«Я прекрасно понимала, что не во вкусе Ефремова ни как женщина, ни как актриса. Поэтому не лезла к нему, не напрашивалась».
«...А зори здесь тихие», «Здравствуй и прощай», «Маленькая Вера»... Людмила Зайцева снялась в шести десятках картин, многие из которых стали всенародно любимыми. О режиссёрах, с которыми её сводила судьба, и внуках, для которых она рассказывает «АиФ».
«Снова встретились уже на похоронах»
Ольга Шаблинская, aif.ru: Людмила Васильевна, в своём кинодебюте в 1972 г. вы снялись у Василия Шукшина в картине «Печки-лавочки». Как работалось с мэтром?
Людмила Зайцева: Шукшин был для меня небожитель. Впрочем, к Василию Макаровичу все относились с огромным пиететом. Работать одно удовольствие — на съёмочной площадке всё просчитано, выверено. Не чета некоторым нынешним режиссёрам.
В последний раз виделись именно здесь, на берегу Чёрного моря (наш разговор с актрисой состоялся в Новороссийске во время кинофестиваля «Малая Земля». — Ред.). Был апрель 1974-го. Я тогда снималась в фильме «Цемент». Он, закончив работу над «Калиной красной», отправился с Лидией Николаевной в турне по югу.
Встретились мы в лифте в гостинице «Бригантина». Лида держала охапку цветов. Обрадовались друг другу, обнялись. Шукшин говорит: «Маленькая (он любил меня так называть), я слышал, ты хорошо снялась в “Здравствуй и прощай”. Рад за тебя». И добавил, кивнув на меня: «Лид, ну куда цветов столько?» Лида отреагировала чисто по-женски: «Вась, ну что, всё отдавать-то?» — «Да ладно, ещё будут». И они мне всю охапку эту отдали. «Бери, маленькая, до скорой встречи», — сказал...
В следующий раз с Лидой мы встретились уже на похоронах Шукшина в октябре 1974-го. Он ведь жил тогда в постоянном напряжении: его «Степана Разина» закрыли, переживал из-за этого очень...
— В «Здравствуй и прощай» вы играли любовь с Олегом Ефремовым...
— Помню, после любовной сцены он мне с юмором сказал: «Зайцева, целоваться ты не умеешь!» А я стеснялась Олега Николаевича — он же для меня взрослый дядька. Мне 25–26 было, ему почти 50, главный режиссёр МХАТа.
Меня все потом спрашивали: «Ефремов тебя не пригласил во МХАТ?» Я говорю: «Нет». Я абсолютно не его поля ягода, не в его вкусе ни как женщина, ни как актриса. Прекрасно это понимала, поэтому не лезла к нему, не напрашивалась.
— А ведь вам после этого фильма приписывали роман с Ефремовым.
— Да ладно вам (машет рукой)! Что ж, Ефремову влюбляться в каждую артистку, с которой он снимается? Он в то время был по-настоящему влюблён в Анастасию Вертинскую. Они тогда вместе сыграли в фильме «Случай с Полыниным», она — актрису, а он — лётчика.
Труженица с перманентом
— К Ростоцкому в его «...А зори здесь тихие» как попали?
— Узнала, что он снимает эту картину, сама пришла и попросила о любой роли.
Ростоцкий нам был как отец родной. Улыбающийся, очень добрый. Но и правду в глаза резал. К Московскому международному кинофестивалю он велел сшить длинное платье. Твёрдо сказал нам с Олей Остроумовой: «Должны выглядеть не хуже, а лучше западных артисток». Платье получилось эффектное, с разрезом, сверху шаль. В гостиницу «Россия», где проходило открытие, я на такси приехала. Обратно — уже своим ходом: денег-то особо не было. Иду и думаю: как странно, ещё три часа назад была звездой, а теперь в своём шикарном наряде, на каблуках топаю домой пешком (улыбается).
— Самая неузнаваемая вы в «Маленькой Вере». Зубы золотые, «химия» на голове.
— У меня даже проб не было. Сразу этот парик надели, зубы эти прикрепили. Такой южный вариант получился. Вася (Василий Пичул — режиссёр. — Ред.) ведь сам из Мариуполя. Это была, по сути, история его семьи.
Конечно, у людей был шок после просмотра «Маленькой Веры». Кто-то плевался, кто-то кричал: «Безобразие!» — кто-то говорил: «Правильно, так мы и живём. Молодцы, что показали это всё». В этом фильме действительно правда жизни, там ничего не приукрашено. Мне было легко работать. Я знала такой тип женщин — вечные труженицы с этим перманентом на голове. Сын вырос и ушёл, дочка никудышная, муж выпивающий. На Кубани, откуда я родом, такая — каждая вторая. И не только на Кубани — в любом другом городе.
Больше скажу. Поехала я по линии комсомола в ГДР. После просмотра «Маленькой Веры» и немцы говорили: «У нас в Берлине полно таких семей. Те же проблемы».
«Одежда имеется, на курорты не надо»
— Сегодня вы не снимаетесь — нет интересных предложений. А пенсии вам хватает?
— Конечно. 16 тыс. руб. получаю. Ну а сколько человеку надо? Одежда у меня имеется, за квартиру хватает заплатить. На курорты или за границу не езжу. Тем более по линии Госкино и «Совэкспортфильма» где только не побывала, представляя фильмы: и в Йемене, и в Монголии, и в Индии. Так что есть деньги — хорошо, нет — ну нет и нет.
Иногда даже могу внукам подкинуть.
— Людмила Гурченко просила, чтобы её не называли бабушкой, а обращались только по имени. А вы как к статусу бабушки относитесь?
— Да почему ж надо этого бояться?! А Люся... Её почему-то многие не любят. Считали, что кривлялась много, до старости ножкой дрыгала. Но для меня она невероятно талантливый человек. Ни на кого не похожа была. Следила за собой, обожала эти наряды, сама их себе шила, всегда была вот такая примадонна — молодец! Я, например, такой не могу быть.
А внуков я сейчас покажу (открывает фото в телефоне). Серафим, Анфиса и Степанида. И я для них именно бабушка. БаЛюда — так меня внуки называют. По-моему, замечательно!
