туда как консультант по реорганизации их медицинской отрасли. Тогда на Кубе ничего не знали ни об участковых врачах, ни о диспансеризации. А потом все это ввели. И теперь средняя продолжительность жизни на Кубе 80 лет.
Разрушать – не строить
– Кубинцы наши достижения взяли на вооружение, а мы свои уберечь не смогли. Скажите, что наша медицина потеряла?
– Профилактику. Раньше у нас в стране ежегодно проходили профилактический осмотр 130 миллионов человек: работники вредных производств, студенты, школьники. В СССР было три тысячи отделений профилактики. Сегодня нет ни одного.
– Кстати, о диспансеризации. Ведь именно вам мы обязаны ее появлением. Насколько я знаю, впервые эту идею вы апробировали, будучи начальником 4-го главного управления Минздрава.
– Да, мы разработали систему, которой нет в мире. Потом наш опыт распространили на всю страну. В 1975 году за научную разработку вопросов профилактики и диспансеризации наша группа получила Государственную премию СССР. В 70-е годы мы создавали и систему кардиологической помощи: от специализированных бригад скорой кардиологической помощи до реабилитационных санаториев, куда бесплатно могли поехать больные, перенесшие инфаркт миокарда. Все это было разрушено. Судите сами. Сейчас на всю страну всего 10 тысяч кардиологов. И это при том, что у нас около 40 миллионов гипертоников! Из них около 30 миллионов не знают, что у них повышенное артериальное давление и что над ними уже висит дамоклов меч. В любой момент их может хватить инфаркт или инсульт.
– Где же выход?
– Нужно восстанавливать первичное звено. Раньше в каждой поликлинике был кардиолог, который отвечал за кардиологическую службу всего первичного звена. Сейчас этого нет.
– Стартовавшая недавно государственная программа по борьбе с гипертонией изменила ситуацию?
– Сдвиги есть. Благодаря этой программе было дополнительно выявлено 5 миллионов гипертоников (всего же на учете по гипертонии у нас в стране состоит 10 миллионов человек). Но выявить-то выявили. А дальше что? Наш анализ показал: диспансеризацию потом проходит лишь 41% гипертоников, из них эффективно лечатся только 56%. А через год из этих 56% остаются лишь 20%. Почему? Потому что врач выписал лекарство, дал рецепт, и все. Остальное его не волнует.
– Но ведь врачам первичного звена повысили зарплату...
– Повысить-то повысили, а спроса нет. Нужно платить за качество работы.
– Что же мешает это делать?
– Отсутствие системы. Нет у нас российского здравоохранения. Есть региональное. На мой взгляд, это – большая ошибка. Я много ездил по стране. Там, где губернатор интересуется проблемами здравоохранения, там и уровень медицинской помощи на уровне, а там, где нет... Убежден: здравоохранение должно быть единым и не должно зависеть от воли губернатора.
Все – на энтузиазме
– Перемены к лучшему предвидятся?
– Они уже есть. Благодаря национальным проектам в области здравоохранения у нас перестала расти смертность. В стране создается система региональных сосудистых центров. Конечно, еще многое нужно сделать. И в первую очередь в плане доступности современных методов диагностики и лечения. В развитых странах здоровье граждан – зона ответственности их работодателей. Крупные российские компании сейчас тоже это делают. А что мешает другим? Если наши олигархи равняются на Запад, пусть посмотрят, как за рубежом заботятся о своих сотрудниках!
– Евгений Иванович, вы создали Кардиоцентр – гордость нашей медицины. Говорят, аналогов ему в мире нет.
– Да, это так. У нас ведь не только врачи работают, но и ученые, академики. Есть у нас и экспериментальное производство лекарств, которые у нас же и разрабатываются. Среди них – первый отечественный генно-инженерный тромболитический препарат пуролаза. Если его применить в первые часы после инфаркта миокарда, в 70% случаев восстанавливается кровообращение.
Создали мы и атлас работы генов сердца, а сейчас занимаемся разработкой патологического атласа. Придет время, когда по данным изучения экспрессии генов врач сможет ставить диагноз. Так, как это сегодня делается по ЭКГ. К сожалению, наши ученые очень ограничены в финансовом отношении. Исследования проводятся на энтузиазме.
– В свое время на энтузиазме вы создавали и свою знаменитую тромболитическую терапию...
– В ее успех поначалу мало кто верил. Я был поставлен в очень жесткие условия. И тогда я решил рискнуть: взял и ввел себе неиспытанный препарат, разрушающий тромбы. И доказал, что это лекарство не только эффективно, но и безопасно. Позже это получило полное подтверждение, и теперь тромболитическая терапия используется во всем мире.
Философия любви
– За почти 60 лет работы вы прослушали тысячи сердец. Ваши коллеги как-то подсчитали, что вы лечили 22 лидера 16 стран. А своего первого пациента помните?
– (Улыбается.) Первый мой пациент был не кардиологического профиля. Ею стала... новорожденная девочка, которую я принял в областной больнице украинского городка Корнин, куда поехал на стажировку на 6-м курсе Киевского мединститута. В первое мое дежурство привезли молодую женщину, которая никак не могла разродиться. Ох и наслушался же я крепких слов от ее мужа... Но эти сложные роды я тогда все же принял. Утром прихожу в палату, спрашиваю: как девочку назвали? Молодая мама говорит: «Кто принял, в честь того и назвали – Женей».
– Вы много лет занимаете руководящие посты. На врачебную работу время остается?
– Конечно. На какой бы работе я ни был, никогда не оставлял своей основной профессии врача. Я и сейчас каждый день участвую во врачебных обходах, занимаюсь наукой.
– Как на все хватает сил? В чем секрет вашей фантастической работоспособности?
– Я всегда вел активный образ жизни. Никогда не курил, в молодости увлекался марафонским бегом. Очень любил горы. Альпинистом, правда, не стал, но на Эльбрус поднимался дважды. И всегда работал. Убежден: человек должен иметь цель в жизни. И быть оптимистом. Я прожил 80 лет. И все время надеялся и ждал. Это и поддерживало меня все эти годы. Вера, Надежда, Любовь – эти три великие силы определяют нашу жизнь.
