1 марта 1938 г. в селе Дубова, что в Киевской области, родился мальчик, которого польская мама хотела назвать Болеславом в память о великих князьях династии Пястов. Однако при регистрации малыша родителям заявили, что такого имени не существует. Так что пришлось довольствоваться непонятным Брониславом, который потом был переделан в Борислава. Фамилия же малышу досталась от русского папы: Брондуков.
Его называют королём эпизода советского кино. Звучит красиво, но конкуренция на этом поле жесточайшая. На почётный титул претендуют очень многие. Например, Лев Перфилов, знаменитый «Шесть на девять» из сериала «Место встречи изменить нельзя». Или Сергей Филиппов, он же «Есть ли жизнь на Марсе» из «Карнавальной ночи». Или его однофамилец Роман «Ты зачем усы сбрил, дурик» из «Бриллиантовой руки».
Таких вот «или» можно подобрать как минимум дюжину. Однако среди всех этих королей эпизода Борислав Брондуков выделяется за счёт невероятного умения направить внимание зрителя на себя. Буквально заслонить главного героя. А иногда и склонить режиссёра к пересмотру сценария. Это уже не просто мастерство или умение. Это талант очень большого калибра.
Страсти по Афоне
Ярче всего это было продемонстрировано в фильме Георгия Данелии «Афоня». Можно биться об заклад, что первой и «главной» фразой, которая всплывёт в памяти по ассоциации с этой картиной, будет: «Гони рубль, родственник! Мне Афоня рубль должен был!» Произносит её, как известно, не главный герой, а персонаж Брондукова: алкоголик Федул. И произносит так, что она становится лицом всего фильма. И это уже не вырубить никаким топором.
Коллега Борислава Николаевича, актёр Михаил Горносталь, вспоминает об этом так: «Знаете, как при встрече называли Брондукова зрители и поклонники? Афоней! Вот удивительно: не он ведь сыграл Афоню, а Куравлёв. Но с Борей нельзя было ходить по улице. Отовсюду доносилось: „Афоня! Ты мне рупь должен!“»
Глас народа — глас Божий. В данном случае это выражение весьма близко к истине. Дело в том, что изначально фильм должна была снимать киевская киностудия им. Довженко. И главная роль — сантехника Афанасия Борщова — была предназначена как раз для нашего героя. Но картину передали на Мосфильм Георгию Данелии. У того было своё видение персонажей, и Брондукову достался только эпизод. Который в народной памяти, как оказалось, весит столько же, сколько и картина как таковая.
Забавнее всего то, что своего Афоню Борислав Николаевич всё-таки сыграл. В 1972 г. на студии им. Довженко была снята десятиминутная короткометражка «Афоня, горим!» Роль Афони досталась как раз Брондукову.
Чуть шо, так сразу Грышшенко!
Известно, что Брондукова, обладавшего характерным южнорусским говором, часто переозвучивали: таких картин насчитывают не меньше сорока. Но в некоторых фильмах эта речевая особенность актёра, наоборот, приходилась ко двору. Как в двухсерийном фильме «Зелёный фургон», где Брондуков сыграл пусть не главную, но всё же очень и очень заметную роль деревенского милиционера Мыколы Грищенко.
Здесь его умение переломить ситуацию в свою пользу доходит до совсем уж невозможного совершенства. Ведь кто такой Грищенко по замыслу? Откровенная сволочь. Сельский милиционер, который крышует незаконное производство самогона. Берёт взятки и подбивает на это своё же непосредственное начальство. А в конце картины и вовсе проявляет себя как несомненный трус и подлец: во время перестрелки с бандитами бросает оружие и бежит, из-за чего гибнет его товарищ.
Но вот что говорит режиссёр фильма Александр Павловский: «Грищенко действительно очень плохо ведет себя в картине и в предфинальной сцене, которая была финальной, когда перестрелка была. И мы решили доснять какую-то сценку помягче. Но какую? Боря думал, думал, и говорит: „Слушай, давай, я на губе сижу. Если я на губе сижу, я могу сидеть и на всю милицию чистить картошку“. И все слова, которые звучат в этой сцене, сразу приобрели такую трогательность! Потому что он сидит несчастный, сгорбившийся, чистит вот эту картошку... Боря умел быть трогательно смешным. Не смешным, а трогательно смешным. Вы посмотрите, все эти комики в мировом кино, Карл Ллойд, братья Макс — где все они? Остался один только трогательный комик: Чаплин. Вот и у Брондукова дар такого же масштаба».
Пропорции русского Лестрейда
Считается, что отечественный цикл телефильмов «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона» ближе всего подошёл к канону холмсианы. О том, что Василий Ливанов и Виталий Соломин признаны лучшей парой «Холмс — Ватсон», знают многие. Равно как и о том, что Ливанов награждён британским орденом как раз за экранное воплощение героя Конан Дойла.
Гораздо меньше упоминают о том, что значительную часть международного успеха нашей киноверсии обеспечили актёры второго плана. В частности, Борислав Брондуков, бессменный инспектор Лестрейд.
Русские исследователи Конан Дойла (или, как они себя называют, холмсоведы) обратились к своим английским коллегам с вопросом: «Насколько инспектор Лестрейд в исполнении Борислава Брондукова соответствует канону и исторической правде?» Ответ был таким: «Лестрейда невозможно адекватно перевести на экран. Но вашему Брондукову удалось невозможное. Ему удалось не только передать каноническое „крысиное лицо ищейки“ и „энергию фокстерьера“, но и показать, что инспектор Скотланд-Ярда — живой человек. Русский Лестрейд обрадовал всех, кто посмотрел ваш фильм. Он напыщен, темпераментен и глуп ровно в тех пропорциях, которых не смог достичь ни один западный актёр».
