Актриса, общественный деятель Яна Поплавская в интервью aif.ru рассказала о толерантности, из-за которой расцвело ЛГБТ-сообщество, своем отношении к «беглецам» Максиму Галкину*, Чулпан Хаматовой, Дмитрию Назарову, о чувствах матери, чей сын находится в зоне СВО, а также о своем первом выпуске в Театральном институте им. Кобзона.
Владимир Полупанов, aif.ru: — Яна, поскольку вы имеете отношение актерской среде, хочу спросить вас, следите ли за тем, кому и за что в последние годы вручают премии, тот же «Оскар»? С чем, на ваш взгляд, связана активная пропаганда так называемых «западный ценностей» с тематикой ЛГБТ в фильмах, которые и смотреть невозможно?
Яна Поплавская: — У меня есть подозрение, что это какое-то неизлечимое сумасшествие. Как будто где-то открыли какую-то психиатрическую клинику и выпустили оттуда больных людей, которые утверждают, что однополые отношения — это «норма». Господь Бог так распорядился, что у людей всего два пола — мужчина и женщина. Откуда вы, ребята, взяли 50 полов? В 2017-м году я написала большой пост, в котором заявила, что самое ненавистное для меня слово «толерантность».
— Он, кстати, вызвал большой резонанс.
— Да, огромный резонанс. Утром я проснулась, и у меня было ощущение, что всё гей-сообщество, которое существует у нас в России, пришло в мой аккаунт. На меня и мою семью вылился целый водопад дерьма. Скажу вам честно, нервы мои сдали. Я плакала, а потом удалила пост, потому что там было огромное количество мерзких, оскорбительных комментариев, в том числе в адрес моих мужчин (супруга и двух сыновей — Ред.), которые нельзя было вычистить... Но буквально через полчаса я пост восстановила и написала: «Не дождетесь».
Но больше всего меня поразили не люди из ЛГБТ-сообщества, пришедшие мой в аккаунт, а большое количество моих коллег — актёров, людей, имеющих непосредственное отношение к культуре. Они мне писали в «личку» (подчеркиваю, в «личку»): «Янка, какая ты молодец, обнял бы, прижал бы и руку бы пожал». Я не буду называть фамилии, это не очень корректно. Но это известные люди.
И когда я с ними встречалась на съемках разных телепрограмм, они подходили ко мне и почему-то шёпотом говорили о том, какая я молодец, какая смелая. Я спрашивала: «А почему шёпотом?» И мне отвечали: «Ну, ты же понимаешь...» А я не хочу понимать. И именно из-за этого шёпота таким пышным цветом за десятилетия этой псевдо-толерантности ЛГБТ-сообщество расцвело пышным цветом. Это дали сделать те люди, которые шепотком приговаривали. Но это же расцветало параллельно и на Западе и внедрялось в нашу культуру.
— Я слышал версию, что это политика транснациональных корпораций, направленная на то, чтобы разрушить институт семьи, на котором базируется любое государство...
— А почему вы называете это «версией»? Это не «версия», это наша реальность. Слава Богу, мы вовремя отскочили, потому что именно это и разрушает семью. Что такое семья? Спросите у любого батюшки, семья — это тот же самый храм. Сколько раз мы оглядывались, опускали глаза. Наступил период, когда нужно, чтобы нас боялись. Это необходимо. Нельзя соглашаться на всё.
Пока мы играли в эту толерантность, пока говорили, что мы же интеллигентные, верующие, умеем принимать, прощать — там (на Западе — прим. ред.) нас никто не принимал и никогда не любил. Нам ничего никогда не прощали. Слава Богу, сейчас мы возвращаемся к себе. Самая сложная дорога — это дорога к себе.
А если говорить об их «Оскаре», о котором многие наши актёры мечтали, просто побывать на церемонии, пройтись по красной дорожке... будь он неладен, провались пропадом, если его дают фильму о Навальном или фильмам, пропагандирующим «нетрадиционные ценности». Нам такой путь не нужен, ребята.
— Пещерная русофобия, которая цветет сегодня буйным цветом на Западе, ведь не сегодня появилась. Вся эта истерическая политика западных лидеров, как мне кажется, связана с боязнью России, о которой вы говорите. У меня есть предчувствие, что мстить и делать гадости, вводить санкции они не перестанут даже когда закончится СВО.
— Любая война — это ужас и боль, но война всегда идёт за что-то. У нас война идёт за веру, за отстаивание интересов, за традиционные ценности. Из разговоров с многими уважаемыми мной людьми (журналистами, политиками, экспертами и т. д.) я поняла, что на Западе не ожидали, что мы выдержим эти санкции. Я уверена также, что ещё лет десять назад, а уже всё колыхалось, уже подступал этот страшный 2014 год, мы бы не выдержали. Мы были к этому не готовы экономически.
Если вспоминать историю, то с 1929 по 1933 годы в США была Великая депрессия. И вдруг — Вторая мировая. И США поднимаются, вылезают из Великой депрессии по одной простой причине: война, гонка вооружений очень выгодное предприятие для политиков. Заметьте, я не говорю — народу. Подчас народ против — посмотрите, сколько сейчас митингов проходит в Европе — в Германии, во Франции люди протестуют.
— Ну, во Франции люди выступают против пенсионной реформы.
— Но это же народ протестует. Можно ли прекратить эту гонку вооружений и заняться социальными проблемами, можно договориться, правда? Но никто не хочет договариваться, потому что это выгодно. Американский ВПК работает сейчас на полную мощность. А что касается Европы, то она находится в полном подчинении у Штатов. Вы думаете, там нет думающих людей, не понимающих, что происходит? Есть. Но там настолько всё слилось и перемешалось, европейцы настолько зависимы от Америки, что и отступить им, кажется, невозможно. Потому что есть начальник, которому они присягнули.
— В недавнем интервью актриса Дина Корзун, прожившая 13 лет в Англии и Швейцарии, рассказала, что, бывая в домах представителей высшего светского общества, увидела на стенах фотографии их фашистских предков. Ее удивила гордость, с которой эти люди говорили о нацистах. То есть на Западе не произошла переоценка этих преступлений. Поэтому, может, они и не замечают того, что на Украине нацизм цветет буйным цветом?
— Мы все изучали историю в школе, гордились победой наших отцов. Какие фильмы снимались! У страны была очень чёткая идеология. Мы знали, кто наши герои...
— Вы имеете в виду советские времена?
— Конечно. Мы знали, кто наши герои, знали, что такое подвиг страны, — и военный, и послевоенный. Когда мальчишки, чтобы не сдаваться в плен, чтобы положить врагов, срывали чеку и взрывали себя. Когда наши летчики направляли самолёты во вражеские цели и сами погибали. В нас это впитано на генетическом уровне. И разве страна не поднялась во время СВО? Вот вам ответ: мы с ними разные. В них проросло то, что было заложено нацистской Германией.
Поэтому у них и висят в домах портреты нацистов, которыми они гордятся. А мы продолжаем гордиться подвигами своих героев. И каждый год празднуем День Победы, выходим на улицы и площади в рядах Бессмертного полка. Какое это счастье.
— Я, кстати, раньше был абсолютно убеждён в том, что у нас качество женщин гораздо выше, чем качество мужчин, и считал все-таки наших мужиков мягкотелыми и где-то недостойными наших женщин. Но после начала СВО я свое мнение изменил. У нас есть настоящие русские мужики.
— А помните, сколько было всяких шуток и анекдотов в соцсетях по поводу мужиков, лежащих на диване? И гвоздь они прибить не могут, и ещё что-то не могут — всё не могут. А русская бабонька и мужика на себе выносит, и себя, и детей... Ржали-ржали. И вдруг наступил час Х, когда произошёл переворот сознания. И мы увидели, что, как Ильи Муромцы (от мальчишек до пятидесятилетних мужиков), они поднялись с «печей» и кладут свои жизни за страну.
— Но часть из них всё-таки убежала из страны, когда началась частичная мобилизация. Как бы вы их назвали?
— Это то самое в проруби, которое не тонет.
— Но, когда всё закончится, они начнут возвращаться назад. И как нужно будет нам себя вести? Понять и простить? Есть разные мнения — лишать беглецов гражданства, недвижимости и авторских отчислений. Как вы на это смотрите?
— Может быть, кто-то из наших депутатов поднимет вопрос о лишении гражданства, потому что — ну, зачем тебе Родина, которая, с твоей точки зрения, уродина? Оставайся там, куда ты убежал. Но всё не так однозначно. Друг моего младшего сына, с которым они общаются с первого класса, побежал в Грузию в начале частичной мобилизации и в какой-то момент кричал: «Вы все захватчики». Он сказал сыну: «Никита, передай своей маме Яне, что она неправа». Мой младший бушевал, вступал с ним в дебаты, отказался с ним общаться... И спустя время этот парень вернулся. И теперь говорит: «Я так ошибался. Теперь вижу всё по-другому». Поэтому не стоит всех под одну гребенку... каменюками или тухлыми помидорами закидывать, на вилы поднимать. Мальчики бывают разные.
— Ваш старший сын Клим сегодня находится в зоне СВО. Хочу уточнить, он не воюет, а снимает документальное кино?
— Да, он экипирован, как и все наши бойцы, только вместо автомата у него камера. Сначала он уехал в Гудермес (а он уже не призывного возраста, ему 37 лет), где прошел обучение...
— Тактической медицине?
— Нет, это уже второе его образование, в Гудермесе он получал боевые навыки. А сейчас он ездит с тактическими медиками. Он сам экипировался и отправился в зону СВО, а мог бы сидеть дома, работать в холдинге ВГТРК на канале «Москве 24». Он как-то пришел домой и сообщил мне и своей любимой жене, что уволился из ВГТРК. Мы сначала думали, что ему проект какой-то предложили и всё. Но это была его инициатива. Он уехал туда и снял первый фильм, который называется «Улитка»...
Весной этого года я побывала на фестивале документального кино в ЦДП (Цифровое деловое пространство — прим. ред.) на Покровке. Когда на сцену вышел обезноженный боец на протезах, который продолжает воевать, зал аплодировал стоя. Чего только зрители не кричали: и «любимые наши», и «гордость», и «любим, ждем, верим», и «мы с вами», и «родненькие вы наши». Удивительное русское слово — «родненькие». Мне кажется, что это круче любого рукопожатия представителей Минобороны, которых там не было. Я подумала: «Да вот же — народ с вами, страна с вами». И такая большая очередь тянулась, чтобы посмотреть документальное кино — с противоположного конца Садового. Даже пришлось открывать второй зал.
— Вам как матери тяжело далось решение сына?
— Конечно. А вы найдете любую другую женщину, которая скажет вам по-другому? И что остаётся? Молиться и надеяться, что с ним ничего не случится. Это наша новая реальность, и мы являемся свидетелями того, как творится новая история нашей страны.
— В недавнем интервью певица Валерия предложила не муссировать активно тему уехавших представителей творческой интеллигенции, которые брызжут ядовитой слюной в адрес России. Она говорит: может быть, вообще про них забыть, мол, народ и так их уже осудил. А муссируя тему, мы доставляем радость нашим врагам. Что вы думаете по этому поводу?
— Обратите внимание, что это ведь люди, которые мешки не таскали, не надрывались, они были обласканы, обцелованы, увенчаны славой и наградами. И мы кормили эту шоблу, которая назначала себя... да кем угодно. То «весну разрешали», то еще что-то и занимали места талантливых людей. Почему мы так много о них говорили? Мы боялись, что они очень быстро вернутся. Этого не случилось. Нет, вернуться они могут, конечно.
И опять мы будем говорить: ну, мы же православные, мы же прощаем. Господи, тут не вопрос прощения, надо людей в чувство привести, надо их просто взять и вывезти на фронт. Экипировать, конечно же, и в окопчики.
Я называю этих людей шушерой, которая мнила себя вершителями судеб. Они и дальше будут напоминать о себе проклятьями в адрес своей страны, которая их кормила, поила, учила, лечила. Но рано или поздно, думаю, наступит момент, когда они станут никому неинтересными. Они же там все равно зарабатывают деньги на русскоязычном населении. Привезут шикарную антрепризу в какой-нибудь город, через 3 месяца этот же спектакль еще раз. А в четвертый раз публика уже не пойдет. Скажет: «Достали, одно и то же. А есть что-нибудь другое?» А другого нет. Говорить не о чем. Один раз вы прошлись по президенту, другой раз по людям, которые никуда не уехали. И что потом? Всё. Жрать будет не на что. Как в анекдоте про Вовочку. Учительница приходит в семью Вовочки, все члены семьи сидят за столом и обедают (родители, братья и сестры Вовочки). И она говорит родителям: «Вы знаете, а ваш Вовочка в школе матом ругается. Такие слова говорит и такие». Отец как шмякнет Вовочке ложкой по голове. И ложка сломалась. Учительница ушла. А Вовочка смотрит на папу и говорит: «Ну, и чем теперь ты жрать будешь?» И тут такая же ситуация. Чем они жрать будут, если ложки не будет?
Галкин же так и остался придворным шутом. Я написала пост по его поводу. Думала, что он умный образованный человек с очень хорошей речью и высоким IQ. Но это не синоним хорошего человека. Образованные с высоким IQ подчас творят такие подлости.
— У Галкина, судя по всему, не так всё плохо. То Прибалтике, то в Австралии, то в Израиле концерты дает. Русских людей по всему миру разбросало.
— Поездит год-два, обогнет земной шар несколько раз, а потом люди уже будут спрашивать: «Галкин, это опять ты со своими русофобскими шутками?» Вы смотрите в перспективе. За это время его тут уже забуду, а там он надоест. Талантливейших людей забывают. Помнят пассионарных, которые двигают тектонические плиты. И не потому, что хотели быть известными. А просто занимались своим любимым делом. Когда у тебя ставка на деньги, ты всегда проиграешь. У меня такие учителя были — Ставская, Буров, Казанская. Они мне всегда говорили: «Деточка, занимайся тем, что тебе нравится. Без чего жить не можешь. И если ты будешь делать это честно, когда поймешь, что счастлива в той или иной профессии, тогда к тебе и деньги придут».
— Кого мне почему-то жаль из уехавших, так это Чулпан Хаматову. Я с ней лично не знаком, но, мне кажется, она приличный человек, просто заигралась, сама загнала себя в угол. И жалеет, думаю, о том, что сделала.
— Мне было 29 лет, я была на сносях и как-то спросила батюшку в храме на Лубянке: «Отвечают ли дети за грехи родителей и т. д.?» Он меня выслушал, а потом сказал: «Господь даёт выбор? Дает. И вы перед Ним отвечаете за свой выбор. Ответ держать нам». Если говорить про Чулпан, то моя вера в нее пошатнулась (я нигде об этом не писала и не говорила) после того, как в 2017-м году журналисты начали расследование по поводу ее благотворительного фонда. Мне мои друзья стали присылать разные статьи на эту тему. Они в открытом доступе. Там о том, как и куда утекали деньги и т. д.
За свой выбор она перед Богом ответит. У меня развито чувство эмпатии, по-человечески мне ее жалко, потому что она всё потеряла. И проиграла. Но ведь она-то пошла с «открытым забралом» против своей страны, своих соотечественников. Она думала, что это подвиг. Может, до сих пор считает, что идет на плаху. У творческих людей очень подвижная психика. Многие могут себя убедить, в чем угодно. Достойнее всего, на мой взгляд, поступил Анатолий Белый. Он не согласен с тем, что происходит, но сам написал заявление и уволился. А Дмитрий Назаров... Не знаю, как вы реагируете, когда человек оскорбляет лично вас. Я очень долго держусь, терплю. Но если в такой тяжелый момент уже идет перебор и люди кидаются как цепные псы на Родину, на людей, в ней живущих, на тех, кто на фронте, промолчать не могу.
Но этой сбежавшей шушеры не так много. Страна-то поднимается. Какие концерты дают в Донбассе разные достойные люди — Юлия Чичерина, Юта, «Джанго», Петр Лундстрем и другие. Без званий и наград выезжают на фронт и поют, и стихи читают, и говорят: «Чем ещё помочь?»
— Список артистов, которые ездят туда регулярно, довольно большой.
— Список-то огромный. Мой любимый Вася Мищенко, мой друг Виктор Раков, прекрасный друг, певец Игорь Корнилов, который поёт фантастические песни. Эти люди «обласканы» званиями и наградами? Нет. Но они обласканы другим — любовью ребят, которые там за нас с вами стоят.
— В этом году вы как мастер курса выпускаете студентов Театрального института имени Кобзона. Я был на спектакле «Необратимость», в котором играют ваши прекрасные выпускники. Что вы думаете о молодёжи, которая идет нам на смену?
— Это невероятно красивый мюзикл, который идёт 1 час 10 минут. Я благодарна Дмитрию Астрахану, который, посмотрев небольшой фрагмент спектакля, дал добро показать его в Театре Школа современной пьесы. Для студентов эта возможность, ещё учась в институте, выйти на зрителя в театре, очень важна.
Я мастер курса, я этих ребят отбирала, верила в них, вкладывала вместе с другими педагогами то, что в них должно быть вложено. Я очень много от них требовала. Мы с ними ругались, спорили. Я их заставила читать. Когда они пришли, я удивлялась: как же вы сдавали экзамены в школе?! Вы же ничего не знаете, ребята. Вы советское, российское кино не знаете. А недавно один из моих студентов Иван говорит мне: «Самое главное — мы стали читать и по-другому думать». Как понять Станиславского, Чехова, Достоевского, Толстого, Симонова без этой базы литературной?
Они работали чуть ли не 24 часа в сутки без выходных, практически не бывая на каникулах. Они так же, как и мои родные дети, воспитаны честно, прямо, и уже то, что они готовы ехать в зону СВО, для меня является лакмусовой бумагой. Но нас не пускают туда, говорят, что опасно. А мы готовы ехать. Я их как-то спросила: «Вы готовы ехать в Донбасс, готовы выступать там?» Вы знаете, паузы не было. Они сразу ответили: мы все поедем. Потому что мальчишки у меня на курсе и из Донецка, и из Луганска, и откуда только у меня их нет. И они воспринимают всё через свою боль. Примерно на первом курсе один из студентов Стас Орлов записал мне видео, где он рассказал про 14-й год, про своего брата, который пошёл в ополчение, про бабушку с дедушкой, которые не могли спуститься в бомбоубежище, настолько они были старенькие. И как они прятались в подвалах, когда их бомбили. В финале этого видео он схватился за голову, мальчишка, которого я ещё не знала, и сказал: «Знаете, это так страшно, когда ты понимаешь, что идёт война». А у нас тут в Москве всё ещё было хорошо. Я думаю, что огромное количество сытых, наглых людей сегодня, наконец, поняли, что страна — это не они, а тот простой народ, который на своих плечах всё и поднимает.
Мой друг писатель Олег Рой, как-то сказал мне: «Поверь мне, что ордена, медали, признание и государственные деньги получат те, которые не имеют отношения к этой боли, к СВО, которые не жертвуют собой. И они опять останутся у руля. И опять будут управленцами и т. д». Я ему сказала: «Не хочу в это верить, надеюсь, всё будет по-другому».
*Физическое лицо, выполняющее функции иностранного агента.
