10 декабря в российских кинотеатрах стартует долгожданный фильм Анны Меликян «Про любовь» с внушительным актёрским составом: Рената Литвинова, Владимир Машков, Евгений Цыганов, Михаил Ефремов, Юрий Колокольников, Равшана Куркова, Юлия Снигирь и многие другие. Романтическая комедия от режиссёра фильмов «Звезда» и «Русалка» ещё летом завоевала сердца многих зрителей, получив главный приз и приз жюри кинопрокатчиков на фестивале «Кинотавр».
Накануне выхода «Про любовь» в широкий прокат корреспондент АиФ.ru встретилась с Анной Меликян, чтобы узнать, как работали над комедией, будет ли «Про любовь – 2» и почему в России не снимают кассовые фильмы.
«„Подхалтурить“ — это не мой путь»
Елена Дудник, АиФ.ru: Правда ли, что фильм «Про любовь» вырос из ваших короткометражных работ?
Анна Меликян: Да, он вырос из моих короткометражек, которые стали очень популярны в Сети. Я обратила внимание, что ни один мой полнометражный фильм не был так популярен, как эти откровенные картины про любовь. У меня родилась идея сделать альманах, подсняв ещё пару короткометражек, — честно говоря, «подхалтурить». Но, когда начала писать сценарий, поняла, что «подхалтурить» — не мой путь. Тогда появился отдельный, самостоятельный сценарий, в который эти отснятые короткие истории уже не входили. Получается, что они меня просто вдохновили, но кино родилось совершенно самостоятельное, полноценное.
— Фильм состоит из нескольких новелл, объединённых темой любви. Есть ли среди них место реальному сюжету из вашей жизни?
— При первом взгляде кажется, что это вообще не имеет никакого отношения ко мне. Но на самом деле во всех этих историях запрятано много личного. Мне важно, что я смотрю на экран и знаю, откуда это, почему это и что это вообще… Я знаю что-то, о чём никто никогда не догадается. Это какая-то моя игра со зрителем.
— В отличие от ваших предыдущих работ, в фильме «Про любовь» огромное количество популярных актёров. Вы впервые собрали звёздный состав с целью привлечь широкую аудиторию?
— Я не могу сказать, что это моё первое зрительское кино, просто я в первый раз об этом подумала. Мои предыдущие фильмы — и «Звезда», и «Русалка» — тоже зрительские, люди их смотрят, любят. Но просто раньше я снимала, совершенно не думая, понравятся они зрителю или нет. Мне было неважно. В этот раз, начиная снимать, я просто об этом осмысленно стала думать, вот и вся разница.
— Было ли у вас понимание, какой нужно снять фильм, чтобы он понравился массовому зрителю?
— Система видеопроката в нашей стране для меня — большая загадка, поэтому всегда ориентируюсь только на себя, на свой вкус. Я не понимаю, что такое «ориентироваться на массы», мне это непонятно.
Универсальный фильм
— Перед показом фильма «Про любовь» на фестивале «Кинотавр», где состоялась его премьера, вы признавались, что очень переживаете, как зрители воспримут вашу работу. Сейчас, перед выходом картины в широкий прокат, ваше волнение сохранилось?
— На «Кинотавре» я волновалась, как фильм воспримет кинопублика, потому что там всё-таки специфический зритель. Я думала, что это совершенно не фестивальное кино, и удивилась, что его вообще пригласили в конкурс. Теперь волнуюсь, насколько фестивальное кино может понравиться обычной публике, поскольку неожиданно этот фильм стал очень популярным и любимым среди кинообщественности.
— Как вы отнеслись к тому, что ещё до премьеры «Про любовь» считали главным претендентом на победу в конкурсе?
— Всё это было очень странно. Ещё никто не видел работу, а все уже думали, что это что-то невероятное… Это меня бесило. Представьте, так опозориться? Когда все чего-то ждут, то обычно разочаровываются и думают: «Ну и чё? Ничего особенного».
— Тем не менее никто не разочаровался…
— У нас было огромное количество болельщиков, это помогло получить главный приз. То, как реагировал зал, произвело впечатление на жюри, они поняли, что не могут ничего не дать. Реакция зрителей была невероятная.
— А вы бы хотели, чтобы фильм «Про любовь» представлял Россию на «Оскаре»? В 2009-м на знаменитую кинопремию уже выдвигали ваш фильм «Русалка», но, к сожалению, в шорт-лист он не попал.
— Я не думаю, что это подходящий для «Оскара» фильм. «Про любовь» был снят для российского зрителя. Если предыдущие мои фильмы более универсальны, то этот, мне кажется, именно для нашей публики.
— В чём же это проявляется?
— В первую очередь, в юморе и каких-то нюансах, связанных с нашей ментальностью.
— В ваших предыдущих полнометражных работах всегда было место трагедии: героини страдали, умирали… «Про любовь», напротив, чистая комедия. Почему именно сейчас вы решили отказаться от драматизма?
— Очень долго в моей жизни был этот драматизм, и я подумала, что надо меняться. Мы живём в такое время, что и так непонятно, как жить и что делать. Остаётся только одно — дурака валять и танцевать. Я решила так и поступить.
— С таким подходом было легко работать?
— Съёмки были физически очень тяжёлыми, потому что длились всего 25 дней. Но от этого фильма было ощущение какой-то лёгкости. Да, наверное, я могу сказать, что это мой самый легкорождённый фильм.
— Может быть, поэтому и самый любимый? Вы уже признавались, что эта одна из ваших лучших работ.
— Ну, самый любимый — потому, что последний, потому что предыдущие я уже не помню. А последний всегда лучше всего отражает тебя сегодняшнюю, поэтому — самый любимый.
Ещё раз про любовь
— Соавтор сценария к фильму «Про любовь» Андрей Мигачёв пообещал, что если зрители будут хорошо принимать картину, то съёмочная группа займётся сиквелом.
— С точки зрения бизнеса, если будет успех, то глупо не сделать продолжение. Но мне бы хотелось, чтобы это было не как принято в российском кинематографе: слепили что-нибудь второе, чтобы быстренько выпустить и собрать деньги. Я хочу, чтобы эта история получилась ещё лучше, чем первая.
— Летом в социальной сети на официальной странице фильма была опубликована просьба присылать сценарии для продолжения проекта «Про любовь». Получается, что вы уже готовитесь к работе над сиквелом?
— Пока нет. Просто мы хотели посмотреть, насколько это возможно, чтобы «люди с улицы» прислали какие-то истории. Но, честно говоря, ничего хорошего не пришло, и этот опыт немножко меня расстроил. 
— В объявлении было указано, что сценарии принимаются до 1 октября 2015 года. Много предложений пришло за это время?
— Их было много, и я лично читала каждую заявку, потому что боялась, что редакторы могут что-то пропустить. Это же очень индивидуально, вдруг там есть какое-то зерно, а люди не увидят.
— Известно, что вы очень требовательно подходите к выбору сценария. Вы даже говорили, что сценарии считаете самым слабым местом в отечественном кинематографе, не доверяете сценаристам, поэтому часто сами берётесь за эту работу…
— Не то что не доверяю, просто это очень субъективно. Скажем, мне пару дней назад в социальной сети какой-то парень написал, что «вот вы не взяли мой сценарий, а его сейчас экранизируют». Видимо, этим жестом он хотел мне показать, что «вы в этом ничего не понимаете, а другие взяли и снимают». Но он не понимает, что это очень субъективно. Для кого-то его сценарий хорош, но я ведь подбираю материал под себя, и это значит, что лично мне он не подходит — он не возбуждает мою фантазию настолько, чтобы я могла провести с ним целый год своей жизни.
— Вы ответили что-нибудь этому сценаристу?
— Нет, я увидела его сообщение, когда была на съёмочной площадке в самый разгар работы, и просто зафиксировала, сколько обиды было в этой фразе…
Как только ты начинаешь что-то отвечать, люди думают, что ты готова к разговору, и начинается продолжение. А у тебя просто нет времени. Иногда лучше не отвечать, чтобы не усугублять.
— А на съёмках какого фильма вас застало это сообщение?
— Каждый год для благотворительного аукциона я снимаю короткометражки. Во время этой работы он мне и написал.
— Это будет новая короткометражка про любовь?
— Меня так достала тема любви, что это, наверное, будет мой самый грустный фильм — о смерти любви.
— Вероятно, вас, как режиссёра, снявшего фильм про любовь, замучили с вопросом…
— Что такое любовь?
— Да. Вы всё же нашли ответ?
— Я возненавидела этот вопрос. Сначала ты расходуешь все благостные ответы — про бабочек в животе, про всё это. Потом у тебя возникает ненависть к этому вопросу, и ты начинаешь говорить какие-то гадости — о том, что любовь — это вообще ничего хорошего, это боль и страдания, и вообще, было бы прекрасно обойтись без этого… Такие ответы — истерия, когда уже больше не можешь постоянно говорить: «Любовь — это смысл жизни». Ну это действительно смысл жизни. Кажется, это и так понятно, что об этом говорить?
«Делаю то, что хочу»
— Многие ваши коллеги считают, что отечественный кинематограф сейчас находится на низком уровне, происходит смена поколений режиссёров. У вас какое мнение на этот счёт?
— Интересно, в какую смену вхожу я — которая уже поменялась или которая приходит? (Смеётся.) Мне кажется, у нас сейчас есть довольно интересное авторское кино. В плане российского коммерческого кино, конечно, нельзя сказать, что всё хорошо. Есть хорошие фильмы, но это скорее исключение. Однако здесь проблема в том, что у нас нет тех бюджетов, которые есть на Западе. Наши бюджеты просто несравнимы.
— Фильм «Про любовь» был снят при поддержке Министерства культуры. Как вы считаете, можно ли было подготовить такой масштабный проект без господдержки?
— Нет, невозможно. Ну только если найти каких-то меценатов, но их становится всё меньше. Они разбегаются, потому что понимают, кино — не совсем выгодный бизнес. И людей, влюблённых в кинематограф, готовых жертвовать деньги, всё меньше и меньше. Поэтому, конечно, без поддержки Фонда кино, Министерства культуры снять фильм невозможно.
— С недавних пор в российском кино существует ряд ограничений: нецензурная лексика, курение на экране. Для вас это проблема?
— Мне не нравятся эти запреты. Пока меня всё это не коснулось, но как только коснётся, будет очень сильно смущать и раздражать. Думаю, что я всё равно продолжу делать то, что хочу. Значит, просто этого никто не увидит.
Плохих жанров не бывает
— Вы часто снимаете короткометражные фильмы. Откуда такая любовь к небольшому формату? Не оттого ли, что здесь нет цензуры и вы можете выражаться свободнее?
— Короткий метр мне нравится потому, что это поле для экспериментов. Я стараюсь каждый раз не просто рассказать ещё одну историю, а ставить себе какую-то новую задачу. Для меня короткий метр — это такой учебно-экспериментальный процесс, в котором я расту, а потом прихожу в полный метр и что-то делаю.
— А ещё поэкспериментировать с форматом не думали? Сейчас всё большей популярностью пользуются сериалы.
— Я готова снимать сериалы, но вопрос в сценарии. Пока мне интересные сценарии не попадались, а самой его писать, наверное, не хватит запала.
Если бы я получила интересный материал, то почему бы и нет? Я вообще поняла, что мне всё равно, что снимать — короткий метр, длинный, сериал. Мне просто нравится снимать. Важно, чтобы мне было интересно.
— С форматом понятно. А на какую тему снимать или с каким жанром работать — тоже всё равно?
— Да, это может быть всё, что угодно. Вот сейчас я снимаю короткий метр. А перед этим задала себе вопрос: какой жанр не люблю? И поняла, что не люблю фантастику. Тогда решила, что сниму короткий метр в жанре фантастики. И сняла. И вообще, теперь думаю, что буду снимать только фантастику. Мне это очень интересно. Не бывает каких-то жанров неинтересных, мне интересно всё — и темы, и жанры.
— Обычно когда заканчиваете работу над фильмом, думаете о том, что следующий будет ещё лучше? Или боитесь, что лучше уже не получится?
— С одной стороны, я всегда с ужасом думаю о том, что — ну всё, лучше ничего уже не сделаю и дальше пойду вниз по наклонной. Особенно, когда рассматриваю биографии разных режиссёров и ужасаюсь, что происходит с людьми во второй половине жизни… Но, конечно, хочется верить, что ты будешь исключением и даже в 90 лет будешь снимать крутые фильмы.
