Юрий Соломин: «Мы не продаёмся!»

«Россия жива»

Юлия Шигарева, «АиФ»: Юрий Мефодьевич, год н­азад мы с вами беседовали в этом кабинете, обсуждали планы на новый сезон. Тогда все нынешние реалии - санкции, экономический кризис - казались не очень важными. Но оказалось: всё более чем серьёзно. А вам тяжело пришлось?

Юрий Соломин: Для театра год был тяжёлым, потому что у нас идёт реставрация исторического здания на Театральной площади. Оно же там стоит с 1820-х. Вот только фундамент у него оказался хлипким. По зданию пошли трещины. Замазать на скорую руку невозможно - замазать можно украденные деньги. А театру, чтобы его сохранить, нужна реставрация. И государ­ство - надо отдать ему должное - дало большие деньги. Очень большие. 

А сезон тем не менее получился насыщенным: и премьер много, и с гастролями в 12 городов съездили - Сургут, Ново­сибирск, Астрахань, Уфа... И везде в залах не было свободных мест. А если народ ходит в театр даже там, где зарплаты невысокие, значит, Россия пока жива. 

- На сборе труппы вы объявили: пьес Островского в афише Малого в этом сезоне будет ещё больше. А почему именно ему такое внимание? Не только же потому, что памятник ему перед театром стоит? 

- В том числе и поэтому! Почему люди ходят на кладбище к могилам своих родных? И почему, кстати, это делают не все? Что это? Это память! Память о своих корнях. Знаете, ведь памятник Островскому был поставлен на деньги зрителей - давно, ещё в 1929-м. Несколько лет назад зимой я переходил из одного нашего театрального подъезда в другой. И вижу: у памятника стоят несколько подростков. И эти молодые придурки - парни на пару голов выше меня - пытаются снежками попасть в голову драматургу. Какой же я злой был тогда! Подошёл и говорю: «Вы хоть знаете, кто это? А что памятник этот поставлен на деньги, которые ваши пра­прапрадедушки и прапрапрабабушки собрали, знаете? Ну, бейте, бейте, плюйте! Вы же в своих предков эти снежки кидаете!» Добавил ещё пару слов, по-русски... И медленно пошёл к подъезду. А возле двери незаметно оглянулся: они стояли неподвижно. Значит, что-то в их душах произошло... 

Эта память - о тех, кто жил на этой земле, - она у Островского в каждой пьесе есть. В них вообще есть всё - и великая любовь, и великое предательство, и подлость. И тяжёлый выбор между любовью и богатством... Вспомните «Таланты и поклонники», где молодая актриса, предав свою любовь к молодому безденежному актёру, уезжает с богатым... (Держит паузу.) 

- ...спонсором?

- Я специально не называю это вслух, но очень похоже. Это же наша жизнь! И ко мне в театр такие товарищи приходили, предлагали: давайте историческую пьесу поставим! Мы вам поможем костюмы изготовить, шубы. А мы как раз хотели пьесу Алексея Толстого ставить. Я согласился. Через несколько дней они пришли снова: «Мы поможем, только чтобы главную роль в пьесе играла такая-то...» Я говорю: «Спасибо! Но мы не продаёмся!»  

Смелость признать ошибки

- Вы сказали, что государство дало вам большие деньги на ремонт. А Министерство культуры уже официально заявило, что оно вынуждено из-за кризиса значительно урезать бюджет. Но оправданна ли экономия на культуре? 

- Я говорил и повторю: бизнес и культура несовместимы. Точно так же, как несовместимы бизнес и медицина, бизнес и образование, бизнес и спорт. Я на одном совещании сказал: наш футбол никогда не будет первым, потому что они играют не за Родину, а за деньги. Вот и всё! 

Юрий Соломин: уберите ЕГЭ! Верните экзамены в том виде, в каком они были!

Читать интервью

А образование?! Я уже не первый год говорю о ЕГЭ - о том, что его нужно упразднить. Хотя бы в одной из реформ, что были сделаны за последние годы, надо остановиться и сказать: «Да, была ошибка. Ну, попробовали... Простите нас, пожалуйста!» И народ скажет: «Спасибо вам за то, что вы честно признались!» А не делать так: мы добавим немножечко вот этого, тесты на эссе поменяем, это уберём и изобретём ещё вот это... Да хватит уже изобретать! Тут вот обсуждали: нужно ли ещё увеличить учебное время, чтобы дети без дела по улицам не болтались? А не лучше ли просто заново открыть бывшие Дома пионеров, где раньше работали десятки бесплатных секций? И мы после школы бежали в Дом пионеров и в хоре пели песни о Родине или танцевали, или рисовали, или какие-то модели конструировали. А вечером уже бежали домой делать уроки. Я открываю не Америку - это всё можно сделать, рубля не приложив. Эти бывшие Дворцы культуры сейчас заняты чёрт-те подо что! Освободить их! И сделать не платные студии, а общедоступные. Я же в детстве прошёл все кружки в Доме пионеров, пока дошёл до драматического. Разве плохо, если ваш ребёнок научится танцевать?

Вы посмотрите: я каждые четыре года набираю студентов в театральный вуз. И каждые четыре года убеждаюсь: пластика русского человека стала совершенно другой! Стоит абитуриент - здоровый парень, на лице явно читается: «Да знаем мы ваш театр!» Танец - один из этапов конкурсного отбора. Прошу аккомпаниатора: «Сыграйте, пожалуйста, «Калинку» с выходом!» Эту «Калинку» весь мир знает - как под неё в своё время Роднина с Зайцевым катались! «С выходом!» - подчёркиваю. Аккомпаниатор играет вступление - вот это: «Ка-а-а-линка...» (Широко разводит руки.) Парень стоит. Я говорю: «Ещё раз!» Снова звучит вступление, и тут парень начинает делать какие-то конвульсивные движения - я не вру! Это было! Понимаете, у молодых потеряна физика. А она идёт отсюда (прикладывает руку к сердцу) и отсюда (к голове). И мы первые полгода вынуждены эту пластику им возвращать. А пение? Говорю: «Ну, спойте что-нибудь». Мне в ответ: «А можно по-английски?» «По-английски потом! - говорю. - А пока давайте по-русски». Мнутся... Они песен русских не знают! Ну хорошо, говорю, пойте хоть «В лесу родилась ёлочка». И вы знаете, из десятка, может быть, только два-три человека знают текст «В лесу родилась ёлочка».

Юрий Соломин: «Раньше на экране показывали душу, а сегодня - злато»

Читать интервью

- Вы рассказываете какие-то кошмарные вещи! Школьники не знают «В лесу родилась ёлочка», а мы при этом о каком-то патриотизме рассуждаем.

- Стоп! Патриотизм - это очень важно! Дай бог здоровья Шойгу - зашевелилось при нём всё, проводятся военные учения там, там, там. Встряхнул он военное ведомство, и народ теперь по-другому к армии относится. Я и ребятам-студентам говорю: репортажи про армию, про учения надо смотреть! Не для того, чтобы тоже учиться бить морду, а чтобы любовь к Родине возбудить. Спрашиваю у одного: «Ты же будешь защищать свою семью?» - «Конечно!» - «Дашь промеж глаз?» - «Конечно, дам!» - «А почему?» - «Мне их жалко будет!» Нет, не жалость надо к Родине иметь, а большое уважение! Но и Родина должна нас уважать. Если народ говорит о медицине и  лекарствах, о низком её качест­ве, о высоких ценах - будьте любезны, подумайте серьёзно. И я поддер­жу, потому что сам, извините, лекарства употребляю. И знаю, что сколько стоит. И кто какую зарплату получает, тоже знаю.

Понимаете, и я не против тех, кто бизнесом занимается, выступаю. Нет, я сейчас об умении сострадать и делиться говорю. Я знаю многих успешных бизнесменов, которые помогают. И актёры многие помогают - и детям, и старикам. Это в душе русского человека - умение пожалеть. Мы порой, когда набираем студентов, тоже так делаем. Сидим с педагогами: «Ну, что будем делать? Слабоват парнишка-то... Потянем?» - «Потянем!» - «Почему?» - «Отца-матери нет... Кому он нужен? Кроме нас...» И одёжка у него неказистая... Но по глазам видно: а душа есть! А для нас именно душа важна, а не туфли и не причёска.